Смерть Ивана Грозного значительно ослабила самодержавие, что позволило провести в Москве первые в истории полноценные избирательные кампании кандидатов на царский престол. Конкурентные выборы верховной власти стали очень важным опытом для появления в России этого демократического института. В условиях растущих классовых противоречий господствующие сословия стремились поднять роль земского собора как органа, который должен содействовать укреплению центральной власти в стране, в частности, участвовать в решении вопроса о престолонаследии. О периоде ограниченной монархии рассказывает политический обозреватель из Санкт-Петербурга Ольга Мясникова.

Историки до сих пор спорят, был ли сын Ивана Грозного Федор избран царем на Земском соборе или нет. По мнению Василия Ключевского, косвенные свидетельства говорят в пользу версии избрания. Иринарх Стратонов, в свою очередь, убежден, что «имело место некое событие», которое несмотря на все источники нельзя идентифицировать однозначно как Земской собор.

Точно одно: царь Иван Грозный скончался, не оставив завещания. В живых к тому времени оставалось два его сына, и судя по имеющимся архивам, верхушка разделилась во мнении, кто должен был быть объявлен престолонаследником: старший Федор — мягкий и добрый, получивший прозвище Блаженный за свой кроткий нрав и набожность, или совсем ребенок — Дмитрий.

Русских источников по истории собора 1584 года мало. В «Новом летописце» читаем: «...по преставлении царя Ивана Василиевича приидоша к Москве изо всех городов Московского государства и молили со слезами царевича Федора Ивановича, чтобы не мешкал, сел на Московское государство и венчался царским венцом».

Несколько иначе, чем в «Новом летописце», звучит сообщение о воцарении Федора Ивановича в Псковской III летописи: «В лето 7093-го. Поставлен бысть на царьство царем, на вознесениев день, Феодор Ивановичь митрополитом Дионисием и всеми людьми Руския земля». Последние слова воспринимаются как формула поставления государя земским собором.

4 мая (24 апреля старого стиля) 1584 года, по рассказу английского агента Горсея, «был собран парламент из митрополитов, архиепископов, епископов, настоятелей монастырей, высших духовных лиц и всего дворянского сословия без разбора». Это же повторяет шведский хронист Петрей: Федора избрали на царство «высшие и низшие сословия» (hohes und niedriges Stande).

Следующие 14 лет правления Федора страна процветала. Однако у них с женой Ириной Годуновой не было детей. И после его смерти вопрос престолонаследия стал особенно остро.

В прошлый раз мы подробно рассказывали, как шурин Федора, Борис Годунов, пользуясь своим влиянием, отдалил всех претендентов и несогласных перед собором 1596 года из Москвы, как патриарх Иов ходил и агитировал за Годунова среди казаков, и как нанимались специальные люди, чтобы во время крестных ходов бросались к будущему царю с просьбой принять царствование. Сейчас Годунова бы назвали легалистом — ему было важно создать видимость всенародной поддержки и юридической безупречности своего избрания.

В отличие от него его давний соперник, Василий Шуйский, пришедший к власти в результате заговора против Лжедмитрия I, не так щепетильно подошел к вопросу. Хотя, безусловно, воспользовался определенными наработками своего давнего врага.

После погромов 17 мая 1606 года, в Москве было неспокойно — в городе погибло полторы тысячи поляков и около тысячи русских. К тому же неожиданно ударили морозы, побившие все посевы на полях и в огородах. Некоторые сочли это дурным предзнаменованием — Бог наказывал людей за самоуправство и смерть, возможно, истинного сына Ивана Грозного.

Ситуацией удачно воспользовался Василий Шуйский, человек весьма большого ума, подошедший к проблеме разносторонне. В любых других условиях шансов на престол у него не было — слишком стар по меркам того времени, целых 54 года, к тому же бездетный вдовец, который никогда к повторной женитьбе и не стремился. Не спасали ситуацию и его младшие братья: у них детей тоже не было. А значит, спустя какое-то время, вопрос престолонаследия встал бы снова.

Однако Шуйский был личностью неординарной, умеющий прощупывать почву на несколько шагов вперед. По родовому преданию, его дед был брошен еще молодым Иваном Грозным на растерзание медведей, из-за чего отцу пришлось скитаться по окраинам Руси, чтобы не поступать на царскую службу.

