РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. Двадцать седьмая глава посвящена разбору Государственного совещания, которое призвано было утвердить легитимность Временного правительства. В ней объясняется, почему вместо триумфа Керенского главным результатом совещания стало обретение Корниловым нового статуса. 

Одной из слабостей Временного правительства был испытываемый ее членами комплекс неполноценности: оно все же было недостаточно легитимным. 

Мы помним, что в самом начале революции из депутатов был сформирован Временный комитет Государственной Думы. И хотя он взял на себя управление страной революционным путем, т.е. присвоил себе сам верховную власть с 27 февраля по 2 марта при еще царствующем императоре, у него все же был хоть какой-то легальный источник – избранная Госдума. 

Комитет признали де-факто правительства Великобритании и Франции. Затем этим Комитетом было учреждено Временное правительство, председателя которого назначил за полчаса до своего отречения Николай II. Тут тоже еще можно проследить цепочку от известной легальной базы в виде верховного законодательного органа власти – Госдумы и действовавшего на тот момент императора. 

Но затем связь с источником власти становится все слабее: создаются коалиционные правительства: вначале одно, затем второе. А в июле Временный комитет Госдумы вообще отстраняется от формирования правительства. Его состав тасуется Керенским. Поэтому та самая цепочка, которая соединяла Временное правительство с легальным органом власти, фактически прерывается. Теперь каждый гражданин мог задать коварный вопрос правительству: а кто вас уполномочил? И такой вопрос задавали. 

Для того, чтобы легитимизировать власть, конечно же, необходимо было организовать всеобщие выборы. Но продолжающаяся война и общая нестабильность в стране были не лучшими условиями для проведения демократических выборов, поэтому Временное правительство и откладывало их до лучших времен. 

Но, с другой стороны, шаткая и неубедительная основа действующей государственной власти во многом и порождала эту самую нестабильность. Сложился порочный заколдованный круг: выборы нельзя проводить из-за нестабильности в стране, а нестабильность усиливается опять же из-за отсутствия выборной власти.

Керенский понимал: надо было безотлагательно что-то делать в плане укрепления своей власти, искать хотя бы паллиативные средства в поисках общественного признания. Целесообразность таких мер вызывалась тем, что нарастание беспорядков и анархии требовало от правительства более жестких действий по наведению законного порядка. И Керенский уже готов был приступить к решительным шагам в этом направлении, но для этого ему и надо было упрочить свое положение.

Именно для создания некой широкой и основательной социально-политической базы и было задумано созвать Государственное совещание. Керенский оформил свою идею в виде постановления правительства от 27 июля 1917 года. В решении указывалась цель мероприятия: «единение государственной власти со всеми организованными силами страны ввиду исключительности переживаемых событий». 

Обратите внимание: «со ВСЕМИ организованными силами страны…». Согласно современной терминологии мы бы это назвали «гражданским обществом». Именно так: государственная власть пыталась найти понимание и опору у всех структур гражданского общества. Разумеется, получение мандата от Государственного Совещания с правовой точки зрения не могло узаконить Временное правительство, но какую-то прибавку к его легитимности могло дать.

Совещание, конечно же не случайно, собрали не в Петербурге, а в Москве. Здесь было спокойнее: не было того влияния большевиков и анархистов, как в столице. «Улица» в более консервативной Белокаменной не должна была помешать мероприятию, да и местный гарнизон не был настолько разложившимся, как питерский. 

Рекламу этому всероссийскому политическому форуму создали соответствующую цели – максимально помпезную. Московское Государственное совещание было объявлено великим событием, которое приведёт к всенародному объединению.

Только одна политическая партия отказалась принять участие в Совещании – большевики, которые пытались даже сорвать его и организовали в дни проведения забастовку трамваев. На большее их не хватило.

