Оксфордский профессор Ричард Докинз называет суд присяжных одним из наиболее неудачных изобретений человечества. Ученый-эволюционист объясняет свою мысль с помощью биологии, статистического анализа и экспериментального проектирования.

Птенцы

Чтобы лучше понять природу суда присяжных, Докинз предлагает провести аналогию с птенцами серебристой чайки. У взрослых особей этой породы ярко-желтый клюв с четко выраженным красным пятном возле кончика. Чайки отрыгивают предназначенную для птенцов пищу, когда те клюют их, целясь в это пятнышко.

В журнале Esquire описан эксперимент, как вылупившимся птенцам предлагают набор картонных муляжей чаячьей головы, различающихся по форме и по цвету пятна и клюва. Ученые вычисляли предпочтения птенцов, фиксируя для каждого цвета, формы и для всех возможных комбинаций количество клевков за определенный промежуток времени. Они хотели выяснить, обладают ли новорожденные птенцы чайки врожденным предпочтением по отношению к длинным желтым предметам с красными пятнами.

Докинз предлагает обратить внимание на методы, которые необходимо использовать, и на подводные камни, которые нужно обойти, чтобы провести подобный эксперимент, добившись правильного результата. В итоге, можно получить некие общие принципы, применимые к человеческим судебным практикам в не меньшей степени, чем к вскармливанию чаячьего потомства.

Для этого, очевидно, необходимо обследовать более чем одного птенца. При выборке, состоящей из одного-единственного птенца, можно делать выводы лишь о его индивидуальных предпочтениях. Свой первый выбор птенец может сделать чисто случайно, однако избрав тот или иной цвет, он попросту "фиксируется" на нем - и продолжает долбить в одну и ту же точку, не обращая на остальные цвета никакого внимания. Существенное значение имеет в данном случае то обстоятельство, что эта последовательность клевков, какой бы значительной она ни была с чисто количественной точки зрения, не дает "независимых данных".

Сколько тогда достаточно птенцов? Решение этого вопроса предполагает статистическое мышление. Для простоты дела Докинз предлагает предположить, что в ходе эксперимента сравниваются исключительно красные пятна с синими, на одинаковом желтом фоне, и они всегда показываются птенцам одновременно.

"Предположим, что мы по отдельности обследуем двух птенцов, и что первый выбирает красное. Вероятность такого выбора составляет 50 %. Предположим, что и второй птенец также выбрал красный цвет. Шансы на то, что он сделал выбор случайно, также составляют 50 % - даже если он дальтоник. Существует 50-процентная вероятность, что случайные предпочтения обоих птенцов совпадут (в половине из четырех возможных случаев: красное-красное, красное-синее, синее-красное, синее-синее). Троих птенцов также недостаточно. Если мы выпишем все возможные варианты, то обнаружится, что существует 25-процентная вероятность чисто случайного совпадения. 25 % - это непозволительно большая величина, если речь идет о вероятности принятия решения, исходящего из ложных посылок", - пишет Докинз.

Если же двенадцати птенцам независимо друг от друга предложить на выбор один из двух возможных вариантов, вероятность случайного совпадения будет равна 1:1024. Такого рода погрешность вполне приемлема.

"Но теперь представьте себе, что вместо того, чтобы обследовать каждого из наших двенадцати птенцов независимо от других, мы обследуем всю группу сразу. Мы помещаем в кашу-малу из двенадцати пискунов два манекена, оборудованных электрическими устройствами для регистрации клевков - один с красным пятном, другой с синим. А теперь предположим, что все вместе взятые птенцы 532 раза клюнули в красное и ни разу - в синее пятно. Должны ли мы, основываясь на столь впечатляющем расхождении результатов, полагать, что птенцы серебристой чайки в общем предпочитают красный цвет?" - вопрошает ученый.

Никоим образом, отвечает он. Поскольку эти данные нельзя оценивать как независимые.

"Птенцам может быть свойственна выраженная тенденция к имитации действий других птенцов (так же, как и своих собственных действий в случае с эффектом "фиксации"). Если один птенец случайно клюнул красное пятно, другие могут тут же начать имитировать его поведение, и вот уже вся компания отчаянно стучит в красное", - поясняет Докинз.

Полученные данные не являются независимыми и, следовательно, эксперимент не валиден. Двенадцать птенцов ничем не отличаются от одного птенца, и всю полученную сумму клевков можно зачесть как результат единичного независимого обследования.

