Аркадий Смолин, специальный корреспондент РАПСИ
Первая половина 2011 года в России запомнилась чередой громких увольнений. Изгнаны девять тренеров футбольной Премьер-лиги, оказалась на улице половина коллектива "Известий", Театр на Таганке лишился того, чьим именем его называли – Юрия Любимова. Скандальные обстоятельства этих событий звучат как окончательный приговор Трудовому кодексу РФ.
Круглые даты НЭПа (90 лет) и отмены крепостного права (150 лет) – прекрасный повод вписать в этот ряд рождение "нового технологического уклада" в форме решительной реанимации трудового законодательства.
"Известия". Избирательное правоприменение
Нельзя сказать, что нынешние нормы Трудового кодекса (ТК) совсем уж безжизненны. Однако типичной формой их функционирования стало избирательное правоприменение: норма закона используется как последний аргумент, к которому прибегают как работники, так и работодатели в критических ситуациях.
Примером может служить поведение уволенных журналистов газеты "Известия". Проиграв конкурентную борьбу при новом руководстве, они вспомнили о нормах Трудового кодекса РФ. По закону работники могли рассчитывать на предупреждение за два месяца до увольнения (тогда как в реальности, по их словам, они получили устное уведомление лишь за месяц), выходное пособие в размере двухмесячного заработка, а также еще один месячный оклад, если уволенный будет на тот момент официально безработным.
Симптоматично, что выполнения этих требований журналисты добивались не в суде, а "забаррикадировавшись" в здании редакции. Использование норм ТК в качестве инструмента шантажа вызвало симметричную реакцию: сотрудникам пригрозили выплатить только один оклад, а в случае продолжения "бунта" – вовсе оставить без выходного пособия.
Этот пример наглядно иллюстрирует тот факт, что выбор следования или нарушения ТК сегодня определяется договоренностью между работодателем и работником. Трудовые взаимодействия регулируются понятиями и человеческими отношениями, а не законом.
Неформальное использование законодательных норм привело к их обесцениванию. Так же как и применение к каждой второй редакции определения "уникальный журналистский коллектив" дискредитировало доверие к творческим и нестандартным методам – к работе действительно креативных коллективов.
В таких условиях, реальной заменой ТК стали нормы корпоративного кодекса. Большинство крупных компаний фактически придерживаются собственного трудового законодательства. С одной стороны, это позволяет специалисту выбирать место работы, соотносясь не только с карьерными перспективами, но и с собственными психологическими и этическими особенностями. Однако же такое положение дел укрепляет разобщенность профессиональной среды: сегодня в России даже в одной сфере деятельности предприятия способны взаимодействовать только по принципу конфедерации.
Нынешний ТК напоминает начальный этап отмены крепостного права: эффектный документ, благие намерения социальной ответственности, попытка защитить слабейших… В реальности, как известно, крестьяне продолжили свой крепостной труд на добровольной основе, а современные работники все равно вынуждены увольняться "по собственному желанию".
Нормы ТК существуют в иной реальности. В качества доказательства можно привести десятки примеров. Статья 60 запрещает требовать выполнения работы, не обусловленной трудовым договором. Статья 134 гарантирует индексацию заработной платы в связи с ростом потребительских цен на товары и услуги. Статья 142 позволяет работнику, в случае задержки выплаты заработной платы на срок более 15 дней, приостановить работу до выплаты задержанной суммы. Статья 152 постановляет оплачивать сверхурочную работу за первые два часа – не менее чем в полуторном размере, за последующие часы – не менее чем в двойном размере. Также и статья 153 гарантирует оплату не менее чем в двойном размере работы в выходной или нерабочий праздничный день.
Трудовой кодекс РФ, принятый в 2001 году "по мотивам" кризиса 1998 года (и призванный, соответственно, предотвратить массовую безработицу), является важным гуманистическим документом. Но свою миссию он уже выполнил. Как говорит Александр Починок, "если мы не будем менять трудовое законодательство, то мы окажемся в стране, в которой подавляющая часть трудовых правоотношений этим законодательством описываться не будет".
Футбольные тренеры. Зарегулированный кодекс
Попытки последовательного "терапевтического" реформирования Трудового кодекса пока не дают ощутимого результата. Менее чем за десятилетний срок действия ТК, 24 федеральных закона внесли в него около 1000 поправок в 362 статьи, введено 15 новых статей, 5 статей утратили силу, изменены названия у 15 глав и статей.
