Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

Дым от торфяных пожаров продолжает сгущаться над Москвой и областью. Однако нельзя назвать горящие торфяники чрезвычайной ситуацией: метеорологические сводки и позволяли экстренными действиями скрыть факт преступления государства в отношении народа. А заключается оно в том, что за восемь лет, со времени предыдущего задымления Москвы, все разговоры о подготовке профилактических мероприятий оказались блефом.

Звучащие в СМИ доводы врачей о безопасности содержащихся в дыме веществ для человека выглядят сомнительно. Медицинские работники давно подсчитали по методике риска, что неделя торфяного задымления Москвы приводит к 600 дополнительным смертям. Причем это данные 2002 года, когда температура воздуха была значительно ниже нынешней. Сегодня дым вполне может стать катализатором осложнений легочных и сердечно-сосудистых заболеваний, причиной развития тяжелых заболеваний и преждевременной смерти новорожденных и стариков, ослабленных жарой и духотой.

Не подлежит исчислению урон, нанесенный торфяным дымом экономике Москвы и области. А главное – качеству жизни местных жителей, которые продолжают соседствовать с природной "бомбой", площадью 170 тысяч гектаров. И это вовсе не красочная метафора: влажность торфа лишь на 3 процента превышает влажность пороха. Торф горит во всех направлениях без доступа воздуха и даже под водой, выжигая под землей большие полости, куда проваливаются люди и техника. Он тлеет круглый год, и почти гарантированно "взрывается", когда температура уверенно переходит тридцатиградусную отметку.

Потушить торфяники почти невозможно: ученые надеются только на сильные дожди. Зато предотвратить пожар дешевле и эффективнее. Российские власти признали этот факт еще в 2002 году, когда Москва утонула в торфяном дыму. МЧС и прочим уполномоченным структурам было поручено заняться разработкой планов по затоплению выработанных торфяников. На реализацию программы пожарной безопасности правительство Подмосковья в 2003 году выделило около 300 миллионов рублей, на которые, в итоге, были оснащены пожарные части и лесхозы.

Через восемь лет можно признать, что все эти масштабные планы оказались фикцией. Профилактические мероприятия ограничивались очисткой пожарных водоемов, а также покосом травы у лесных массивов и торфяников. На торфяники в России продолжают смотреть как на неуправляемую стихию: примерно как на цунами в Корее или землетрясения в Японии. Естественно, это явления совершенно разного порядка.

Распыление обязанностей

Чаще всего подобные пожары не тушат из-за нехватки средств, людей и техники. Дело в том, что за десять лет число работников в лесном хозяйстве сократилось с 200 до 50-60 тысяч. Даже в зоне активной защиты леса при нынешнем сокращении возможностей авиалесоохраны и системы наземного наблюдения крайне редко удается обнаружить пожар на ранней стадии. Нехватка кадров и техники в лесхозах не позволяет лесникам тушить какие-либо возгорания вне Гослесфонда, а государственная противопожарная служба не справляется даже с пожарами в населенных пунктах.

Специалисты видят причину такой плачевной ситуации в реформе лесного хозяйства, начавшейся в 2007 году. Высказываются мнения, что она привела к распаду системы лесной охраны. Раньше, за каждым лесником была закреплена территория, которую он обходил дважды в день. После принятия нового Лесного кодекса, специалисты считают, что леса оказались фактически бесхозными. В большинстве регионов страны заниматься лесными пожарами поручено региональным органам власти. В Московской области охраной лесов занимается региональное подразделение Федерального агентства лесного хозяйства.

В результате, бюрократическая несогласованность вынуждает гражданское население проявлять активность в борьбе с торфяными пожарами на ранних стадиях. МЧС подключается к процессу только лишь когда огонь подходит к населенному пункту на расстояние 10 километров.

