Революционные настроения охватывают даже погоду: на Москву обрушивается невиданный снежный циклон, парализовавший железнодорожное сообщение, нарушивший работу телеграфа и телефонного сообщения. Москвичи крайне недовольны действиями властей и дворников, проигнорировавших стихию и не убиравших улицы.
Ленин продолжает раздражать и журналистов, и своих соратников призывами «целоваться» с немцами, а Керенский делает признание, что лучше бы он умер в первые дни революции. Пресса обеспокоена разгулом анархии, беспорядков и безобразий. Негодование, в частности, вызвал предшественник Pussy Riot сто лет назад исполнивший в храме «Марсельезу».
В это же время в Большом театре обнаруживается тайное окно, через которое осведомители подслушивали тайные собрания артисток, журналисты также подозревают, что оно использовалось для действий «пикантного характера».
РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности. На дворе май 1917 года.
8 мая
Арцыбашев и Горький
В талантливом, ярком и сильном «открытом письме» М. Арцыбашев дает отповедь М. Горькому, ведущему одну из новых петроградских газет в типично «запломбированном» направлении.
Арцыбашев, прежде всего, цитирует слова самого Горького:
«Говорить правду – это искусство, труднейшее из всех искусств, ибо в своем чистом виде, не связанная с интересами личностей, групп, классов, наций, правда почти совершенно неудобна для пользования обывателя»…
- Но, - говорит Арцыбашев, - вы не обыватель, вы один из наших художников, писатель, один из тех, для кого обывательская метка «удобств» не существует и не должна существовать.
Говоря дальше о признании в свои молодые годы за Горьким звания «вождя» в то время, когда имя последнего «гремело в России, как первого среди писателей современной, родной литературы», Арцыбашев проводит параллель прежнего с последующим возвращением Горького с острова Капри в Россию: «Прошли года. Вы вернулись из ссылки, с чужого далекого острова, который заменил вам возможную Сибирь. И хотя, правда, за время вашей невольной оторванности от родины, потускнело ваше слово и ослабела связь с теми, которые когда-то считали вас своим вождем, но старая любовь не ржавеет, и многие из нас праздновали ваше возвращение, как праздник родной литературы.
Те партийные шоры, которые сузили ваш свободный взгляд художника и поэта, ту сухость партийного теоретика, которая отняла у ваших последних произведений прежнюю свежесть и сочность живой художественной правды, мы старались объяснить именно вашей вынужденной оторванностью от почвы и влиянием узко партийных кругов, в которых вы, как эмигрант, принуждены были вращаться».
Но вот свершился переворот, Россия освободилась от цепей рабства.
И Арцыбашев объясняет радостное чувство, которое охватило его при известии, что Горький становится «во главе большой газеты»:
«Ибо среди всеобщей смуты, в атмосфере классовой и партийной вражды, в воздухе, пахнущем кровью, накануне, быть-может, ужасов гражданской войны, так нужен, так необходим голос признанного авторитета, голос человека, в честности и смелости которого не может быть сомнений.
От вас мы ждали именно той «чистой правды», которая есть «самая лучшая и самая необходимая для нас правда».
И что же, по словам Арцыбашева, получилось? Вот что:
«Озлобленный фанатизмом, подголоском победителей, неуверенностью легкомысленного юноши, партийной фальшью и непостижимой лживостью зазвучал ваш голос!...
Я не знаю, во имя каких интересов, - партийных, классовых, личных или национальных, - бедная «чистая правда» изгнана со столбцов не только вашей газеты, но и ваших личных статей.
В погоне за дешевой популярностью, из страха ли перед партийными интересами, поддавшись дурману, присланному из Германии в запломбированном вагоне, - не знаю, но ложью и фальшью заполняете вы столбцы своей газеты».
Дальше идет откровенное описание «политической платформы» новоявленного ленинца – Горького: «Ведь еще так недавно вы писали в буржуазном «Русском слове, а сегодня уже провозглашаете буржуазию врагом и изменником делу свободы… Ведь чуть ли не вчера еще вы собирались выступать во главе газеты г. Виноградова, а сегодня присоединились к большевистской «Правде»… Ведь подписались же вы под протестом против немецких зверств, а ныне выражаете сомнение в плохом отношении Немцев даже к нашим пленным… Быть может завтра же все будет наоборот: статьи ваши из «Новой Жизни» перейдут в «Русское Слово», вы выступите на защиту буржуазии против крайних элементов, провозгласите войну до победного конца!.. Я не знаю, но предыдущее определяет последующее, и, в конце концов, все это не невозможно!..