Никаких заметных результатов, никакого широкого обсуждения этих титанических усилий замечено не было. Десять лет общество практически не обращало внимания на существование трудового законодательства. Лишь намеренно провокативная фраза Михаила Прохорова о шестидесятичасовой рабочей неделе заставила страну задуматься о соответствии писанной трудовой нормы и реальности.
Причина, очевидно, не в отдельных недоработках, а в самой неповоротливой форме кодекса. По оценке гибкости трудового законодательства, опубликованной Международной организацией труда, российский рынок труда признается одним из самых зарегулированных в мире. По шкале жесткости законодательства о защите занятости, предложенной Всемирным банком, в 2007 году Россия имела 44 балла (средний балл развитых стран – 30,8).
Модернизация действующего ТК напоминает попытки научить диплодока ходить на двух ногах. Нынешний Трудовой кодекс РФ (2001 года), по оценкам экспертов, унаследовал 90% понятийного аппарата Кодекса законов о труде РФ (1971 года), которому он пришел на смену. Как позднесоветский кодекс был ориентирован на закрепление работника за организацией, так и действующий ТК "мыслит" в рамках плановой экономики, которой давно уже нет.
Сильнее всего от такого "короткого поводка", повязываемого законами, страдают руководящие кадры. За редким исключением, у них нет достаточных полномочий для раскрытия своего потенциала, для последовательной модернизации сферы труда в доверенном коллективе, для инновационного риска.
Наглядно это видно на примере российского футбола. Он застрял в промежуточной стадии: между "западной" контрактной системой и "советским" бюрократизмом. В нашем футболе существует понятие типового договора между игроком и клубом, который учитывает все моменты при расторжении контракта и защищает интересы футболиста. В отношении же тренера действуют положения Трудового кодекса, предусматривающего при увольнении компенсацию за три месяца работы.
Если бы не эта гримаса странной "футбольной справедливости", вряд ли бы владельцы клубов решились на такие эмоциональные и труднообъяснимые решения как увольнение Юрия Красножана из московского "Локомотива" или, например, Омари Тетрадзе из нижегородской "Волги".
Именно "поэтому руководство клубов так легко отправляет тренеров в отставку", – считает председатель Объединения отечественных тренеров по футболу Михаил Гершкович. В то время как именитые и зарубежные специалисты прописывают особые условия расторжения контракта, молодые специалисты, которые при определенной соцгарантии могли бы внести свежую мысль и нестандартные подходы в российский футбол, вынуждены соглашаться на любые предложения клубов.
Так что даже в своем рабочем состоянии нормы ТК обладают достаточно сильным инерционным и коррупционным потенциалом. В подтверждение второго тезиса отметим, что волна неадекватных увольнений в этой году собрала "головы" не только футбольных тренеров, но и руководства московских театров. Симптоматично, что директора театров увольнялись без объяснений: иначе пришлось бы объяснять, что "такой-то директор не предоставил какому-то чиновнику театр для левого мероприятия или такой-то директор проявлял наивность в вопросах откатов", - отмечает театральный критик "Афиши" Елена Ковальская.
Другая волна увольнений коснулась худруков. Их снимали после скандалов, инициированных труппой (так же как и некоторые тренеры были сняты якобы после заговоров футболистов). В прошлом сезоне только вмешательство министра культуры Александра Авдеева позволило сохранить для Вахтанговского театра Римаса Туминаса. В этом сезоне часть труппы Театра Маяковского выразила недоверие худруку Сергею Арцибашеву, а труппа Театра Станиславского требовала снять с должности Александра Галибина.
И если замена Арцибашева на Миндаугаса Карбаускиса сродни многократно обсуждавшемуся, но так и не состоявшемуся приглашению в московский "Спартак" Клаудио Раньери вместо Валерия Карпина. То вот обмен Галибина на Валерия Беляковича это еще более странный поступок, чем смена Рууда Гуллита на Ису Байтиева в грозненском "Тереке".
Работоспособные перспективные режиссеры не придут в театр на нынешних условиях: пока у них нет возможности формировать труппу для собственных максималистских задач, а не разбираться с балластом; пока их могут уволить после первых попыток заставить актеров (и футболистов – если продолжать аналогию с футболом) работать по европейским стандартам.
Театр Любимова. Контрактная модернизация
Гарантируя достойный труд, Трудовой кодекс зачастую отнимает саму возможность трудиться. Пытаясь защитить работников от произвола работодателей, на практике мы получили новое явление – "перезащищенного труда".