Сам же Василий почти сразу добился расположения царя. Чего только стоит тот факт, что на последней свадьбе Ивана Грозного с Марией Нагой ему была поручена роль дружки жениха. В это же время его вечный соперник Борис Годунов довольствовался ролью ниже рангом — дружки невесты.

Условно говоря, «избирательная кампания» сосредоточилась на двух направлениях. Первое — доказать и обосновать для черни свое право на престол. Второе — уговорить «олигархию» XVII века поддержать его.

За первое направление он назначил ответственным Михаила Татищева. Можно сказать, что представитель смоленской ветви Рюриковичей, потерявшим княжеский титул, стал первым на Руси политическим пиарщиком. Вместе с монахами они составили «Слово о Гришке Отрепьеве» — трактат, собранный из подлинных документов и домыслов, который отвечал сразу нескольким целям.

Во-первых, он должен был убедить сторонников Лжедмитрия, особенно из числа простого народа, что тот был никакой ни цесаревич, а недоучившийся монах Гришка Отрепьев. Тем самым Василий Шуйский из «цареубийцы» и заговорщика становился защитником престола и традиций.

Во-вторых, представлял Шуйского и всех его родственников, как мучеников, пострадавших из-за желания спасти православную веру от еретиков. По современным меркам это было что-то вроде патриотического диссидентства.

Ну, и, в-третьих, в работе активно очернялся Годунов. Никакого практического смысла в этом не было, так как последний умер за год до событий. Так что можно предположить, что это было банальное сведение счетов.

Второе направление – проведение непосредственно избрания. Хотя правила созыва собора еще не устоялись, все же определенные традиции по земельному и сословному представительству были. Однако во многих городах, особенно западных, жители возмущались действиями заговорщиков. Они были освобождены самозванцем от налогов и полагали, что без суда и следствия никто не имел права свергать его с престола и убивать. Поэтому многие из них сразу же отказались подчиняться московскому правительству. А это сильно уменьшало перспективы Шуйского занять престол.

Поэтому уже на следующий день после бунта по инициативе Шуйского Боярская дума собралась в полном составе для решения вопроса о власти: кому править до избрания нового царя? По традиции царя мог заменять патриарх. Но Игнатий как ставленник самозванца был свергнут вместе с ним и отправлен в заточение в Чудов монастырь. В результате переговоров было решено не созывать полный собор, а собраться уже на следующий день.

Сам Шуйский не был в числе фаворитов. Наиболее подходящим для многих представлялся князь Федор Мстиславский, состоявший в родстве с прежними московскими государями. Но тот решительно отказался от предложенной чести.

Шуйскому было очень трудно доказать свои права на престол. Он не состоял в родстве с великими князьями Московскими, поскольку принадлежал к суздальско-нижегородской ветви Рюриковичей. Это позволило боярам потребовать от Шуйского подписать ограничительную запись, которая урезала его полномочия, и увеличивала полномочия бояр. И пообещать не применять репрессии к сторонникам поляков.

Большинство историков сходятся во мнении, что избрание Шуйского тяжело назвать земским собором, так как участвовали в нем только те, кто физически находился в Москве, остальных же просто поставили перед фактом.

Впрочем, следующее избрание царя, прошедшее в 1610 году, было еще менее представительным. После удаления Шуйского из Москвы, положение столицы оставалось довольно плачевным – около Москвы стояли по-прежнему два враждебных войска. Московские элиты рассчитывали избрать царя правильным выбором, «согласившись со всеми городами, всею землею». Но для созвания Собора надо было время, а столица уже была окружена.

Не обдумав хорошенько последствия своих действий, бояре обращаются к гетману Станиславу Жолкевскому, который был в Можайске. Последний, как патриот не смог упустить случая, прежде всего начинает дело об избрании Владислава в цари, потому что иначе в его глазах помогать Москве не имело смысла. Страх перед Самозванцем и польской военной силой заставил московские власти, а за ними и население склонится на избрание в цари поляка. 27 августа Москва присягнула Владиславу.

Этой присяге, впрочем, предшествовали долгие переговоры. Бояре решительно настаивали на том, что Владислав должен принять православие, и (что очень интересно) вычеркнули статьи о свободе выезда за границу для науки, а также статьи о повышении меньших людей. Московское царство сохраняло свою независимость от Польши. Тотчас же по заключении договора и принесении присяги Жолкевский прогнал Вора от Москвы, и Вор убежал опять в Калугу. Таким образом, Москва избавилась от одного врага ценою подчинения другому.