Представительство на Совещании, открывшемся 12 августа, было, действительно, широким. Всего на нем присутствовало 2 500 человек. В числе участников были 488 депутатов Государственной думы всех созывов, 129 представителей от Советов крестьянских депутатов, 100 от Советов рабочих и солдатских депутатов, 147 от городских дум, 117 от армии и флота, 313 от кооперативов, 150 от торгово-промышленных кругов и банков, 176 от профсоюзов, 118 от земств, 83 от интеллигенции, 58 от национальных организаций, 24 от духовенства. Как мы видим, здесь были представлены и политические конкуренты в борьбе за власть – Советы.

Итак, на повестке дня фактически стоял вопрос: КАК восстановить законность и навести порядок в стране. Меры предлагались прямо противоположные. Демократы призывали к дальнейшей демократизации и к отпору «силам контрреволюции», но они здесь оказались в меньшинстве. Правая часть Совещания – кадеты и другие политики предлагали свои рецепты: ликвидация Советов, упразднение выборных комитетов в армии, война до победного конца, суровая дисциплина в армии и в тылу.

Керенский оказался меж двух огней. А у него была задача – понравиться всем, объединить всех. Соответственно, и его речь была двойственной по смыслу, противоречивой и эклектичной. Он выступал и за демократию, и за порядок. Хотел таким образом и революционно-демократическую невинность соблюсти и дисциплину в стране навести. В его речи звучал и металл, так как именно такой тон был явно востребован большинством собравшихся. 

Керенский обещал «железом и кровью» раздавить все попытки сопротивления правительству. Причем этим самым он угрожал и оппонентам справа, и противникам слева. Однако попытка угодить тем и другим в результате провалилась – он не понравился здесь никому. Его искусство лавировать уже всем набило оскомину. От него ждали большей определенности. Время и течение событий резко поляризовало ситуацию в стране и требовало от премьера более четкой позиции.

Итак, большая часть Государственного Совещания жаждала установления твердой власти, и Керенский, подыгрывая большинству, заверял собравшихся в приверженности именно этому курсу. Но почему-то ему не очень аплодировали. Ему уже не верили. И тут – прямо в ходе совещания – выяснилось, что сторонники порядка для достижения своей цели уже выбрали совсем другую фигуру исполнителя – не Керенского.

На Совещание был приглашен Верховный Главнокомандующий генерал Л.Г.Корнилов. Уже сама встреча этого прославленного военачальника показала, кто здесь именинник. Его приветствовали необыкновенно бурно и восторженно. Керенский же привык к тому, что только его так встречали. В марте и апреле, например, Александр Федорович, прибыв на любой митинг, в полном смысле отрывался от земли и по ней не ходил: толпа обычно поднимала его на руки и так несла до трибуны. 

Но здесь в Москве ему вдруг оказали холодный прием, даже аплодисменты были жиденькими, а потом все бросились встречать Корнилова. Теперь не премьера, а генерала подхватили на руки и так внесли в зал заседаний. Долго собравшиеся не могли успокоиться, выкрикивая здравицы в честь Главнокомандующего, а Керенский стоял в сторонке бледный и растерянный. Ему, кажется, стало понятно, кто будет призван в качестве «твердой руки».

Выступление Корнилова, конечно, имело успех у большей части участников Совещания. Особенно впечатлило то, что говорил генерал о результатах демократизации, т.е. разложения армии. Главком привел поименно длинный список русских офицеров, которые были убиты своими же солдатами. Окончил свою речь Корнилов под бурю оваций, в которых потонули слова Керенского, благодарившего генерала за его выступление. 

Главком немедленно выехал в Могилев в Ставку, даже не встретившись с премьером. Это был многозначительный триумф Корнилова. Стало ясно: сторонники порядка явно определились с именем того лидера, который и попытается остановить «красное колесо» революции.

Итак, Керенский, созывая Совещание, хотел получить от общества мандат для ведения войны до победного конца, но без пожертвования «завоеваниями революции». Однако, это попытка провалилась. Государственное Совещание раскололось и не приняло никакой резолюции. Легитимности у Временного правительства от этого мероприятия не прибавилось. Скорее – наоборот.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 25 августа.