Большинство экспертов сходится на том, что действующая система защиты труда не адаптируется к различной его природе. Например, уволить недобросовестного госслужащего, или мотивировать его на более интенсивную работу крайне сложно. При этом социальные гарантии становятся не защитой, а отягощением при поиске новой работы, что может подтвердить большинство одиноких матерей, студентов и выпускников вузов, которые получают возможность устроиться на нормальную работу, только добровольно сняв с работодателя все обязательства.
Как это ни парадоксально, но зарубежный опыт показывает, что в условиях развивающегося рынка труда, лучшей перспективой для работника становится сведение числа гарантий к минимуму. Поскольку возможность создать новые рабочие места у работодателя появляется тогда, когда он может в любое время сократить количество работников, нанять их на определенное время, изменить структуру производства. Однако у нас до сих пор законодательно не предусмотрена возможность краткосрочного найма узкоспециализированного специалиста для высококачественного выполнения какой-то определенной задачи.
Пожалуй, беда нашего законодательства в том, что оно ориентировано на выработку человеком определенного количества часов. При этом об оценке качества результатов труда работника в ТК ничего не написано. По кодексу оплата труда никак не коррелируется с его качеством.
К чему это может привести, при российском менталитете, рассказал Юрий Любимов на сайте Театра на Таганке. "Актеры стараются избежать занятости в спектаклях, быть как можно меньше задействованы в репертуаре. Ведь их оклад, их заработок не зависит ни от количества, ни от качества сыгранных ими ролей". В результате начинает распад труппы и театра: "Этот распад проявляется в небрежной сценической работе, опозданиях на репетиции и на спектакли, вплоть до неявок, бесконечных отказах от ролей, незнании текста, нежелании являться на тренинги по движению, хоровые занятия… Актер не хочет выходить на сцену".
Мы много говорим, о том, что надо поощрять социальную и трудовую мобильность граждан. При этом в Трудовом кодексе возможность заключения срочных трудовых договоров является не нормой, а скорее исключением из правил.
Переход на контрактную основу отношений работника и работодателя позволил бы специалистам самостоятельно договариваться об условиях своего труда, увеличивая тем самым возможность получения дополнительных льгот и гарантий. Для этого требуется модификация понятий "режим рабочего времени", "начало и окончание рабочего дня" и "регламентированные перерывы". Ведь для работодателя важно выполнение конкретной работы, а не приход и уход в строго определенное время. "Понятие трудовой функции исключительно как процесса выполнения той или иной работы без ориентации на ее результат и ее оценки явно ущербно", - отмечает Починок.
Впрочем, пример Любимова демонстрирует не только негативные последствия применения нынешнего ТК, но и угрожающие перспективы поспешного перехода на контрактную систему отношений. Сразу после своего заявления о необходимости внедрения контрактов с актерами, Любимов уволил 34 работника, работавших как раз по контракту.
Так что на первом этапе принятие контрактной системы требует государственных институтов защиты.
Трудовые суды
Эту функцию могли бы взять на себя специальные трудовые суды. Есть целый ряд стран, где они широко распространены и чей позитивный опыт мы могли бы использовать. В Москве несколько лет назад был открыт первый трудовой суд, но он заглох без государственного финансирования.
Сегодня их функцию берут на себя суды общей юрисдикции. По словам зампредседателя Верховного суда РФ Владимира Соловьева, число споров по оплате труда стремительно растет. Если в 2008 году суды рассмотрели 404,9 тысячи исков на эту тему, то в 2009 году их было вдвое больше - 801 тысяча, в 2010-м – 743 тысячи.
При этом 92% дел выигрывали работники. Проблема заключается в исполнении решений суда. Несмотря на решения, на 1 марта по 70% решениям зарплата не была выплачена на 3,29 миллиарда рублей.
Впрочем, до суда доходят меньше 1% из всех работников, столкнувшихся с нарушением трудового законодательства. Одна из основных причин – длительная, тяжелая и дорогая процедура рассмотрения дела, но которую работники тратят личные средства, а работодатели – деньги организаций.
Облегчить эту процедуру для работников должны были бы профсоюзы, однако сегодня они, определенно, не вписываются в постиндустриальную систему труда. Экономист Евгений Гонтмахер считает, что перспективной заменой им могла бы служить специальная структура: адвокатская контора, работающая по принципу страхового общества. "Это нормальная юридическая, правовая, правозащитная деятельность, плюс трудовые суды - и все".