После восстания Минина и Пожарского и изгнания поляков из Москвы, в 1613 году вновь стал вопрос об избрании царя. Именно собор 1613 года можно считать первой полноценной избирательной кампанией на Руси.

Россия пыталась выкарабкаться из последствий Смутного времени. Для избрания царя созвали весьма представительный орган: почти 800 депутатов от разных слоев населения. Причем присутствовали и совсем простой люд (хотя смелое предположение некоторых публицистов, что на собор позвали даже крестьян, все же не подтверждается).

Созванный Земский Собор сразу отмел кандидатов, утративших «политический рейтинг» — Лжедмитриев и Владислава. Чуть позже отказались от «щедрого» предложения Карла-Филиппа. В борьбе за царский трон участвовали лишь русские претенденты — высокородные князья. Но руководитель печально известной «семибоярщины» Федор Мстиславский скомпрометировал себя сотрудничеством с поляками, Иван Воротынский отказался от притязания на престол, Василий Голицын находился в польском плену.

После Смуты наибольшим уважением, абсолютно логично, пользовались ополченцы и, как бы сейчас сказали, силовики. Всем параметрам соответствовали две кандидатуры: князь Дмитрий Трубецкой и князь Дмитрий Пожарский. Оба князя командовали антипольскими силами, освобождавшим Москву; только под началом Трубецкого находились казаки, а Пожарский руководил земским ополчением.

Романов, несмотря на отдаленное родства с Рюриковичами, все же не был ни военным, ни ополченцем. Однако его поддерживали влиятельные бояре. Нельзя не вспомнить расхожую цитату из письма боярина Шереметьева «Миша-де Романов молод; разумом еще не дошел и нам будет поваден».

Впрочем, одного желания бояр к тому времени было недостаточно.

У Романова не было никаких шансов избраться, если бы не одно «но» — семейство Романовых сильно пострадало во времена правления Годунова. Отец Михаила, боярин Федор Никитович, был разлучен с семьей и сослан в отдаленный монастырь, где его постригли в монахи под именем Филарета. То же самое произошло и с женой Федора Романова. По современным меркам Михаила Романова можно было смело назвать жертвой политических репрессий. А представлять себя жертвой было выгодно — что показал опыт Шуйского.

Непосредственно перед выборами князь Трубецкой решил окончательно заручиться поддержкой казаков, устраивая пиры. На пирах он выступал и сам, «моля… чтоб быти ему на России царем и от них бы, казаков, похвален же был».

На предварительном голосовании кандидатура Михаила Романова не набрала нужного числа голосов. Мало того, Собор потребовал приезда юного претендента в Москву. Этого романовская партия допустить не могла: неопытный, робкий, неискушённый в интригах юноша произвёл бы на делегатов Собора невыгодное впечатление. После жарких дебатов романовцам во главе с Шереметьевым удалось убедить Собор отменить решение о приезде Михаила.

Именно в этот момент понадобились старые связи отца Михаила, Филарета. В годы Смуты Федор Романов оказался связан с движением Лжедмитрия первого, а через него с казаками, составлявшими наиболее активную часть электората. Тем временем противники Романова добились двухнедельного перерыва в дебатах, видимо, рассчитывая, что его сторонникам город наскучит. Однако вместо этого среди казаков начали распространяться слухи — собор так устал, что решил бросить жребий, кому быть царем.

Казачьи ораторы разнесли в пух и прах боярские «хитрости», ворвались в зал, где заседал Собор и торжественно провозгласили: «По Божии воли на царствующем граде Москве и всея России да будет царь, государь и великий князь Михайло Федорович!» Этот клич тотчас подхватили сторонники Романовых, причём не только в Соборе, но и среди многочисленной толпы народа на площади. Именно казаки разрубили «гордиев узел», добившись избрания Михаила.

В нескольких источниках описывается реакция Трубецкого, который рассчитывал на поддержку боевых товарищей, щедро одаривая их казной и устраивая им пирами: «Лице у него почерне, и паде в недуг, и лежа много дней, не выходя из двора своего с кручины, что казны изтощил казаком и позна их лестны в словесех и обман».

Как бы там ни было, 21 февраля (3 марта) 1613 года Земский собор принял историческое решение: избрать на царство Михаила Федоровича Романова. Так начиналась история второй и последней царской династии России.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 2 марта.