Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость — депутат Госдумы РФ шести созывов Алексей Пономарев.

- Что подтолкнуло Вас к тому, чтобы принять участие в первых выборах в Госдуму РФ первого созыва?

- Я до этого был избран впервые в Российской Федерации, как и мои коллеги, народным депутатом РСФСР на альтернативной основе. Была создана комиссия, в которую вошли 90 человек, в том числе и я. Нас вызвали на три недели в Москву, и мы готовили I съезд народных депутатов РСФСР. На первом съезде народных депутатов РСФСР я был сразу избран членом Верховного Совета РСФСР и работал членом Верховного совета РСФСР на постоянной основе до 1993 года, до расстрела Верховного Совета. Я участник этих событий, находился во время расстрела Верховного Совета в Белом доме внутри здания.

Я — член КПРФ. И был им даже тогда, когда она была запрещена. После расстрела Верховного Совета Ельцин сразу издал указ о проведении первых выборов в Государственную Думу первого созыва. Параллельно Конституционный суд восстановил КПРФ. В этой ситуации мы, конечно, думали, а как быть? Идти на выборы в Государственную Думу первого созыва или не идти? И мы решили идти. Вместе с «Аграрной партией» создали единое выборное объединение. Во главе этого выборного объединения поставили Рыбкина Ивана Петровича. Мы, конечно, решили создавать партийный список для баллотирования в Государственную Думу, меня включили в этот партийный список. Я в партийном списке был от Тамбовской области, а у нас два одномандатных округа было в области: Тамбовский и Мичуринский. С численностью 500 тысяч избирателей каждый. По Тамбовскому округу шла Плетнева Тамара Васильевна, а я по Мичуринскому. Я победил и стал депутатом Госдумы первого созыва. Тамара Васильевна в своем округе Тамбовском тоже победила и стала депутатом Госдумы первого созыва. Два коммуниста — в одном округе и в другом. Мы победили. 

- Выборы во вторую Думу отличались от первых выборов, с технологической точки зрения, как Вы думаете?

- Выборы в Государственную Думу первого созыва были одновременно с проведением референдума Российской Федерации, на котором голосовали за Конституцию. Он проходил 12 декабря, тогда же, когда и выборы в первую Государственную Думу. Это, до некоторой степени, как бы Вам сказать… Людей, может быть, даже мобилизовывало больше. Потому что до этого Верховный Совет всегда избирался, а тут избирается Государственная Дума, новый парламент и парламентское образование по типу, который был в царское время. Трудно сейчас сказать, но то, что выборы в Думу были одновременно с референдумом, то, конечно, активность до некоторой степени, я думаю, была повыше, чем была при избрании во вторую Думу. Вот это, может быть, повлияло. А так, по существу, и первая Дума, и вторая Дума избирались без фальсификаций. Это не то, что сейчас. Сейчас это не выборы, а мошенничество, это жульничество, за это в тюрьму сажать нужно, начиная прямо с высшего руководства. Но в то время было без фальсификаций. То, что ты получил, ты и получил. Кстати, я лично на первые выборы не затратил ни рубля. Наоборот, я был безработный после расстрела Верховного Совета, и мне 400 рублей заплатили, так как я безработный. Издавали листовки в мою поддержку, на столбах развешивали, тогда еще не было определено, где вешать. Точно так же и оппоненты работали. Средствами массовой информации, допустим, телевидением, радио в абсолютном большинстве мы не пользовались, ни я, ни мои оппоненты. Практически не пользовались. Потому что слишком, наверное, слабо они еще работали, эти средства массовой информации. В общем-то, я был очень даже доволен, что они, первые выборы, как и вторые, были правдивыми, честными, открытыми. Меня это радовало. Возвращаясь к тому времени, я думаю, как это очень важно. А сейчас этого совершенно нет.

- Тогда удивительным для всей страны стало то, что на первых выборах в Думу по спискам выиграла ЛДПР. Как Вы думаете, за счет чего это произошло? Некоторые из Ваших коллег считают, что это было протестное голосование.