Судьи

"Теперь вернемся к судейской практике: почему мы склонны считать, что двенадцать присяжных лучше, чем один судья? Не потому ведь, что они более умны, более эрудированны, чем он, или превосходят его в искусстве правовой аргументации. Никоим образом - не говоря уж о мстительности, весьма дня них характерной. Подумайте только об астрономических штрафах, наложенных судами присяжных на ответчиков по самым пустячным исковым заявлениям. Подумайте о том, как присяжные идут на поводу у актерствующих, откровенно работающих на публику адвокатов. Двенадцать присяжных предпочтительны по сравнению с одним судьей просто потому, что их больше. Позволить одному судье вынести вердикт - это все равно что позволить одному птенцу говорить от лица всех серебристых чаек на свете. Двенадцать голов лучше, чем одна, потому что одни и те же доказательства оцениваются двенадцать раз", - продолжает Докинз.

Для того, чтобы данный аргумент был валиден, все эти двенадцать оценок должны быть независимы друг от друга. А они таковыми не являются. Ученый считает, на двенадцать мужчин и женщин, запертых в одной комнате, действуют те же законы, что и дюжину птенцов. При этом, подражают ли они друг другу, подобно птенцам, не важно - поскольку это возможно. Одного этого вполне достаточно, чтобы сделать недействительным тот принцип, по которому коллегию присяжных можно предпочесть одному-единственному судье.

"На практике же, чему свидетельств тьма и чему я сам был свидетелем в тех трех случаях, когда имел несчастье войти в состав коллегии, - пишет Докинз, - присяжные идут на поводу у двух-трех самых разговорчивых индивидов. Кроме того, существует властная потребность подчиниться воле большинства и вынести решение единогласно - что ставит принцип независимости данных под еще более серьезный вопрос. Увеличение числа присяжных здесь не поможет, или поможет не слишком (а с принципиальной точки зрения оно и вовсе бессмысленно). Увеличивать нужно число независимых групп, выносящих решение".

Ученый предлагает парадоксальный вариант решения этой проблемы с помощью практики реальных судов в прямом телеэфире. К концу судебных слушаний по популярным процессам (который собирают рекордный зрительский рейтинг) тысячи людей по всей стране успевают вникнуть в доказательную базу не менее глубоко, чем официально назначенная коллегия присяжных. Массовое телефонное голосование могло бы привести к вынесению более справедливого решения, считает Докинз, нежели то, которое в итоге вынес суд присяжных.

"Но, к сожалению, журналистские дискуссии, ток-шоу по радио и даже обычные слухи неизбежно нарушат Принцип Независимости Данных, и мы опять окажемся в той же точке, откуда начали. Кроме того, трансляция судебных слушаний по телевидению приводит к ужасным последствиям. Ближе к концу процесса по делу Луизы Вудворд интернет был буквально переполнен неграмотными и злобными письмами, журналисты выстраивались в очередь за исключительными правами на издание скандальных материалов, а несчастному судье Зобелю пришлось сменить номер телефона и нанять телохранителя", - сам ученый нивелирует свое предложение.

Как же тогда можно улучшить эту систему? Может быть, имеет смысл рассматривать каждое дело двумя отдельными судами присяжных? На первый взгляд это стоит слишком дорого, однако, если собирать не полноценные коллегии по двенадцать человек, а, например, две коллегии по шесть человек или три - по четыре человека, они могут оказаться лучше нынешней системы.

Но существует ли какой-то способ выяснить относительные достоинства подобных нововведений и сравнить достоинства суда присяжных и суда, где решение принимает судья?

Докинз утверждает, что такой способ существует. Он называет его Проверкой Согласованности Двух Вердиктов. Способ основан на следующем принципе: если решение валидно, то две независимые попытки прийти к нему должны дать один и тот же результат.

"Исключительно в целях подобной проверки мы идем на то, чтобы одно и то же дело слушалось двумя составами присяжных, которым запрещено сообщаться между собой. В конце процесса мы запираем обе коллегии в двух разных совещательных комнатах и выясняем, придут ли они к одинаковому мнению. Если нет, значит доказательства, представленные по этому делу, нельзя считать исчерпывающими, и в силу вступает принцип обоснованного сомнения - что в свою очередь не может не внушить обоснованных сомнений в отношении самой системы суда присяжных".

Для того чтобы провести экспериментальное сопоставление с судом, где решение принимает судья, потребуются двое опытных судей, которые будут слушать одно и то же дело и которые также, не сообщаясь между собой, должны будут вынести каждый свое решение. Которая из систем - суд присяжных или суд одного судьи - достигнет большего числа согласованных решений по разным делам, та и является наилучшей и может быть рекомендована к дальнейшему использованию, уверен профессор.