На открытии Х Всероссийского съезда судей РФ президент России Владимир Путин высоко оценил достижения и социальную роль судебной системы. В то же время глава государства отметил: «Поэтому так высоки требования, которые предъявляются гражданами, всем обществом к работе судов». Очевидно, что замечания общества необходимы для оптимального развития судебной реформы.

Известно, что служители Фемиды внимательно и с интересом прислушиваются к конструктивной критике со стороны как профессионального сообщества, так и простых граждан. Однако в последнее время начинает проявляться тенденция злоупотребления этим вниманием: все чаще в СМИ можно встретить безосновательные попытки обвинять суды в том, что на самом деле является успехом. Что это: непрофессионализм или попытка удовлетворить чьи-то частные интересы – разбираемся на примере последних публикаций в прессе.

21 ноября в «Независимой газете» увидела свет публикация, в красках живописующая якобы обвинительный уклон нашего правосудия по части избрания мер пресечения для подозреваемых по уголовным делам. Как пишет автор, суды удовлетворяют около 90% ходатайств о заключении обвиняемых под стражу.  

Коллеги из «НГ» верно сформулировали проблему: гуманизация, действительно, необходима, в том числе и на досудебной стадии. И в Верховном суде, и даже в Генпрокуратуре и МВД проблему признают: следствие и суд должны стать более человечными и гуманными. Времена непростые, и государство должно поддерживать гражданина – даже совершившего ошибку.

Вызывают вопросы выводы автора публикации о причинах проблемы избрания меры пресечения и текущем статусе этой проблемы. Как утверждается в статье, почти безотказное согласие судов с ходатайствами следствия о заключении под стражу связано с «обвинительным креном отечественного правосудия и двусмысленной позицией Верховного суда». Это вульгарная ошибка, либо целенаправленная подтасовка фактов – подмена понятий.

От тюрьмы гарантированно зареклись

РАПСИ внимательно следит за тем, как осуществляются меры по гуманизации в российском правосудии: теме посвящен не один десяток публикаций на сайте агентства, этот аспект мы изучаем вместе с экспертами – юристами-практиками и учеными, занимающимися научным обеспечением этих процессов в правосудии.

Проблема гуманизации правоприменения действительно сложна в реализации, но двусмысленность и приверженность обвинительной практике – последнее, в чем можно обвинить судебную власть. Особенно на фоне результатов, которые существуют уже не на бумаге – их мы можем, что называется, потрогать руками. 

Обвинительный уклон, в целом – любимая тема тех, кто своей основной задачей ставит общую критику правосудия. Критику, не вдающуюся в детали. Позиция очень удобная: в каждом процессе найдется сторона, недовольная решением суда. В этом случае намного легче назвать Фемиду несправедливой, действующей с обвинительным уклоном, чем признаться в нарушении закона.

Факт, плохо сочетающийся с обвинениями в обвинительном уклоне правосудия: тюремное население России сокращается. Более того, эта тенденция, наконец, стала устойчивой. За декаду тюремное население в стране сократилось почти в 2,5 раза: ещё десяток лет назад в Российской Федерации привлекалось к уголовной ответственности более 1 миллиона людей, сейчас эта цифра держится в пределах 400 тысяч. Самые последние цифры – за текущий год – еще более показательны: в сентябре и октябре 2022 года, по данным ФСИН, число заключенных в российских исправительных колониях сократилось на 23 тысячи человек. Один из показателей гуманизации уголовного судопроизводства, которая поступательно и неуклонно осуществляется.

Что касается избрания мер пресечения, то здесь динамика гуманизма еще более показательна: за последние 20 лет численность лиц, которых отправили под стражу до суда, сократилась более чем в 4 раза – с 366 тысяч лиц в 2001 году до 87,9 тысяч лиц в 2021 году. 

Как защищали предпринимателей и обвиняемых в нетяжких преступлениях 

У журналистов и экспертов, хорошо знакомых с проблематикой уголовного судопроизводства, большое недоумение может вызвать первая фраза статьи наших коллег из «Независимой газеты»: «В адвокатском сообществе продолжают обсуждать почти безотказное согласие судов с ходатайствами следствия о заключении под стражу обвиняемых по тяжким уголовным составам».