- Нет, неправда. Я не верю в это. Этот человек неизвестным был, Жириновский. Я, например, его знал. Знал его, как народный депутат РСФСР. Он ведь отирался у нас. Я другого слова даже не подберу. У нас заседание идет, он подходил, Жириновский, и мы его тут впервые увидели, народные депутаты РСФСР. Он лопотал какие-то слова, какие-то идеи… «Мы создаем партию новую, либеральную демократическую партию, и я буду ее руководителем». И в таком вот духе. Средства массовой информации щелкали его и смотрели — новинка. Когда в Государственную Думу баллотировались, он, если Вы помните, выступал во время агитации и говорил: «Если вы нас изберете членами партии ЛДПР, то каждому мужику по бутылке водки, а каждой бабе — по мужику». Вот это он говорил, это все помнят. А некоторые думали, мол, какой интересный, какой своеобразный мужик, за него нужно проголосовать. Я даже знаю коммунистов некоторых, которые голосовали за него. В моем даже округе голосовали за него, за Жириновского. Единицы, но они были. Конечно, эта новизна, может быть, его высказывания были своеобразными. Некоторые плюнули на это и проголосовали за него. Ничего другого там и не было. Не нужно преувеличивать. А протестное голосование — глупость самая настоящая.

- Переместившись после выборов в зал заседаний, скажите, почему именно Иван Рыбкин стал главой нового парламента?

- Скажу. Тут выдвигалось несколько кандидатур. Вы знаете, что Лукин хотел быть председателем первой Государственной Думы. Власов, Рыбкин и еще кто-то. Власов — это чемпион Олимпийских игр, который со штангой выступал, чемпион мира. Я его знал лично. Он хотел тоже быть руководителем парламента. Но главными конкурентами были Лукин и Рыбкин. Мы, коммунисты, решили поддержать Рыбкина, так как он на позициях наших стоял, коммунистических, когда мы были народными депутатами РСФСР. Мы решили сконцентрироваться на едином кандидате. Вот такого единого кандидата мы выдвинули в лице Рыбкина. А тут же Власов, а Власов к нам примыкал. Нужно было как-то с Власовым обговорить. Я лично, и не только я, еще ребята мне помогали, мы должны были переговорить с Власовым. Я с ним переговорил. Я ему сказал, ты, когда будешь выступать, ты скажи, дословно: «Я свою кандидатуру не снимаю, но голосовать я буду за Рыбкина Ивана Петровича». Честно, это на самом деле мои слова. И он один в один повторил их и выступил в Думе на заседании, когда мы выдвигали кандидата. Он выступил и сказал: «Я свою кандидатуру не снимаю, снимать не буду, но буду голосовать за Рыбкина Ивана Петровича». Все это, конечно, положительно сказалось. Поэтому он был избран, он шел и от аграрников, и от коммунистов, те, которые наши сторонники были, которые нас поддерживали, Власов, некоторые другие, тот же Ковалев, они тоже присоединились к нам.

- Он справился с работой, как Вы думаете? Со своими обязанностями спикера?

- Он справился, в принципе. Но он стал подыгрывать «ельцинской» власти. Мы-то знали, мы следили за ним. Когда он уходил на встречи с Ельциным, шел с одними мыслями, а приходил с другими. Мы это тоже отслеживали, мы следили за ним. Конечно, он в этих делах слабенький, у него коммунистического начала было мало, недостаточно. Так как я его друг, мы дружили, я видел, что он слабенький в этих делах.

Я другое расскажу, это уже после расстрела было, он был там вместе со мной внутри здания. А потом, когда нас группа Альфа вывела оттуда, мы пошли, а мы в одном доме с ним жили, Рублевское шоссе, дом 34, в одном подъезде. И вот когда на следующий день мы с ним пошли в городе после вывода нас из этого здания, иностранцы, в частности, английские средства массовой информации, BBC, всякие, брали интервью. Так как он известным был, еще находясь там, членом Верховного совета РСФСР, знали о том, что он руководитель фракции у нас. Но несмотря на то, что он руководитель фракции, я все равно видел, что он слабый, коммунистического в нем мало. Брали интервью, и он говорит: «Я считаю, что в это время, такое трудное и сложное, может быть, коммунистической партии Российской Федерации слово «коммунистическая» убрать, сделать ее, допустим, партией труда. Привлекательность была большая со стороны людей простых, и к нам пошли бы, может быть, более активно, чем то, что мы коммунистическая партия». Я как глянул на него, он стоит рядышком, он: «Да, вот Алексей теперь со мной, мой друг, он, наверное, не согласен со мной». Я говорю: «Да, я категорически с тобой не согласен и считаю, то, что ты думаешь, придержал бы при себе. И потом бы мы лучше с тобой вдвоем обговорили, чем ты выносишь на обсуждение иностранным средствам массовой информации то, что нужно переименовать партию. Я считаю, правильно, что мы являемся коммунистической партией, что мы являемся продолжателями Ленина и тех коммунистов, которые с ним создавали советское государство». Он: «Я знаю, я знаю, в нем коммунистичности значительно больше, чем у меня». Это его слова, это не мои слова. Я говорю: «Да, к сожалению, но факт». 