Говоря о настоящих статьях М. Горького, Арцыбашев обращается к нему со следующей справедливой отповедью: «Вы, обвиняя какую-то никому неведомую «буржуазию» в попытках восстановить войска против демократии, пишете: «Всякая попытка навязать стране свою волю – волю меньшинства, приведет только к ненужным жертвам… Пусть подумает Временное Правительство о том, какую тяжелую ответственность оно возлагает на себя, провоцируя внутреннюю войну!»… И тут же, преувеличивая численность манифестантов недоверия, закрывая глаза на то, что лозунг «долой Временное Правительство!» не был поддержан ни большинством петроградцев, ни Москвой, ни крупными провинциальными центрами, ни глухой провинцией, утверждаете, что такова воля всей демократии, всего народа!.. Вы пытаетесь навязать волю меньшинства, и потому, что это меньшинство - ваши товарищи по партии. Вы уже не говорите о тяжелой ответственности, которой пугаете других!..
Вы пишите, что «каждый шаг Правительства упрочает положение Вильгельма и увеличивает военную мощь Германии, с которой наше Правительство не имеет средств бороться»... Помимо того, что это непонятный вздор, ровно ни на чем не основанный, кроме желания взять и мытьем и катаньем, эти строки кажутся написанными чернилами, привезенными в том же запломбированном вагоне, если не из Берлина, то, по крайней мере, из Циммервальда.
И, наконец, наполняя свою газету обвинениями и угрозами по адресу буржуазии и Временного Правительства, сея рознь и недоверие, вы пишете о «чистой правде», рожденной «стремлением к единству и не способной служить позорному делу разжигания ненависть и вражды»!..
(вечерняя газета Время)
Телеграмма адмирала Колчака
Главнокомандующий черноморским флотом адмирал Колчак в ответе на приветствие городской думы прислал городскому голове Н. И. Астрову следующую телеграмму:
«Прошу московскую городскую думу принять от черноморского флота и от меня глубокую благодарность за привет, идущий из сердца России и дающий нам силы и бодрость для защиты свободы и независимости отечества».
(вечерняя газета Время)
9 мая
Керенский
«Я намерен установить железную дисциплину в армии. Я уверен, что мне это удастся, ибо эта дисциплина будет дисциплиной долга перед родиной, дисциплиной долга чести, и ее цель – оградить права русского народа, независимость и внутреннюю свободу».
Так сказал Керенский на крестьянском съезде. Керенский – новый и последний до заключения общего мира русский военный министр. Я говорю – последний, ибо если и Керенскому придется уйти и оставить пост военного министра, то заменить первого русского гражданина и всеми признанного первого героя российской великой революции будет некому. В этом последнем случае наступит или полная анархия, или воцарится диктатура.
Керенский раз уже спас Россию от анархии. Это было в первые дни переворота, когда разрушался старый строй, разрушался стихийным потоком народного возмущения и гнева. Когда к Таврическому дворцу стали стекаться волны народных масс, толпы солдат, рабочих, студентов, граждан. Когда народные избранники, потрясенные неожиданностью мощного напора восставших толп, растерянные и изумленные, должны были прийти к немедленному решению, должны были в одно мгновение бросит жребий и решить судьбу отечества. Тогда к смятенным депутатам обратился с горячим призывом «первый гражданин». И призыв этого сильного духом человека решил все. Государственная дума встала во главе революции, и ее авторитет поддержал и создал величественный исторический переворот сперва в столице, а затем и во всей стране.
Что было дальше? Дальше пошли ошибки. Не время, конечно, говорить о них, не время спорить о том, кто был прав и кто виноват – надо скорей забыть о них, надо немедленно исправить их. Надо только помнить одно: эти ошибки довели всех нас и всеми нами горячо любимую родину до такого состояния, что тот же Керенский – человек, которого чтит и которому доверяет вся Россия, произнес ужасные слова. Через два месяца после сокрушения старого подлого режима, первый гражданин свободной России сказал:
- Я жалею, что не умер два месяца назад, в первый день свободы.
Как ни горестны эти слова, как ни тяжело слышать их каждому любящему свою родину и болеющему о ней – их не надо забывать.
Через три дня после произнесения этих слов Керенский был назначен военным министром. И все преобразилось. Вместо усталого, измученного, отчаивающегося человека с раздраженными словами о «стаде взбунтовавшихся рабов» и о желании умереть, мы снова видим настоящего Керенского. Керенского первых дней революции. Сильного, смелого, решительного. Прямо смотрящего вперед, презирающего смерть и все опасности. Вдохновенного, сильного словом, зовущего за собой и воодушевляющего своей духовной мощью.