Когда же ситуация становится критической и угрожает жизни граждан в населенных пунктах, бороться с пожаров начинают все и сразу: сотрудники МЧС, местные жители, арендаторы лесного фонда… Естественно, ни о какой согласованности в их действиях не может быть и речи.

Кто подготовил "бомбу"?

Проблема торфяных пожаров возникла в нашей стране только в середине прошлого века. План ГОЭЛРО способствовал масштабному осушению болот в центральной части России в двадцатые годы: добываемый в них торф был дешевым топливом для электростанций. А программа подъема Нечерноземья в 70-80-е годы придала этому процессу новые масштабы: торф оказался еще и ценным удобрением. Однако ударники социалистического труда несколько переусердствовали и осушили значительно больше болот, чем требовалось.

Сегодня топливные электростанции работают на углеводородном сырье, удобрения являются продуктом химической промышленности. Торф больше не востребован, предприятия разорились и закрылись. В итоге, торфяники и бывшие осушенные сельхозугодия заброшены и бесхозны.

В нынешней ситуации за пожар на бесхозных землях никто ответственности не несет. Неопределенный статус торфяников не позволяет реализовать статью 57 Водного кодекса РФ, согласно которой осушенные торфяники следует затоплять под естественное заболачивание.

В целом, природопользование по торфяным болотам сейчас законодательно не отрегулировано. Поэтому ни одна компания финансово не заинтересована в проведении профилактических мероприятий на торфяниках. Вместо предотвращения пожара приходится бороться с его последствиями, причем весьма спорными методами. 

Копать или поливать

Торфяники сегодня тушат большей частью с помощью авиатехники. При этом известно, что от удара воды с большой высоты горящие поленья разлетаются на сотни метров и запаливают все новые очаги. Сам процесс тушения торфяников водой взывает сомнения. Часто при горении торфа развивается настолько высокая температура, что вода разлагается на кислород и водород, поддерживая процесс горения.

Вопрос ликвидации проблемы торфяников был снова поднят на государственном уровне несколько дней назад на селекторном совещании по вопросу о принимаемых мерах по снижению количества природных пожаров. Губернатор Московской области Борис Громов сообщил премьер-министру РФ Владимиру Путину, что на обводнение одного торфяника требуется более 4,5 миллиардов рублей. Таким образом, цена вопроса в Московской области – 20-25 миллиардов рублей.

Впрочем, ряд ученых опровергает действенность самого метода обводнения торфяников. Они отмечают, что вода не проходит через плотные слои торфа, в котором много битумов. Даже слой воды над очагом горения может лишь загнать поджар вглубь, где он будет жить месяцами.

В качестве альтернативы предлагается технология перекапывания торфяника. Дело в том, что горит торф при шестистах градусах, а всего температура не горящего торфа - десять градусов, при этом располагаться они могут на расстоянии нескольких десятков сантиметров друг от друга. Механическое смешивание позволяет резко сбросить температуру в очаге до полного угасания. И нужны для этого только бульдозеры.

Очевидно, наилучшие результаты может принести совмещение этих двух методов. Причем, специалисты утверждают, что обводнение торфяника может быть легко проведено в три раза дешевле, чем предложил Громов. Для этого надо лишь вспомнить, что за несколько десятков лет, прошедших со времени искусственного осушения болота, никуда не могли исчезнуть ирригационные каналы, по которым когда-то отводилась вода. Если перекрыть эти каналы дополнительными дамбами, то естественные воды за 2-3 года соберутся вновь. Подобные работы были успешно проведены в 2003 году в Талдомском и Сергиево-Посадском районах Московской области.

Итог

Проблема горящих торфяников, лесные пожары, выжигающие по всей России целые деревни при ближайшем рассмотрении не очень похожи на природную катастрофу. Скорее всего, это трагические симптомы серьезной болезни нашего лесного хозяйства. По-видимому, властям следует признать недееспособность нынешнего законодательства по этому вопросу, и заново создавать эффективную вертикаль управления лесным хозяйством.