Долгие годы руководство судебной власти, правовое сообщество и правозащитники боролись за то, чтобы людей прекратили сажать в СИЗО по совсем нетяжким составам. Те изменения, которых удалось добиться, к лучшему – результат тектонических сдвигов в чрезвычайно монолитной системе. На данном этапе суды добиваются того, чтобы в изоляторы не направляли людей, которые там находиться не должны по всем соображениям – и по тяжести деяния, и по состоянию здоровья, и по степени общей предполагаемой опасности подозреваемого для общества.

Однако перегибы в любую из сторон плохи, уважаемые коллеги. Если говорить о защите интересов обвиняемых в тяжких преступлениях, лучше обратиться к следственным органам, которые расследования преступлений могут растягивать на годы - и все это время человек находится в СИЗО.

Многочисленные заявления главы Верховного суда Вячеслава Лебедева о необходимости более широкого применения альтернативных мер пресечения в статье «НГ» называют проявлением формализма. Здесь в первую очередь следует отметить, что указания нижестоящим инстанциям относительно правоприменения – прямая обязанность Верховного суда, которую высшая инстанция неукоснительно исполняет.

Что же до конкретных мер по мерам пресечения: высшая судебная инстанция активно пользуется правом законодательной инициативы и в этом направлении в том числе. Вспомним ситуацию с досудебными арестами предпринимателей – как она складывалась еще 5–7 лет назад: СИЗО были переполнены обвиняемыми по таким составам. Директоров и владельцев компаний, бухгалтеров и кассиров тогда защитил именно Верховный суд.

В 2017 году по инициативе ВС РФ был внесен в Госдуму законопроект «О внесении изменений в статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Принятия важной инициативы удалось добиться в 2019 году (Федеральный закон от 2 августа 2019 г. №315-ФЗ «О внесении изменений в статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»). 

Законом были усовершенствованы процессуальные нормы, регламентирующие сроки содержания под стражей и порядок их продления, усилены гарантии прав на свободу и личную неприкосновенность обвиняемых, прежде всего - лиц, являющихся субъектами предпринимательской деятельности, при продлении в отношении их срока содержания под стражей в связи с обвинением в совершении не только экономических, но и других преступлений. 

Самые важные изменения, вступившие в силу: введен запрет на применение заключения под стражу в качестве меры пресечения по ряду экономических преступлений. Законом также установлены дополнительные требования к содержанию представляемого в суд ходатайства о продлении срока содержания лица под стражей. Предусмотрено, что указанный в постановлении о возбуждении ходатайства срок, на который продлевается содержание обвиняемого под стражей, должен определяться исходя из объема следственных и иных процессуальных действий, приведенных в этом постановлении.

Указывается, что судья не позднее, чем через 5 суток со дня получения ходатайства о продлении срока принимает по нему решение на основании оценки указанных в ходатайстве мотивов, а также с учетом сложности уголовного дела, общей продолжительности досудебного производства, эффективности действий следователя (дознавателя) и своевременности проведения следственных действий. 

Правоприменение нормы периодически становится предметом обсуждения в профессиональном сообществе – конечно, следствие нередко пытается обойти закон и представить суду аргументы, чтобы все же заключить под стражу предпринимателя (чаще всего таким «аргументом» становятся подозрения в организации преступного сообщества, которые к концу следствия развеиваются). Нельзя сказать, что в изоляторах сейчас нет предпринимателей.

В то же время ситуация стало намного лучше, чем несколько лет назад – это подтвердит и адвокатское сообщество, и сами участники процессов. Анализ статистики по этим видам преступлений затруднен, так как законодательство не выделяет «предпринимательские статьи» или «экономические преступления» в отдельный вид деяний. Соответственно, выделить из общей судебной статистики невозможно.

Кстати, гуманизация правосудия в отношении предпринимателей проявляется не только в избрании меры пресечения, но и в рассмотрении дел по существу. В прошлом году число осужденных за налоговые преступления снизилось на 21% по сравнению с 2020 годом, а в отношении 49% обвиняемых уголовные дела судом были прекращены. Суды почти половину предпринимателей по налоговым статьям защитили от необоснованного уголовного преследования!

