Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

Речь Леонида Парфенова на церемонии вручения премии Листьева прозвучала из параллельной реальности. Безадресность посыла показала удивительное свойство российского общества: правовые нормы в нем существуют по законам квантовой физики – подобно коту Шредингера¹, они одновременно живы и мертвы.

Параллельные миры
Открытие учеными способности электрона находиться одновременно в нескольких местах² стало основанием для распространения теории параллельных миров. Согласно оной, мы можем одномоментно существовать во вселенной, где в России построено правовое общество, а также в иной реальности, где наша страна – юридический мошенник, подменяющий законы на "понятия".

Последний вариант реализуется, например, в тот момент, когда Госдума принимает резолюцию, в которой вина за факт расстрела в Катыни польских офицеров возлагается на Сталина и его ближайшее окружение, а реабилитация жертв преступления поручается истории. Такая формулировка подразумевает снятие вопроса о юридической реабилитации – т.е. Россия не желает нести ответственность за преступления СССР.

В то же время обещанием реализации первого варианта вселенной стала готовность президента России обсудить проект десталинизации страны уже в середине января 2011 года. Более того, на первом заседании президентского совета по правам человека под председательством Дмитрия Медведева планируется рассмотреть возможность проведения суда над тоталитаризмом.

Выбор правовой реальности

Практика показывает, что нам все же приходится выбирать одну главенствующую реальность. Моментом такого определения в правовой сфере становится отношение властей к процедуре покаяния – пройти ее (как Германия³, Япония, США и пр.) или принципиально отказаться (как КНДР, Турция, Руанда и пр.). Пока же решение не принято, общество продолжает жить при "квантовом праве" – переходном институте между "религиозным" и "юридическим" государством.

Если в "религиозном обществе" важнейшую роль играют авторитетные личности, трактующие единый свод моральных правил (в результате общество живет "по совести" - т.е. "по понятиям"), то в "юридическом обществе" - главенствующим является безличный механизм закона, который сводит к минимуму пространство для искажения правовых норм.

В "квантовом же обществе", хоть "понятия" и не обладают легитимным статусом, но при этом операция объединения их в законы имеет настолько насильственную (т.е. оторванную от реальных социальных практик) природу, что закон умирает. В результате мертвое тело абстрактного закона можно поворачивать в своих интересах как угодно. Не существует никаких общих правил – для каждой социальной группы они распадаются на собственные элементарные величины, неделимые порции разрешенных бытовых действий – "юридические кванты".

Квантовое право

На такие кванты распадается и правовое поле современной России: каждый поступок рассматривается как беспрецедентный (т.е. в отрыве от судебной практики). Перевернутая активистами "Войны" машина – экстремизм, в то же время поврежденная и разбитая активистами прокремлевской молодежной организации машина – проявление социальной ответственности (защита правильной парковки или же, например, чести мэра). Законы строятся не на каких-то общих правилах – не на обобщениях, а на личных договоренностях – т.е. исключениях. Т.о. вместо консолидации в единый свод законов идет дробление правил вплоть до элементарных частиц.

"Квантовая правовая культура" строится в форме пактов. Поскольку донести до всех адресатов поправки в существующие договоры традиционным путем невозможно, такое общество испытывает потребность в публичных казнях и пытках, символизирующих внедрение нового "закона". Например, принятие решение об изменении границ сфер влияния государства и крупного бизнеса может быть озвучено на всю страну лишь путем показательного судебного процесса над условным предпринимателем Х.

При этом, когда парадигма меняется, власть не имеет возможности отказаться от принятого решения, поскольку это сделает нелегитимными все достигнутые договоренности и сам принцип "вынужденного законотворчества". Любое решение становится необратимым. И вынуждает создавать параллельные риторические реальности, где это решение оправдывается абстрактными лозунгами.

Покаяние

Реальной возможностью перехода от "квантового права" к цивилизованным отношениям является покаяние. Слово "покаяние" передает на церковно-славянском греческий термин "metanoia", означающий "перемена сознания". Смысл покаяния сводится к волевому усилию перехода в новое состояние, укрепления в нем, полный отказ от ветхого состояния со всеми его ошибками. Речь идет об изменении самой внутренней природы государства, а не просто об оценке совершенных поступков. Ведь "покаяние" как в религиозной традиции, так и в правовой фактически означает "перерождение" – т.е. рождение в новой институциональной форме.

Непризнание ошибок вынуждает увиливать и убирать отжившие инструменты с помощью сложных провокаций и политтехнологий. Например, в нынешней ситуации власть больше не нуждается в радикализме действий молодежных прокремлевских группировок. Не имея возможности покаяться, признав ошибочность их создания, а также преступную составляющую деятельности этих группировок, властные структуры вынуждены устранять эти структуры путем сложных политических комбинаций. В результате чего требуется как громкий повод в форме жертвоприношения (избиение Кашина), так и сложная процедура стирания следов – процесс над "Войной", деятельность которой в СМИ приравнивается к нашистам (замена политического контекста на гормональную специфику "молодежного хулиганства", по идее, должно дистанцировать от Кремля как первых, так и последних).

