Совнарком вводит продовольственную диктатуру и направляет в деревни вооруженные отряды для поиска и конфискации хлебных запасов для города. Пропаганда утверждает, что в сельской местности у кулаков полным-полно хлеба, который портится или пускается на самогон, в то время как горожане страдают от голода. Эксперты же считают, что между городом и деревней должен быть налажен товарообмен, а когда города ничего не производят - все заняты митингами - то и сельские жители не спешат делиться своими продуктами. Поэтому, по мнению аналитиков, необходимо не искать контрреволюцию и саботаж, а налаживать нормальное народное хозяйство. 

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 18 мая 1918 года*.

Контрреволюция в народном хозяйстве

Как только «совнарком» решил ввести продовольственную диктатуру и организовать вооруженные отряды для извлечения хлебных запасов в деревне, официальная советская печать немедленно принялась подводить политическое обоснование под эту «оригинальную» меру социалистического правительства.

Так, московские «Известия» следующим образом объясняют необходимость и законность «принудительных мер к отобранию хлеба у сельской буржуазии». Прежде всего «имеется значительное количество пунктов, где имеются неиспользованные запасы у деревенских кулаков, которые спекулируют на человеческой жизни».

Во-вторых, «припрятывая хлеб, который зачастую хоронился в землю и вследствие этого портился, пуская муку на самогонку кулаки и богатеи объявили гражданскую войну и блокаду революционной России и хотят ее взять измором».

В-третьих, такой образ действий их ничто иное как «продовольственный саботаж», «сельская контрреволюция», «стремящаяся к свержению советской власти».

И глубокомысленный автор думает, что если в деревню послать вооруженные отряды, то «сельская контрреволюция» и «продовольственный саботаж» будут сломлены.

Все эти рассуждения являют собой чрезвычайно поучительный образчик того, как объясняет себе экономические явления темная, несознательная масса, не имеющая никакого представления об экономических законах.

Автор статьи в московских «Известиях» выражает, несомненно, мнение многих сторонников власти. В представлении этой темной массы дело представляется очень просто: хлеба нет потому, что существует продовольственный саботаж со стороны деревни, где гнездится сельская контрреволюция.

Хлеба, действительно, нет отчасти и потому, что деревня его не даст городу. Но это не потому, что существует какой-либо сознательный продовольственный саботаж и не в силу какой-либо контрреволюционности деревни. «Контрреволюция» гнездится в самих условиях всего нашего народного хозяйства. В экономической жизни, в народнохозяйственном процессе вообще не бывает сознательного саботажа. Экономические явления и экономические законы сами никого и ничего не саботируют, но отказываются действовать, когда их саботируют невежественные люди. Вернее, когда экономические законы действуют согласно общей непрерывной механике экономического строя, то этим малограмотным людям кажется, что экономические законы саботируют и совершают контрреволюцию против планов, выдуманных этими людьми.

Так обстоит дело и с отказом деревни давать хлеб городу.

Между городом и деревней должен существовать постоянно правильный товарообмен.

Город может существовать только тогда, когда деревня доставляет ему продовольствие. Деревня же может доставлять городу продовольствие только в том случае, если она в обмен за свои продукты получает городские товары. А город может доставлять деревне нужные ей товары тогда, когда он их производит. И когда город уплачивает деревне за продовольствие не товарами, а деньгами, то деревня может принимать деньги только тогда, когда знает, что она сейчас же обменяет эти деньги на нужные ей товары.

Но наши города вообще перестали теперь производить, они занимаются митингами, поддержкой советской власти, пролеткультом, чем угодно, но не производительным трудом. И когда деревня привозит свои продукты в город, в обмен за них ей нечего у города получить.

Для того, чтобы деревня прекратила свой «продовольственный саботаж», нужно, чтобы и город прекратил свой саботаж производительной деятельности. Нужно также и другое. Наряду с прекращенным или необъятным сокращением производительной деятельности социалистическое хозяйство питается исключительно бумажными деньгами. Советская власть довела количество бумажных денег до 40 млрд. рублей.

Распространенное мешочничество доставляет деревне огромные суммы. Но так как налоговый аппарат не работает и не выкачивает деньги из деревни, так как в городах деревня не находит ничего из того, что ей нужно, то естественно, что никаких экономических побудительных причин отдавать городу продовольствие у деревни не может быть. Это – тот же самый саботаж, который проявляет и городской пролетариат, не желающий работать более 6 часов, уменьшающий выработку при помесячной плате и тем самым понижающий производительность своего труда, настаивающий на высокой заработной плате и повышающий стоимость товаров, которая влияет в свою очередь на наводнение страны бумажными деньгами и в частности на повышение цен на продовольственные продукты, сбываемые в так называемой вольной продаже и устраняющие потребность у деревни сбывать свои продукты государству. 

«Контрреволюционным» стала не деревня, не сельская буржуазия, а все народное хозяйство, потому что те, кто пожелал «революционизировать» экономические законы, вызвали на самом деле самую подлинную «реакцию» с их стороны.

Прежде чем бороться с контрреволюцией деревни и охранять от свержения советскую власть, правильней было бы не свергать законов народного хозяйства. Тогда исчезнет и всякая опасность какой бы то ни было контрреволюции.

С. Загорский   

(День)

Арест за неудовлетворительную отметку

Третьего дня, перед заседанием педагогического съезда, в реальное училище о-ва преподавателей, на Арбате, явился студент Файн, брат ученика 6 класса, и вызвал преподавателя математики г. Стрельбицкого, поставившего ученику Файну неудовлетворительную оценку за год.

После краткой беседы с преподавателем студент заявил ему, что он, как член уголовной следственной комиссии, его арестует за нарушение декрета народных комиссаров, «отменяющему экзамены и неудовлетворительные отметки». При этом студент Файн показал свой мандат члена уголовной следственной комиссии. На вопрос, имеет ли он предписание об аресте, студент заявил, что действует по своему личному усмотрению.

В помещение училища студентом была введена милиция, которая, однако, по настоянию учеников, вскоре была удалена.

Однако студент не пожелал отказаться от своего намерения арестовать преподавателя даже после того, как ему было доказано, что декрет им неправильно понят, и что действия его незакономерны.

Тогда в училище был приглашен комиссар по народному образованию Кашкаров, которому удалось убедить студента отказаться от ареста и оставить помещение.

(Заря России)

Подготовил Евгений Новиков

*Стилистика и пунктуация публикаций сохранены