Открылся X Всероссийский Съезд судей. Решения съездов всегда отличались практической ориентированностью. Нет сомнений, что в ходе съезда будет обсуждаться и тема избрания судами мер пресечения. Возможно, в недалеком будущем высшей инстанцией будут выдвинуты и соответствующие законодательные инициативы.

О принципах, которые должны быть отражены в новых регулирующих нормах, в сентябре говорил председатель ВС Вячеслав Лебедев: «Предлагается также по уголовным делам о преступлениях средней тяжести, не связанных с применением насилия, предусмотреть возможность избрания меры пресечения в виде заключения под стражу только тем обвиняемым, которые нарушили ранее избранную меру пресечения, скрылись от органов предварительного расследования или от суда, личность которых не установлена и которые не имеют постоянного места жительства на территории РФ». 

Следствие не ходатайствует «вхолостую»

В целом, чтобы объективно рассуждать о гуманности российского правосудия на досудебной и судебной стадиях, необходимо понимать паттерны взаимодействия разных ветвей власти, которые неизбежно влияют и на формирование судебной статистики.

Относительно избрания меры пресечения – главным паттерном тут является высокая предсказуемость решения суда об избрании меры пресечения, которое, впрочем, формируется на совершенно объективных факторах: обоснованность обвинения, наличие улик, поведение подозреваемого в ходе процесса, проявления агрессии.

Если следователь понимает, что существующие объективные факторы не подтверждают необходимость нахождения подозреваемого под стражей, то ходатайство о заключении под стражу он просто в суд не понесет.

Более того, как рассказывают многие представители адвокатского сообщества, в регионах такое прогнозирование может быть еще проще. Представим себе небольшой город: и следователи, и судьи здесь на виду, все друг друга знают. Следователь набирает номер телефона и задает простой вопрос: «обвинение в угоне, один свидетель, но лица не видел, подозреваемый живет в нашем городе, доказательную базу собираем. Ваша честь, вы в этих условиях заключите под стражу?». Получает простой ответ: «нет». Такой формат диалога, пусть и не кристален с точки зрения этических норм взаимодействия ветвей власти, но знаком, однако, тысячам российских следователей и адвокатов, а также следователей, которые впоследствии сами стали адвокатами.

Естественно, никакого ходатайства о заключении под стражу в таком случае в суд не поступает – следствие изначально просит о домашнем аресте или запрете определенных действий. Последняя мера, следует отметить, прекрасно себя зарекомендовала и применяется все чаще. Следствию не нужны ходатайства, в которых судом отказано – это соображения определенного ведомственного престижа.

Поэтому в ситуации, когда в определении меры пресечения закон и объективные факторы на стороне подсудимого, следствие ходатайствовать о заключении под стражу не будет, заранее понимая высокую вероятность отказа суда. Такая предсказуемость не отображается в судебной статистике, но знакома всем участникам правового сообщества.

Каждый сотрудник следственных органов знает: нельзя привезти в суд и ходатайствовать о заключении под стражу обвиняемого в тяжком преступлении, если у тебя нет ни весомых доказательств, ни внятных свидетельских показаний. Это и есть тот самый рубеж справедливости, который отстаивает судебная власть.

Сухая статистика

Сейчас эксперты много говорят о проблеме отображения гуманности правосудия в официальной статистике – действительно, здесь наблюдается определенная несправедливость по отношению к судебной власти. Дело в том, что большая часть населения страны (включая, как мы видим, журналистов федеральных изданий) делает выводы об обвинительном уклоне российского правосудия, ориентируясь на низкие цифры оправдательных приговоров.

Между тем, оправдательный приговор – далеко не единственная и совсем не самая распространенная форма защиты гражданина судом от необоснованного уголовного преследования.

Чаще всего, если человек очевидно невиновен или нет доказательств его вины, дело прекращается – либо еще до суда следователем, либо уже на стадии судебного процесса. Оправдательного приговора в таком случае подследственный не получает: процесс не доходит до этой стадии, дело закрывают, а подсудимого просто отпускают. Его дело не попадает в статистику оправданий, но при этом судом он защищён от уголовного преследования за деяние, которого не совершал.