Мы снова видим вождя. И хочется верить, что этот вождь снова спасет Россию и выведет ее из опасного места. И, всенародно раскаявшись в своих неосторожных, опрометчивых словах о желании умереть, скажет: нет, такого желания у меня нет и быть не может. Был один слабый момент в моей жизни, но теперь он забыт…
И может быть, мы услышим не:
- Жалею, что не умер два месяца назад…
А:
- Жалею, что произнес эту горькую фразу… Я счастлив, что я живу…
И как счастливы будут все любящие Россию – не буржуазную Россию, не рабочую Россию, не пролетарскую Россию, не республиканскую Россию, не монархическую Россию, а просто – Россию, Родину – Россию, как счастливы будут сыны России, когда любимый и уважаемый ею министр-гражданин произнесет эти слова!
(вечерняя газета Время)
Великий гнев
Чем будет для наших потомков мировая бойня 1914 года, затянувшаяся так, что мы в начале 1917 года не видим еще ее исхода? Он будет небывалым столкновением – не рас, не политик, не интересов: а двух собирательных психей. С одной стороны – возмущение хищным высокомерием той нации, которая пожелала сделаться вершительницей судеб всей Европы; с другой – такой комплекс ее психических свойств, который нашел в этой роковой свалке свое самое яркое выражение. Судьба точно нарочно готовила тевтонов и их вассалов к такому «колоссальному» оказательству сути их собирательного «я».
С самого начала войны немецкие профессора и публицисты додумались своим умом до того, что враги Германии будто бы отравили всех собственным «микробом ненависти». Это писалось совершенно серьезно, даже учеными специалистами. Выходило по нашей поговорке: «с больной головы да на здоровую». И тогда уже мне, в моих беседах, приходилось указывать на то, что микробом ненависти (если уж он существует в психо-паталогии) Европа обязана исключительно немцам. Они своим поведением стали заражать этой психической бациллой душу всех наций, втянутых ими в войну, которую теперь, в 1917 году, они сами в своей печати называют: «бессмысленной». Кто разделяет наш взгляд на то, что происходит в Европе, т.е. держится психо-социологического критерия, не может не согласиться с тем, что если первенствующей целью тевтонов была исключительно – вызвать во всех (считая и нейтральные нации) самые антипатичные чувства, то они достигли блистательно своего главного «задания».
Глашатаи их национальных настроений, в роли все того же канцлера германской империи, любят повторять, что, видите ли «у немцев нет ни к кому ненависти»; а только гнев. Но если и поверить им на слово, то позволительно спросить: чем это Европа вызвала их гнев, в таком градусе, что они задумали покарать ее за что-то, и не остановились перед громадными жертвами, перед потерей миллионов солдат и тратой миллиардов имперских марок? И когда же они, опять по нашей поговорке: «Сложат гнев на милость?». Когда все их противники падут на колена и будут униженно умолять о пощаде? Ведь так они и начали хвалиться после того, как союзники ответили отказом на их фальшивое приглашение – вступить в мирные переговоры.
Но не один «гнев» изволят они чувствовать; а злобность, непомерную жестокость, что психически недопустимо и без ненависти, без того микроба, который они так усиленно и успешно привили всем в Европе, и даже в Новом свете, кто не страдал германофильством, кто знал вперед – чего ждать от немцев, от их приобретательских позывов на почве мании величия, развивавшейся у них после победы над Францией, в 1870 - 71 годах. И вместе с микробом ненависти, привитым немцами с таким блистательным успехом, они дали назреть и разрастись целым пожаром великому гневу во всех нациях, кому дороги еще идеи правды, человечности и свободы. Этот великий гнев – не чета немецкому «Zorn», у которого нет никакого оправдания.
Ненависть – дурное чувство, все равно: обращено ли оно на отдельную личность или целый народ. Маниловы – в прессе, и с разных кафедр, и на западе, и у нас – повторяют, что нельзя ненавидеть целую нацию от того только, что вы деретесь с нею. Положим, что и нельзя. Повторяют и то, что также нехорошо: желать полного уничтожения врага. Этой истиной пробавляются больше всего немцы. Но их враги не задаются целью – уничтожить поголовно всех немцев. Их цель настолько ослабить Германию, чтобы подсечь корни милитаризма, грозящего всей Европе подчинением прусскому бронированному кулаку.
