Алла Амелина, депутат Госдумы РФ первого созыва, журналист, сопредседатель историографического сообщества «Политика на сломе эпох»:
Закон «О реабилитации жертв политических репрессий» был принят еще Верховным Советом РСФСР в 1991 году. С тех пор власти не оставляли эту тему своим вниманием. Изменения и дополнения в него вносились указами Президента, постановлениями Верхового Совета РФ, определениями Конституционного суда РФ и, конечно, федеральными законами, принимавшимися уже новым российским парламентом.
Всего за время своего существования закон «О реабилитации жертв политических репрессий» корректировался более двадцати раз. Это тема отдельного небезынтересного историографического исследования. Но сегодня мы остановимся на ФЗ-166 - изменениях и дополнениях, внесенных в 1995 году депутатами Государственной Думы РФ первого созыва. Выделяю этот закон особо, потому что он касается… детей. Да-да, репрессированных детей, как ни чудовищно это звучит.
Дадим слово председателю подкомитета Комитета по законодательству и судебно-правовой реформе Людмиле Завадской («Женщины России»), представлявшей палате соответствующий документ. По ее словам, «суть проекта - признать детей, которые находились вместе с родителями в местах лишения свободы, ссылке, высылке и на спецпоселении, не пострадавшими, а репрессированными».
Надо сказать, что внимание к теме репрессий проявилось и в активности региональных органов законодательной власти: после принятия законопроекта в первом чтении в Госдуму поступило порядка 50 заключений от субъектов законодательной инициативы. Все они проект поддержали целиком и полностью, не предложив никаких поправок по существу. Правда, были предложения расширить круг лиц, включенных в законопроект, но это изменило бы концепцию документа и нарушило думский регламент.
Однако Людмила Завадская дала справку, что профильным комитетом уже создана рабочая группа, цель работы которой - устранить многочисленные противоречия, заложенные в законе о реабилитации жертв политических репрессий. И все поправки, которые поступили от субъектов законодательной инициативы, находятся в работе и будут рассмотрены этой группой.
Единственным депутатом, у которого законопроект из трех строчек, совершенно понятный по смыслу, вызвал вопрос, был Вячеслав Марычев (ЛДПР). Его интересовало, «что является главным, определяющим для того, чтобы считать человека жертвой политических репрессий?»
Пришлось Людмиле Завадской напомнить коллеге, что они рассматривают поправки к уже существующему и действующему закону, который называется «О реабилитации жертв политических репрессий». И что в статье 1 этого закона дается исчерпывающее определение: «Политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями».
Людмила Завадская также дополнительно пояснила, почему в первом чтении была предложена именно такая концепция. Все дело в том, что родители, находившиеся в местах лишения свободы, граждане, находившиеся в местах лишения свободы, были признаны этим законом репрессированными. Дети же, которые находились вместе с родителями и претерпели те же лишения, были отнесены законодателем к категории «пострадавшие», то есть произошла дискриминация по признаку возраста.
К счастью, Госдума без сомнений согласилась, что к детям были применены репрессии, и поэтому они подлежат реабилитации. И, исходя именно из этой точки зрения, проголосовали «за» и в первом, и во втором, и в третьем чтениях.
Без заторов и проволочек закон прошел и последующие этапы: 11 октября 1995 года был принят в целом, а 4 ноября уже вступил в силу.
В действующей и ныне редакции закона «О реабилитации жертв политических репрессий» значится: «Подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации признаются дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении».
Позже эта статья была дополнена следующим пунктом: «Подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации признаются дети, оставшиеся в несовершеннолетнем возрасте без попечения родителей или одного из них, необоснованно репрессированных по политическим мотивам».
