В России сложилась парадоксальная ситуация: страна живет без бюджета и финансового плана, хотя народу обещали гласность и прозрачность в отчетах по денежным расходам. При этом ещё совсем недавно в стране было не менее удивительное положение, когда бюджетов было целых два — военный и мирный.

«Такая уж страна противоположностей, крайностей: либо чего-нибудь вовсе нет, либо чрезвычайное изобилие. Либо суровая несправедливая юстиция дореволюционного периода, стесненная применением судебных уставов, либо свободные народные суды, не стесняемые знанием законов, творящие праведный суд в стране, где отменена смертная казнь и на каждом шагу производятся расстрелы», - отмечает печать.

Будет ли Россия двигаться в таких условиях к лучшему будущему, когда у государственного корабля нет ни руля, ни ветрил пресса не уверена.

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 26 июня 1918 года*. 

Национализация нефтяной промышленности

Неожиданное решение советской власти о национализации нефтяной промышленности вызвало недоумение и тревогу среди нефтепромышленников. Один из виднейших представителей нефтяной промышленности, состоящий также руководителем объединенной промышленности, в беседе заявил, что национализация упала в буквальном смысле слова, как снег на голову.

Еще несколько дней тому назад в Москве было заявлено, что высший совет народного хозяйства признает национализацию нефтяной промышленности несвоевременной, так как немедленная национализация угрожает полной разрухой делу снабжения страны жидким топливом. При этом представителей нефтяной промышленности заверили, что сам вопрос будет обсуждаться при ближайшем участии нефтепромышленников. Между тем национализация была проведена настолько поспешно, что выехавший в пятницу из Москвы уполномоченный нефтепромышленников ничего об этом не слышал.

Без бюджета

Россия – страна неожиданностей. Все культурные страны имеют бюджет государственных расходов и доходов. Россия обходится без бюджета. В настоящее время бюджет объявлен, очевидно, буржуазным или даже контр-революционным предрассудком.

Но если у России сейчас нет бюджета, то не так давно было то время, когда у нас имелось два бюджета. Такая уж страна противоположностей, крайностей: либо чего-нибудь вовсе нет, либо чрезвычайное изобилие. Либо великое пьянство, либо абсолютная трезвость, когда ничего спиртного, кроме ханжи, не увидишь. Либо суровая несправедливая юстиция дореволюционного периода, стесненная применением судебных уставов, либо свободные народные суды, не стесняемые знанием законов, творящие праведный суд в стране, где отменена смертная казнь и на каждом шагу производятся расстрелы.

Так и в бюджетном вопросе. Либо два бюджета на удивление гнилому Западу, либо, что еще более поражает непросвещенных европейцев, полное отсутствие бюджета. Уже во время войны мы в этом отношении пожелали быть оригинальными и не считаться с своего рода аксиомами в области государственного хозяйства. С самого начала войны одно из основных бюджетных требований – требование единства и полноты бюджета – было у нас нарушено. У нас было два бюджета. Один обыкновенный, мирный, в сущности фиктивный бюджет, и другой бюджет военного времени, расходы из военного фонда, на котором и лежал весь центр тяжести.

Расходы из первого бюджета на поддержание обычного течения мирной жизни, на удовлетворение культурных потребностей производились крайне скудно по «условиям военного времени»; расходы же из второго, так сказать, негласного бюджета, не подлежавшего контролю народных представителей, текли широкой рекой. И эти вторые расходы далеко не все шли на чисто военные дела. На них удовлетворялись самые разнообразные потребности. Нужно было только иметь соответствующий ход, нужную «руку», и какой-либо расход совершенно мирного характера, не имевший возможности пройти по обыкновенному бюджету, встречавший сопротивление в среде народного представительства, легко проходил по военному фонду. Законодательное рассмотрение обыкновенного бюджета при таких условиях становилось простым фарсом. Из военного же фонда денег не жалели и они текли широким потоком «в атласные, дырявые карманы».

Теперь же дело обстоит значительно проще. Тогда не соблюдалось одно из бюджетных требований – требование единства бюджета. Но, кроме этого условия, имеется и еще несколько других, главными из которых являются: закономерность, полнота и гласность бюджета. Я уже не говорю о том, всем известном требовании, как срочность, составление государственной росписи на известный, точно определенный срок.

Как же дело обстоит с наиболее важными из этих условий, без исполнения которых не может быть речи о бюджете? Возьмем только два из них: закономерность и гласность. Первая предполагает строгое соблюдение сметных правил при составлении бюджета и установленный порядок рассмотрения и утверждения бюджета. О каких сметных правилах сейчас может идти речь, где уж тут требовать строгого их соблюдения, когда, вероятно, об их существовании даже совсем позабыли. Еще хуже может обстоять дело с рассмотрением и утверждением бюджета. Для этой сложной и серьезнейшей процедуры необходимо наличие определенного порядка управления страной, в смысле учреждений, рассматривающих бюджет, необходимо наличие подробно разработанных, обдуманных до мелочей, бюджетных правил, созданной путем предшествующего опыта и накопления прецедентов техники бюджетной работы. В каком же положении в этом отношении находится наша «благополучно царствующая» власть? В отношении обсуждения всяких вопросов у нее существует два порядка: либо это обсуждение происходит при совершенно митинговой обстановке невероятного шума и гама, в котором трудно что-либо разобрать, либо обсуждение превращается в торжественный монолог кого-либо из наиболее видных властителей, речь которого благоговейно выслушивается и единогласно принимается без прений. О каких же тут бюджетных правилах или бюджетной технике можно говорить!

С гласностью бюджета дело обстоит еще хуже. Сколько борьбы было потрачено в свое время народами из-за признания этого демократического принципа. Народ хотел знать, сколько с него берут и куда, и как расходуются народные деньги. Начиная с великой французской революции этот принцип понемногу укрепился во всех культурных странах, не обошел даже нашего обездоленного отечества. Но теперь, кто знает, как собираются и тратятся деньги русского народа? Кто знаком с нашим бюджетом, кто имеет о нем ясное представление? Ведь нельзя же считать достаточным те отрывочные сведения, которые проскальзывают в печати в виде отзвука московских совещаний, или какого-нибудь перечня «авансов» комиссариатам и учреждениям северной коммуны, помещенного в «Торгово-Промышленной газете». Страна живет без финансового плана, без того необходимого условия сколько-нибудь организованной государственной жизни, которое носит название бюджета.

Правда, можно сказать, что известная доля смысла существования бюджета сейчас отпала. Доходной части бюджета у нас, в строгом смысле слова, нет; ее успешно заменяет экспедиция заготовления государственных бумаг, а что касается расходной, то не является ли в сущности праздным любопытством желание узнать, какой комиссариат сумел получить для возглавляемой им отрасли управления большую, чем другие, порцию печатной бумаги.

Печально только то, что за этими «порциями» скрываются в конце концов народный труд и народное достояние и за них впоследствии придется горько расплачиваться. Так что дело идет не об одном только любопытстве зараженных предрассудками буржуев!

Страна живет без настоящего бюджета, государственное хозяйство ведется без какого бы то ни было, хотя бы самого убогого, плана. Так «без руля и без ветрил» по волне стихий несется корабль бывшей русской государственности. Куда? К сожалению, пока не к лучшему будущему.

Проф. М. Курчинский.

(Новый вечерний час)

Подготовил Евгений Новиков 

*Стилистика и пунктуация публикаций сохранены