И ненависть, микроб который немцы так успешно всем привили, вызвана не тем только, что на свете существует тевтонская раса; а тем, как они себя вели и будут еще вести с неприятелем, какие душевные свойства уже выказали на глазах всего культурного света. Не ненависть в смысле хищной злобы зажгли они во всех, кто борется с ними; а гнев, тот Zorn, который немцы только и приписывают себе, повторяя, что в них действует Zorn, а не Hass. И этот «великий гнев» всех поборников свободы, правды и человечности сам по себе уже – могучая сила! Если бы был изобретен такой привод, который переводил бы душевные процессы в итоге материальной силы, то этот великий гнев мог бы действительно не только сломить армию четвертой коалиции (Германия, Австрия, Турция, Болгария), но и сокрушить население всех четырех стран.
Помню – кто-то говорил при жизни Антона Рубинштейна, что если бы собрать в одно ту силу, какую он выпускает из себя, исполняя большую пьесу, концерт или сонату, то можно было бы этим ударом свалить быка.
Сообразите же: в какую цифру материальных единиц силы мог бы быть превращен собирательный гнев одних лишь главных из тех десяти держав, которые ответили отказом на двоедушное предложение тевтонского мира.
В этих десяти государствах приблизительно до 350 миллионов жителей. А во всех четырех государствах коалиции – всего 150 миллионов или немногим больше. Стало быть 200 миллионов остаются в избытке, на стороне союза десяти держав. Двести миллионов человеческих душ, одинаково преисполненных гнева против врагов свободы, правды и человечности. Ведь это был бы такой удар нервной силы, который мог бы размозжить, по крайней мере, всех тевтонцев. Синоним гнева есть негодование, и в нем сидит великая нравственная сила. Такое негодование законно и необходимо до тех пор, пока немец не «повинится».
А повинится ли он, особенно, если не удается сокрушить его до сих пор еще стойкий напор? После отказа союзников - вступить с ним в переговоры о ни к чему не ведущем мире, - он разражается самыми бесстыдными выпадками хвастливых угроз, начиная с прокламации кайзера армии и флоту и кончая последним листком продажной прессы.
Что же может помочь в такой борьбу, как непоколебимое негодование и такой великий гнев, какого еще никогда не испытывала Европа, жаждущая сбросить с себя ненавистное засилие ученых гуннов?!
П. БОБОРЫКИН.
(Утро России)
Митинг уголовных
Несколько дней тому назад по Москве распространялось следующее оригинальное воззвание:
- Товарищи воры и грабители! Мы живем сейчас, как затравленные звери, принужденные насилием добывать себе пропитание, или помирать от голода, ибо «честные» и сытые не допускают нас к честному труду. Каждый день все больше и озлобления против нас и озлобления нашего против всех. Мы – забытые люди.
Опека над нами поручена сыщикам… Но мы не родились преступниками; голод и нищета заставили нас воровать и грабить. Сейчас никто не даст нам труда и чистого документа, не поддержит нас морально, не сделает честными. Только мы сами можем это сделать. Товарищи, надо нам сообща обсудить все наши дела и недуги, надо найти выход, создать свою организацию, свою газету, надо порвать с жизнью преступлений и травли...
Авторы воззвания – амнистированные воры С. Муров и И. Брыкин приглашали преступников прийти на митинг в Харитоньевский работный дом…
- Приходите все, братья преступники, и взрослые, и малолетние!.. – звали Муров и Брыкин.
Призыв нашел отклик. 7 мая в Харитоньевский работный дом собралось около ста амнистированных воров и воровок. На собрание явились представители бюро помощи амнистированным уголовникам, рабочий Васин – представитель одной из демократических организаций, проф. М.Н. Гернет и Е.Д. Кускова. Председателем был избран амнистированный Брыкин. Председатель и ряд ораторов из среды амнистированных в своих речах отметили, что все русское общество теперь страшно раздражено против преступников вообще и амнистированных, в частности. Ежедневно во всех городах России озлобленная толпа совершает страшные самосуды.
- Но, - говорили ораторы, - кражи и грабежи совершают теперь не только амнистированные, но и такие лица, которые прежде не совершали преступлений, и даже на путь преступлений теперь иногда становятся сами милиционеры. Однако, вся ответственность за преступления падает, главным образом, на амнистированных.