Простая статистика: по итогам прошлого года судами страны рассмотрены уголовные дела в отношении 783 тысяч лиц, осуждены 601 тысяча, или 77%. Прекращено судом уголовное преследование в отношении 174 тысяч лиц, или 22% обвиняемых.

Впрочем, как считают эксперты РАПСИ, на самом деле число таких «невидимых оправданных» может приближаться к 30% от общего числа дел. Ведь, например, статистика не учитывает число дел, возвращенных судом на доследование. Так происходит, если материалы следствия вызывают у суда вопросы. Как правило, такие дела в суд уже не возвращаются.

30% — это, на минуту, выше среднеевропейского показателя в 20% процентов. Таким образом, говорить об обвинительном уклоне российского правосудия сегодня, как минимум, несправедливо, как максимум – необоснованно.  

Адвокаты просят повышения

В другом материале того же издания представлена критика с более понятным посылом и задачей: многочисленные опрошенные адвокаты жалуются на недостаточную, по их мнению, оплату работы государством. Акцент делается на том, что суды якобы отказываются возмещать расходы адвокатов по назначению на подготовку текста выступления в прениях.

В статье приведено достаточно большое количество цитат адвокатов, в разных формулировках повторяющих фактически запрос о повышении своей зарплаты за счет бюджета. В то же время не представлена позиция другой стороны и главное – никаких цифр, фактов, прецедентов.  

Несколько удивляет педалирование именно этой темы адвокатами. Ведь она может стать довольно токсичной для них и скорее негативно сказаться на дальнейшей оценке деятельности защитников. Дело в том, что два года назад данную проблему поднимала Счетная палата. Ведомство также усомнилось в обоснованности расчетов оплаты труда госадвокатов. Однако посчитало гонорары не заниженными, а, наоборот, вероятно завышенными.

«Анализ показал, что оплата труда адвоката осуществляется на уровне высококвалифицированного специалиста. Вместе с тем отсутствие инструментов оценки деятельности адвоката создает риски оплаты за счет средств федерального бюджета оказываемой юридической помощи, не отвечающей высоким требованиям, гарантированным Конституцией», — сказано в отчете.

Статья в «НГ» строится вокруг тезиса, что судьи будто бы стараются за счет сокращения выплат адвокатам экономить госсредства. Невозможно спорить с утверждением, что суды предпринимают все необходимые меры для сокращения расходования бюджетных средств, но уж точно в последнюю очередь от этого страдают адвокаты. Как показывают данные Судебного департамента, почти 90% от всей суммы понесенных государством судебных издержек приходится на работу адвокатов по назначению. Практически во всех регионах страны госадвокаты получают больше среднего заработка.

При этом нет никакой уверенности, что такая оплата соответствует качеству их работы. По последним данным открытой статистики, в среднем ежегодно 13-20% адвокатов становятся объектами жалоб, 3–4% несут дисциплинарное наказание. Как отмечала аудитор Счетной палаты Татьяна Блинова, «высокий процент обжалуемых действий адвокатов и привлечения их к ответственности, что может свидетельствовать о низком уровне предоставляемой адвокатами квалифицированной юридической помощи».

Не исключено, что задачей статьи могло бы стать переключение внимания от этой проблемы на искусственно раздуваемую тему будто бы недостаточной оплаты отдельных услуг адвокатов.

В любом случае, возможности для инсинуаций еще год назад своевременно пресек своим разъяснением Верховный суд РФ. В определении высшей инстанции сказано, что суды не вправе произвольно уменьшать размер сумм, взыскиваемых в возмещение расходов на представителя, а обязаны вынести мотивированное решение, в том числе дать оценку сложности рассмотренного дела с надлежащим обоснованием.

В заключение следует напомнить, что сегодня судебная система переживает исторический период кардинальных и беспрецедентных реформ. Поэтому она как никогда нуждается в обратной связи, благо для этого есть все предпосылки: по уровню цифровизации и доступности российская судебная система два года назад была признана в Европе континентальным лидером. Однако в интересах всех нас не злоупотреблять этими возможностями в меркантильных целях, иначе от возможных сбоев в развитии правосудия придется потерять гораздо больше.