Другими словами, отказ от покаяния перемещает правовую культуру и законы в сферу политики.

Не покаявшись за советские грехи, мы не можем покончить с прошлым. В результате мы продолжаем жить в СССР. Возможно, именно эта причина вынудила Парфенова пойти на разрыв шаблона благодарностей за полученную премию. "Где-то в середине двухтысячных стало понятно, что никуда советское не ушло", - признал Парфенов на публичной лекции за несколько дней до вручения премии.

Зомби по имени СССР

Мы живем в искусственно воскрешенном – зомбифицированном Советском Союзе. В результате мы имеем советизированные государственные институты: коррумпированную советскую социальную сферу, безответственных сотрудников образовательных учреждений, и, конечно, силовые структуры, созданные в СССР с репрессивными целями. Действенная реформа МВД невозможна без разбора всех ошибок и преступлений советской эпохи, без открытого и скрупулезного изучения тайных советских архивов, в ходе символического судебного процесса.

Усиление роли государства в последнее десятилетие, не было синхронизировано с укреплением юридических институтов, что привело к возрождению в России советской вертикальной правовой культуры. Она является братом-близнецом исламской правовой культуры непогрешимости верховной власти. Их специфическая особенность – атрофированность критических и либеральных институтов.

В этой связи мне вспоминаются слова профессора Московского и Венского университетов Сергея Аверинцева, сказанные им в статье про упущенное покаяние: "Один из уроков, которые мы извлекаем из анализа тоталитарных безумств, состоит в том, что безумством становится всякая система рассуждений, когда она становится некритической по отношению к себе".

Исламизация права

К каким последствиям приводит одобрение такой правовой культуры  мы можем увидеть на примере превращения арабских государств из центров науки (коими они были в Средние века) в сырьевые придатки. Не следует считать, что причина экспортной ориентации страны – ее сырьевое богатство. Так, мусульманские страны, лишенные полезных ископаемых, живут за счет экспорта наркотиков (Афганистан) или, например, рабочей силы (Киргизия). Исторический опыт дифференциации стран показывает, что определяющее значение все же имеет выбор государством правовой структуры общества.

Попытка реанимировать правовые нормы Советского Союза приводит к исламизации права в России. Поэтому, при похожих исходных данных, в Европе гастарбайтеры перманентно воюют с властями (митинги, столкновения, бунты), ощущая отторжение доминирующего в западных странах права, а у нас идет тихий захват рынка.

Похоронить Сталина

При этом надо понимать, что требовать от нынешних российских властей покаяния, в данный момент, неуместно. Оно останется неуслышанным и непонятым, если не будет сформирован правовой фундамент: т.е. определены базисные правовые ценности, которые готово будет признать большая часть российского общества. Обществу необходимы константы для воспитания правовой культуры, опираясь на которые можно продвигаться к более сложным и дискуссионным категориям. Базисные из них: неприемлемость фашизма, расизма, нацизма и сталинизма. Если начинать дискуссию на этом уровне, общество не сможет развиваться, поскольку ему не на что будет опереться, его затянет в трясину социальной атомизации.

Дискуссия о роли Сталина – это дискуссия о возможности внутреннего геноцида. Это тотальный страх, обратной стороной которого является повышенная агрессия, нигилизм и автоагрессия (как заметил пару лет назад социолог Лев Гудков: "У нас люди думают, что они такие злые, потому что плохо живут. На самом деле, они плохо живут, потому что они такие злые").

Если продолжать трактовку религии как свода законов, то сталинизм представляется ничем иным как сектантством. При этом надо помнить, что секта – это вирус в организме общества: если он находится под жестким контролем – вырабатывается иммунитет, если же вирус побеждает, общество заболевает – например, раком тоталитаризма. Пока общество мыслит в матрице, где присутствует сталинизм, реформы бесполезны – сектантское мышление искажает и извращает любые чуждые ему идеи.

Чистилище

Философ Мераб Мамардашвили назвал ад местом, где нераскаявшиеся грешники осуждены бесконечно повторять свои ошибки. Покуда мы не признаем все преступления советской и постсоветской эпохи и не отрефлексируем ошибки, мы обречены повторять их снова и снова, и жить в аду.


₁ В закрытый ящик помещён кот. В ящике имеется механизм, содержащий радиоактивное ядро и ёмкость с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, что вероятность того, что ядро распадётся за 1 час, составляет 50 %. Если ядро распадается, оно приводит механизм в действие, он открывает ёмкость с газом, и кот умирает. Согласно квантовой механике, если над ядром не производится наблюдения, то его состояние описывается суперпозицией (смешением) двух состояний — распавшегося ядра и нераспавшегося ядра, следовательно, кот, сидящий в ящике, и жив, и мёртв одновременно.

₂ Двухщелевой эксперимент с одиночным электроном доказывает, что электрон проходит одновременно  через две щели, что означает одновременное пребывание в разных точках пространства.

₃ Коленопреклонение канцлера ФРГ Вилли Брандта в Аушвице в 1964 году было позже охарактеризовано следующим образом: "В тот момент, когда канцлер Германии встал на колени, Германия встала с колен".