Самосуды так участились, что в последнее время ворам нет житья. Ораторы яркими красками описывают ужасные случаи самосуда.. Выкинули из окна вагона, сбросили с третьего этажа, переломили руку, свернули шею… Вот как расправляется толпа с преступниками…
- Временное Правительство отменило смертную казнь, а толпа ввела казнь в свой обиход! – горько жаловался один из ораторов. Далее ораторы отметили, что в документах, выдаваемых им из бюро, всегда имеется отметка об уголовном прошлом. А с этой отметкой никто не принимает их на работу.
Член бюро помощи освобожденным уголовным сообщает, что скоро будут отдаваться паспорта без всяких отметок об уголовном прошлом, что бюро уже истратило на помощь политическим 30.000 руб и что уже принимаются все меры помощи. Представитель рабочих звал бывших уголовных на честный путь труда, обещая энергичную поддержку со стороны пролетариата.
Н.М. Гернет и Е.Д. Кускова в теплых речах призывали собравшихся бросить преступную жизнь и в свою очередь обещали им материальную поддержку. Кускова поддержала и вопрос об организации особой газеты, которая защищала бы интересы амнистированных.
(Утро России)
10 мая
В наши дни
На ленинцев и других товарищей крайнего толка свалились три неприятности в течение двух дней: воззвание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов против братания, приезд настоящих патриотов с Черного моря и речь германского канцлера. И подвел же Ленина, Зиновьева и Ко Бетман-Гольвег и все карты перепутал. Германские «туристы» с пеной у рта уверяли нас, что Немцы – этот самый мирный и человеколюбивый народ – хочет целоваться, а не воевать. Необходим лишь почин. Нашлись доверчивые и попробовали: обхватит Немца, целует, а он уперся глазами в цифру на погонах, чмокнет, да и обратно, отмеряя расстояние отсчитыванием шагов, а затем, откуда ни возьмись, артиллерия шлеп да шлеп по месту братания, а то прямо в окоп. А Ленин только и проповедует: целуйтесь, братья, Немцы того сами хотят…
Все шло прекрасно. Были даже слухи, что в Германии страшно довольно работой Ленина, да друг Бетман все испортил, заговорив о «воссоздании государства и народа сильного, независимого и не угрожаемого врагами!».
Ну, как же теперь насчет братания, Циммервальда, интернационала и прочих ударных слов, господа прависты? Очевидно, вашу миссию в Германии считают оконченной. Мавр сделал свое дело. Мавр может уйти.
(вечерняя газета «Время»)
Тайны «министерской» ложи в Большом театре
В московском Большом театре случайно сделано открытие довольно скандального и отчасти пикантного характера. Как известно, в бенуаре с левой стороны находится бывшая царская ложа, над ней, в бельэтаже, бывшая великокняжеская, а с правой стороны такие же ложи: в бенуаре директорская, в бельэтаже – министерская. Во всех четырех ложах, помимо маленьких фойе и аван-лож, имеются и уборные с мраморными умывальниками, проведенной водой и т.д. В ложах с левой стороны в стенах находятся двери, ведущие на сцену.
Прежде в эти ложи доступ был, конечно, закрыт. В них сидели или высокопоставленные зрители, или лица, причастные к дирекции театра. Теперь в этих ложах помещаются канцелярии комиссаров и труппы. На спектаклях же самые ложи часто отводятся членам Совета Солдатских и Рабочих Депутатов, политическим амнистированным, журналистам и другим.
Только благодаря этому случайно открылась одна из интереснейших страничек жизни Большого театра при старом режиме. В министерской ложе, в коридоре, ведущем в уборную, на стене, на высоте приблизительно человеческого роста, находится дверца в виде отдушины. Она запирается на ключ, но если ее открыть, за ней откроется решетка, а за решеткой можно узреть… раздевающихся в своей уборной артисток балета. Вот «развлечение» для высокопоставленных гостей, которое случайно было обнаружено. «Балетоманы», потушив электричество в коридорчике, сколько угодно могли наблюдать за «дриадами», «нимфами» и «русалками» в трико и без оного.
В уборной артисток балета «глазок» этот никогда не вызывал никаких подозрений, имея вид безобидной отдушины, каких в театре сотни. Окошечко, впрочем, служило и для других целей, соединяя приятное с полезным. Через него не только было все видно, но и прекрасно слышно, благо стекла никакого не было. Окошком пользовались осведомители конторы. Всякое высказанное кем-нибудь недовольство немедленно «докладывалось». Осведомители давали и подробные отчеты о происходивших в уборных секретных заседаниях артисток.