Потом, когда он работал уже председателем Думы, объединенная была наша кандидатура, поэтому мы и поддержали его, но мы за ним внимательно следили. Я встречался с ним один на один в это время, с ним обговаривал, подсказывал ему, говорил, как я считаю, как я думаю. У него одни подходы, у меня другие подходы, я высказывал ему, замечания по-своему делал. Но я еще раз говорю, он справлялся. То, что пошел на вот такие сделки, сговоры с Ельциным, это факт. Потому что он не мог противостоять Ельцину и открыто говорить о том, с чем он не согласен. У него молчание или согласие. Мы все это видели, замечали. 

- Вы могли бы выделить какой-нибудь самый существенный закон, который был принят первой Госдумой?

- Читатель должен правильно понимать, что те законы, которые были приняты, они в значительной степени потом были переработаны и поправками изменены до неузнаваемости. Те, которые были изначально приняты, существенно отличаются от того, что есть сейчас. Можно говорить, да, в то время мы принимали, конечно, более правильные и демократичные законы: Гражданский кодекс, закон «О референдуме». Референдум можно было действительно провести в нашей стране. А сейчас же приняли такой закон о референдуме, что провести невозможно, его не проведешь в нашей стране. Даже регламент работы Государственной Думы был принят. И довольно правильный был, он значительно демократичней был, чем на сегодняшний день. Сейчас же у нас однопартийность в полном смысле этого слова. 343 депутата от «Единой России», конституционное большинство, а мы там на ступеньках. Нас 42, мы второе место заняли. Жириновский – 39, а ЛДПР – 23. И три от «Родины» и все прочее, по одному человеку. Вот такой расклад. Он, конечно, очень здорово влияет на принятие всех законов, которые принимают сейчас и которые принимались тогда. Тогда почему, потому что были в мозгах у депутатов первой Государственной Думы, да и второй, чтобы действительно изменить жизнь к лучшему. Даже несмотря на то противодействие, которое оказывал парламенту Ельцин со своей братией, окружением, они ведь не на пользу работали. Еще один хороший мы принимали закон в первой Думе: закон о статусе членов Совета федерации и депутатов Государственной Думы очень хороший был. Сейчас, конечно, они его заткнули поправками. Но он тогда был действительно хороший. Он никакие нам большие привилегии не давал. Про зарплату нашу в первой Думе смешно говорить, ее почти не было. В первой Думе и сейчас – небо и земля. Мы были довольны, что мы как-то были морально подкреплены. Не только материально, но морально были подкреплены в основном тем, что мы являемся депутатами парламента нашей страны. Вот этим мы были воодушевлены, это однозначно.

- Последний вопрос, который я задаю всем. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это...»?

- Я бы так сказал, это демократичная школа парламентаризма. Почему, потому что там опять же, когда мы голосовали, можно было говорить, объединяться и менять взгляды свои на подходы по тому или иному законопроекту. А сейчас бесполезно. Правительство сказало не принимать то, что внесли коммунисты, всё, быть по сему.

Справка: ПОНОМАРЕВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ

Родился 22 марта 1942 года.

В 1959 году поступил в Воронежский сельскохозяйственный институт, который закончил в 1964 году по специальности ветеринарный врач.

С 1964 года по 1965 год служил в рядах Советской Армии в Германской Демократической республике. С 1966 года (январь) начал трудовую деятельность в должности главного ветеринарного врача совхоза «Восход» Никифоровского района Тамбовской области. В мае 1969 года был назначен директором совхоза «Восход» Никифоровского района Тамбовской области, а в феврале 1973 года генеральным директором районного специализированного объединения этого же района.

В 1985 году был избран 1-ым секретарем Петровского райкома партии Тамбовской области.

В январе 1988 года был переведен на работу 1-ым заместителем Председателя агропромышленного комитета Тамбовской области, а в декабре 1988 года заведующим сельскохозяйственным отделом областного комитета партии.

Заочно (с 1987-1990 годы) окончил Высшую партийную школу.

В марте 1990 года на альтернативной основе (5 кандидатов) был избран народным депутатом РСФСР, а в мае этого же года на 1-ом съезде народных депутатов РСФСР был избран членом Верховного Совета РСФСР, где проработал до октября 1993 года. После расстрела Верховного Совета РСФСР были объявлены выборы депутатов Государственной Думы, которые состоялись 12 декабря 1993 года, был избран депутатом Государственной Думы по одномандатному Мичуринскому округу Тамбовской области.

По этому же округу избирался депутатом в Государственную Думу ФС РФ в 1995 и в 1999 годах. В общей сложности депутатом Госдумы был в течение десяти лет.

С июня 2005 года по настоящее время работает Управляющим делами ЦК КПРФ.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин