Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

Переименование милиции в полицию способно повысить ее функциональность. Однако благом для российского общества, в его нынешнем состоянии, это все равно не станет.

Сигналы, поступающие от общества, говорят о потере веры в реформы. Социально активные элементы теперь заинтересованы в возвращении делегированной милиции обязанности по поддержанию правопорядка – иными словами, права на легализированное насилие. В такой ситуации появление полиции в России становится не столько стимулом для качественного преобразования МВД, сколько решающей попыткой остановить криминализацию общества.

По данным ВНИИ МВД, около 60 % жертв преступлений предпочитают вместо обращения в милицию, предпринимать самостоятельные действия по восстановлению справедливости. Эта ситуация заставляет вспомнить конец восьмидесятых: когда формировалось организованное преступное сообщество. Оно зарождалось не в местах лишениях свободы, инициировалось не криминальными авторитетами: "заказчиками" появления новых форм бандитизма стали обычные коммерсанты, которые предпочитали обращаться не в милицию, а к людям с сильными мускулами.

Диагноз обществу

Критика милиции часто заставляет вспоминать эпизод "Приглашения на казнь" Владимира Набокова, в котором речь идет о "нетках". Эти игрушки представляют собой уродливое искажение человеческого и животного мира – материальное воплощение абсурда. Однако для каждой из "неток" можно и нужно подобрать соответствующее зеркало, в котором открывается то, чего нельзя увидеть в самой игрушке: идеальная картинка.

Российская милиция – это такая "нетка", которая концентрированно воплощает в себе основные болезни общества. Поэтому, помимо своих прямых обязанностей, милиция очень важна для общества своей воспитательной функцией. Следует не абстрагироваться от "поганых ментов", а внимательно приглядываться к изменениям в работе милиции, подбирать "зеркало", в котором станет видно, чего именно не хватает российскому социуму, чтобы превратиться в здоровое гражданское общество, заслуживающее профессиональной полиции.

Реформа милиции невозможна без "реформы" общества. То и другое видится маловероятным, пока не будет ликвидирован посредник в лице спекулятивных СМИ. В обществе, где преобладают потребители с ослабленной рефлексией и крайней размытой идеей социальной ответственности, успех имеет публицистика, производящая макрострах. Т.е. некие абстрактные образы тотальной угрозы, вроде атомной войны, глобального потепления или ментовского бандитизма. Отказ от критического осмысления содержания этих "угроз" способствует дальнейшей деградации общества, а следовательно – и милиции.

Кроме того, действия СМИ фактически разрушают социальный контакт между обществом и милицией: сложно представить себе нормального человека, который пойдет в "ментовку", после того как прочитает истории про "оборотней в погонах", пытки в СИЗО и всеобъемлющую коррупцию. А что это значит? Если он не пойдет в "ментовку", он либо обратиться к криминалу, либо сам предпримет противозаконные действия, либо оставит преступников без наказания, что усугубит их чувство безнаказанности. А причина всего этого – в немотивированном, неотрефлексированном страхе.

Негативное отношение к милиции предопределяет и конфликтный тип поведения граждан при контактах с сотрудниками милиции. Каждый четвертый, по данным разных социологических опросов, не считает необходимым подчиниться милиции, если расценивают ее действия как неправильные.

Дискредитация милиции, разрушение всех принципов доверия к органам правопорядка стимулирует распространение правового нигилизма во всех слоях общества и деградацию общественных представлений о законности.

Дискриминация милиции

Российский милиционер сегодня дискриминируется не только общественным мнением и СМИ, но и политическим руководством страны.

Недофинансирование милиции, слабая социальная и правовая защищенность воспринимаются сотрудниками милиции как признак государственного невнимания и неуважения властями их профессиональной деятельности по охране правопорядка.

Интересно, что в обсуждении проекта переименования милиции в полицию практически не всплывает тема наделения сотрудников российских правоохранительных органов социальными гарантиями, которые имеют их зарубежные коллеги: зарплатой, льготами, компенсацией, пенсией, статусом…

В милицейской среде распространено представление о том, что политические власти сознательно разрушают работу органов внутренних дел. Социолог Борис Гладарев утверждает, что большинство опрошенных им сотрудников правопорядка склоняются к мнению, что власти не заинтересованы в существовании эффективной, независимой милиции, которая может сама, без приказа сверху начинать дела, в том числе и антикоррупционного характера.

Более того, руководство всячески способствует тотальному распространению должностных нарушений, чтобы иметь полный контроль над каждым сотрудником внутренних органов. Любой милиционер потенциально может быть осужден, поскольку задачи, которые ставятся перед милицией общественной безопасности, а также средства для решения этих задач заведомо выталкивают ее сотрудников за пределы правового поля.

Сегодня милиционер фактически превращен в изгоя, как для властей, так и для общества. Ощущение собственной социальной бесполезности приводит к массовой маргинализации милиционеров.

Этому способствует отрицательный кадровый отбор. Общественное давление приводит к тому, что в милиции остаются люди, которые лишены возможности найти себе применение в других отраслях. Кадровики признают, что в милицию приходят в основном с периферии, с целью закрепиться в большом городе, зачастую это "двоечники и троечники", из которых практически невозможно сделать профессионалов.

Возникновение вокруг правоохранительных органов зоны социального отчуждения ожесточает сотрудников МВД, лишает их работу общественно полезной цели, что толкает милиционеров к замыканию на решении собственных материальных проблем.

В такой ситуации терапевтические методы уже бесперспективны. Вернуть доверие к тренду "милиция", судя по всему, не смогут никакие реформы. Поэтому смена названия выглядит полностью оправданной.

Как корабль назовешь…

Даже если переименование в полицию не будет подкреплено решительными реформами, раскрученный бренд способен хотя бы убрать негативные ассоциации. При удачной организации работы полицейских академий, они вполне могут стать желанной целью для талантливых молодых специалистов, что сегодня уже невозможно представить в отношении школ милиции.

Гарантировать реализацию таких планов могло бы заимствование успешного опыта некоторых соседних государств, где милицию также недавно переименовали в полицию. Смена вывески там была поддержана повышением заработной платы в десятки раз, добросовестно отработавшим полицейским было обещано пожизненное сохранение части пенсии, пакета социальных льгот, молодые полицейские теперь могут получить дополнительное образование за границей. Когда было обещано, что после успешного завершения работы в МВД, экс-полицейские получат преимущества при приеме на любую другую работу, служба в полиции в этой стране стала для молодых людей крайне перспективной стартовой площадкой. Теперь в полиции там служат специалисты экстракласса, а проблемы с коррупцией и превышением служебных полномочий остались в прошлом.

Не следует недооценивать лексическое значение реформ. В экспертной среде все более широкое распространение получает теория, согласно которой общественное устройство определяется словесной тканью. Проблема же заключается в том, что нам никак не удается подобрать точное название для новых социальных феноменов, из-за чего не получается найти правильное решение возникших сложностей.

Возможно, переименование в полицию, даже если оно и не модернизирует милицию, то позволит экстраполировать мировой опыт (всех стран, где службы правопорядка носят такое наименование) на российские проблемы. Синхронизация российских правоохранительных органов с органами ведущих западных стран способна излечить болезнь без хирургического вмешательства.

Наконец, существует формула: "если мы научимся говорить об обществе на другом языке, есть шанс обнаружить совсем другое общество".

Пока же правоохранительные органы будут носить наименование "милиция", никакими решениями не удастся избавиться от коннотаций с блатным лексиконом, в котором и зародилось слово "мент". Блатной язык тесно связан с "понятиями", поэтому и отношение к милиционерам ("ментам") в обществе будет строиться по криминальным, а не государственным законам. Если в зоне "мент" в самом широком смысле означал врага "мужика" (работающего и не нарушающего режим зэка), то в общественной жизни это приобретает значение врага человека вообще.

Поэтому граждане не доверяют "ментам". А значит, продолжение роста преступности неизбежно, потому что эффективная борьба с ней зависит от своевременного получения правоохранительными органами информации о преступлениях или правонарушениях от гражданских лиц. Милиционеры оторваны от общества – им неоткуда получать своевременную информацию.

Сменить систему координат

Повторим, реформирование милиции возможно только путем преобразования социума. Сегодня российское общество рассеяно, атомизированно и, вроде бы, вообще не должно приниматься в расчет. Отношения общества и власти строятся по принципу “зонтичного контракта”: все замкнуто на одного контрагента в лице абстрактных властей. Все предпочитают ждать подарка от власти (которой, к слову, при этом совершенно не доверяют), вместо того, чтобы договариваться друг с другом, влиять непосредственно на больные институты, на конкретного недобросовестного милиционера.

Перспективы переименования милиции в полицию вызывают у нас большие надежды во многом именно в связи с выбором такого странного, неожиданного способа решения назревшей проблемы. Дело в том, что новейшие достижения философской и научной мысли доказывают, что чаще всего наиболее удачным оказывается самый нестандартный, случайный ход, выбор решения задачи.

Возможно, причины неудач всех попыток модернизации милиции заложены в том, что поиск решения велся в одном направлении, которое давно следовало бы признать ошибочным. Реформы, альтернативные правила и законы – все перестраивается по той иерархической сетке, в которой милиция существует практически со времени своего основания. Эта сетка включает в себя коррупцию, злоупотребления властью, игнорирование гражданских прав, а в центре ее заложены карательные принципы…

Все предложения перемен, о которых доводилось пока слышать, выстроены в этой системе координат. Реформы просто немного улучшают действующие нормы. Однако все проекты содержат в себе задатки для развития тех же самых пороков. Говорить о торжестве закона, профессионализма в милиции, при сохранении действующей системы координат (включающей в себя ФСБ, прокуратуру и пр.) – то же самое, что рассуждать о Боге. Как говорил Иосиф Бродский, если человек будет говорить о Боге, он будет говорить о нем, как о верховном существе, как о существе, которое выше начальника. "То есть о том, что находится сверху. Он не подумает о том, что это сбоку где-то может находиться… И в этом катастрофа. Потому что эта система, она конструирует человека по своему подобию". Реформировать милицию в действующей системе взаимоотношений государственных органов бесперспективно, потому что, даже в случае успешной реформы, остальные органы вернут милицию в исходное состояние.

Борьба с недобросовестными сотрудниками милиции, с коррумпированными руководителями, с недействующими законами не может привести к положительным результатам путем введения новых законов, новых правил, новых должностей в милиции. Лишь создание совершенно иной системы, организованная по иному принципу структура и заимствованная извне форма может что-то изменить. И в таком контексте переименование милиции в полицию абсолютно оправдано. 

Только сопровождаться оно должно изменением организационной структуры, перераспределение полномочий, уничтожением старых подразделений с одновременным созданием совершенно новых, а также максимальной перетасовкой кадров. А главное, синхронной реформой всей государственной системы правоохранительных органов, иначе это будет пиррова победа и через пару лет все вернется к изначальному состоянию.

Лишь в этом случае можно надеяться, что операция по пересадке на российскую почву совершенно чуждой нашему менталитету полицейской структуры способна сотворить чудо: привить нашему обществу такое инородное качество, как уважение к закону.