Тайна министерской ложи открылась при таких обстоятельствах: на одном из спектаклей в ложе сидели члены Совета Солдатских Депутатов, которые обратили внимание на долетавший оттуда шум, мешавший слушать спектакль. Когда в ложе вошел один из помощников режиссера, ему пожаловались на это. Помощник режиссера заметил, что шум доносится через отворенную из ложи дверь в коридорчике. Войдя туда, они увидали приоткрытое окошечко, через которое пробивается свет. Помощник режиссера приблизился к решетке и, увидев за ней женскую уборную, попросил быть потише. Переодевавшиеся артистки, услыхав мужской голос, думали, что кто-то говорит с лестницы, но тут выяснилось, что голос доносится из окошечка, о существовании которого не подозревали.
Возникла целая история, в которую немедленно был посвящен и Л.В. Собинов. Комиссар Большого театра занят теперь розыском того лица, у которого постоянно хранился ключ от секретного окошка. «Лицо» упорно не объявляется, но Л.В. Собинов не теряет надежды найти его. Предполагают, что окошко было постоянно заперто, и что только в этот вечер «кто-то» его открыл, а потом забыл запереть.
Открытие тайны министерской ложи вызывает большое волнение среди артисток балетной труппы.
(вечерняя газета «Время)
Безобразия
Замутилась русская жизнь… У нас на глазах совершаются факты, говорящие о том, что как бы массовое безумие захватило людей. Вот, например, какие сведения идут из Царицына. В станице Александровской, по распоряжению атамана Садского, уничтожены недавно разведенные сады… «уничтожены сады!?» Можно подумать, что это напутал телеграф: может быть, атаман Садский устроил праздник древонасаждения?. Ведь теперь со всех сторон слышится призыв:
- Сейте! Сейте, помимо доброго, разумного и прекрасного хлеба, овощи, сажайте фруктовые деревья, возделывайте землю!
И вдруг – кошмарная весть: атаман велел уничтожить сады… Не свихнулся ли он с ума? Но, оказывается, распоряжению атамана подчинились. С ним «действовали» около 30 станичников, у которых нет ни кола, ни двора… За ними пошла целая толпа безумствующих…
Таким образом, санкюлоты распорядились уничтожить культурную работу «буржуазных» собственников и хозяев. Они, под предводительством явно ненормального атамана, стерли с лица земли все фруктовые сады, как старые, так и недавно разведенные, разорили огороды и оставили слободу Александровскую без овощей… это теперь то, в годину недоедания!
Одна владелица сада, видя разгром своего добра, бросилась в колодец, откуда ее с слабыми признаками жизни с большим трудом извлекли обратно.
Газеты добавляют, что убытка причинено на 100 тысяч рублей. Ну, вот вам факт, читатель. Судите его, как хотите. Но он у здравомыслящих людей должен поселить в душе только два чувства: ужас и отвращение… Все пишут о «темных силах»…Ну, а это какие силы – с атаманом во главе и уничтожающие сады? Светлые что ли?
Хулиганские выходки случаются теперь почти ежедневно, но что всего удивительнее, - эти выходки имеют как бы успех. В Евпатории какие-то неведомые субъекты, приведя с собой многочисленную команду солдат, произвели среди приезжих на курорт повальный обыск. К сожалению, не поясняется, целы ли остались вещи? Меж тем, вскоре оказалось, что никому ни одна из правительственных организаций не давала предписаний на такие обыски. Теперь начато расследование, кто эти самозванцы сыщики? Мы бы рекомендовали, чтобы воинские части были как можно лучше осведомлены, в каких случаях солдаты должны идти на участие в обысках и тому подобных мерах правительственной власти.
Далее приведу в пример безобразие, учиненное в Алатыре и Промзине, Сибирской губернии, безобразие прямо исключительное. Солдат Петров, присвоив себе функции вершителя судеб (!) Алатыря, сменил в местном гарнизоне 25 офицеров и даже командира… Просто не веришь собственным глазам, читая такие удивительные сообщения! Затем, набезобразничав в Алатыре, Петров отправился безобразничать в Промзине; там он «учинил скандал в церкви», а именно: потребовал, чтобы молящиеся исполнили «Марсельезу». И вот, когда прихожане и все бывшие в храме отказались петь в церкви французский гимн, - Петров пропел его один… solo, так сказать!! Петров в настоящее время арестован властями, вероятно, понесет наказание. Позволительно спросить, как могли молящиеся в Божьем храме допустить такое кощунство одному хулигану? Еще более недоуменный вопрос: как мог этот Петров очутиться «вершителем судеб» целого Алатыря!?
Безобразия в городе Енисейске также удивительны и непостижимы. В городе каждые день творятся поджоги, причем горят преимущественно дома, где ютится беднота. В городе ходят слухи, что поджигатели – выпущенные уголовные преступники. Но тогда почему они жгут жалкое имущество таких же нищих, как они сами?
Городское население в панике, многие бросают дома, пожитки и бегут… Наконец, 2 мая Совет солдатских и рабочих депутатов объявил город Енисейск в осадном положении. Когда из Красноярска прибыла пожарная команда и 150 человек солдат, - пожары в Енисейске прекратились. В добрый час! Но нельзя же всегда порядок жизни вводить при помощи осадных положений. Необходима твердая власть в управлении городами, нужна усиленная охрана личности каждого гражданина. Надобно парализовать действия самозванцев и подонков общества. Когда законность и порядок войдут в сознание масс, тогда деятельность злых элементов прекратится сама собою.
(Московские ведомости)
11 мая
Злобы дня
9 мая 1917 года было по случаю снежного циклона (чтобы ему пусто было!) переменено в 6 декабря. Тоже своего рода «революция»! Никола летний уступил место Николе зимнему! Всех именинников, празднующих день ангела 6 декабря, поздравляли третьего дня, т.е. 9 мая. А настоящие именинники глядели прямо похоронно:
Снежный ураган пронесся над Москвой и пролетел на юг, срывая крыши, валя телеграфные столбы, сбивая с ног людей и животных. Этот разбойник-экспроприатор, по видимому, погубил завязки и почки фруктовых деревьев, ягодные кусты, бутоны сирени. Известен разрушительный путь этого неуловимого анархиста. Он обрушился на местности к югу, налетел фурией на Киев и нанес там неисчисляемые бедствия полям, садам и огородам. Вот так сюрприз для нас, недоедающих!
Опоздали во многих местах железнодорожные поезда, прервалось телефонное и телеграфное сообщение. В Москве 9 мая не было ни прохода, ни проезда.
Тротуары, заваленные мокрым снегом, нигде не расчищались. Спрашивается, где же были граждане-дворники, устраивающие митинги с единственной целью: назначить себе жалованье от 100 рублей и выше в месяц? Между тем, пешеходы шли по щиколотку в воде, скользили и падали. Вот такие «пертурбации» переживаем мы во всем: на земле, в воде и в воздухе!
(Московские ведомости)
12 мая
Волчьи аппетиты
Издавна так повелось, что все заграничные технические изобретения, целью которых является то или другое удобство практической жизни, неизбежно попадают в Россию через цепкие руки всевозможных дельцов.
Там, где есть место столь простому торговому факту, расцветает бесшабашная спекуляция.
Помимо наживаемых поставщических процентов, комиссионерствующие фирмы – прибавлять ли, что девять десятых из них немецкие? – главным образом, стараются сбыть устаревшие модели, уже замененные за границей более усовершенствованными.
Последняя комбинация дает возможность, еще дешевле приобретая на месте вещи, наживать лишний десяток процентов с русских покупателей.
Так было в свое время с велосипедами, швейными машинами, позже с автомобилями, циклонетами, за последние годы с пишущими машинами.
В самый разгар увлечения велосипедом, с точки зрения спорта и удобств передвижения, можно было выписать с места велосипед лучшей фирмы за 120 рублей.
В эту сумму входила стоимость велосипеда, перевозка и таможенная пошлина. А при покупке велосипеда той же самой фирмы и марки у купца комиссионера в Москве или Петрограде она обходилась в 300 – 320 рублей.
Какой же процент наживал комиссионер? Такой, если не меньше, какой наживают они сейчас (и до войны) на автомобилях и пишущих машинах.
Это благодаря волчьим аппетитам и торговой недобросовестности давно вошедших в тайное соглашение комиссионеров, автомобиль считается у нас «предметом роскоши».
Почти так же, как и пишущие машины, давно уже ставшие настоятельной необходимостью в обиходе людей самых разнообразных профессий.
Знаете ли, какова фабричная стоимость, при нынешних технических средствах, первоклассной американской пишущей машины? Только от 30 до 50 рублей, в зависимости от количества штук данной марки, изготовляемых той или другой фирмой.
Оптовая же цена для России – по свидетельству вполне компетентного лица – в мирное время подобной первоклассной машины была не более 110 рублей, а за войну не более 130 рублей.
Разница в 20 рублей на машину объясняется вздорожанием перевозки, пошлина же прежняя – около 5 рублей за машину. Курсовая разница (валюта) играет незначительную роль.
До войны первоклассную машину торговцы продавали за 275 руб., т.е. на 150 процентов больше оптовой цены. А теперь требуют до 575 рублей, т. е. желают наживать около 350 процентов!
Имея в виду, что десятки тысяч машин расходились в России до войны, и что особенный спрос явился на них в военное время для нужд фронтовых и тыловых учреждений – не трудно себе представить, что нажива торгующих ими фирм равняется многим десяткам миллионов рублей только в последние несколько лет.
Вот еще одна иллюстрация той кабалы, в которой безвылазно сидит русский покупатель, благодаря инертности, непредприимчивости и отсутствию деловой энергии у отечественных промышленников и коммерсантов.
(вечерняя газета Время)
13 мая
Протест против глумления
Как пишет «Ревельский Вестник», 3 мая в Ревель был доставлен капитан II ранга Вешицкий, арестованный по предписанию местного флотского комитета и военного морского прокурорского надзора.
Ночь он провел на учебном судне «Петр Великий» в карцере. Днем 4 мая, при переводе его с корабля в береговое арестное помещение, у трапа учебного судна «Петр Великий», разыгралась грубая сцена публичного глумления собравшейся толпы над арестованным. Сошедший под охраной конвоя капитан II ранга Вешицкий был толпой матросов переодет в лапти, на шею ему была подвешена другая «запасная» пара лаптей, и под одобрительный шум окружающей большой толпы арестованный по улицам был переведен в гарнизонную гаупвахту. Во время шествия глумившиеся заставили арестованного взять в руки метлу и в таком виде принудили его следовать дальше.
Совет морских офицеров Ревеля, сообщая об этом случае, заявил самый решительный протест против такого поругания человеческой личности и пригласил и другие общественные организации присоединиться к этому протесту. Протест был поддержан Советом Солдатский и Рабочих Депутатов.
(вечерняя газета Время)
14 мая
Толстовцы и война
Известный толстовец В.Г. Чертков разработал подробный проект особого суда для лиц, уклоняющихся от военной службы по религиозным убеждениям. Новый суд предложено организовать наподобие трибунала, существующего в настоящее время в Англии. Такие трибуналы будут организованы в виде особых комиссий в тех городах, где находятся управления военными округами. В комиссию в качестве судей войдут лица, сведущие в религиозных учениях, профессора богословия и представители различных сект. Кроме них, в комиссию войдут представители военной власти и военные судьи.
Комиссия будет опрашивать самих подсудимых, а также и тех свидетелей, которые знали, что подсудимые действительно задолго до военной службы принадлежали к той или иной религиозной секте, которая отвергает военную службу. Это будет делаться в целях выяснения, что подсудимые действуют именно по религиозным убеждениям, а не мистифицируют суд.
Новый суд, по мнению В.Г. Черткова, даст возможность разобраться, действительно ли люди отказываются от военной службы по религиозным убеждениям или они только уклоняются от нее.
В мирное время, как известно, за уклонение от военной службы полагались арестантские роты, в военное же время наказание было усилено, и в последнее время, например, лица, отказывавшиеся от военной службы по религиозным убеждениям, ссылались в каторжные работы от 8 до 15 лет. Во время войны в России было осуждено свыше 10 тысяч человек. Часть из них освобождена по амнистии, а часть еще продолжает оставаться в тюрьмах. В судах было выяснено, что по религиозным убеждениям отказываются от военной службы толстовцы, баптисты, ново-израильтяне, малеванцы, субботники, трезвенники и так называемые, свободные христиане. Для всех этих сект вопрос о военной службе разрешается неодинаково. Часть из них отказывается брать только оружие, но от нестроевой военной службы не отказывается и исполняет ее с должным рвением. Другие же секты отказываются от военной службы совершенно, как от строевой, так и нестроевой, считая, что нестроевая служба также способствует организации убийства людей на войне.
Будущие суды-трибуналы будут принимать во внимание свидетельство целых сект как вообще о их религиозном учении, так и о поведении данного подсудимого. Суды при назначения наказания будут разбираться во всех обстоятельствах жизни и деятельности подсудимого. К тем, кто будет признан уклоняющимся от военной службы на по религиозным убеждениям, а только из личных соображений, будут применяться наказания в общем порядке. Для тех же, кто будет признан действующим по религиозному убеждению, будет установлена особая ссылка на окраины России. Предполагается, что такая ссылка будет назначаться только тем лицам, которые будут абсолютно отказываться нести какие-либо тяготы войны.
(Утро России)
Подготовил Евгений Новиков
