Первая глава историко-правового проекта РАПСИ посвящена правам крестьян и земельному вопросу в России. Одной из самых трагичных страниц в истории для российских крестьян оказался период коллективизации. В ходе образования колхозов, граждане, занимающиеся сельскохозяйственным трудом, были лишены практически всех базовых прав человека. О трагических последствиях антиправовой государственной политики рассказывает в двадцать четвертой части своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
«Колхозный период» российского крестьянства оказался еще одной страницей в истории этого сословия, которую следует характеризовать как время полнейшего бесправия сельского населения России.
Даже во времена абсолютизма и расцвета крепостничества у крестьян сохранялось свое местное самоуправление, регулировавшее жизнь в общине. Крестьяне устанавливали все порядки в своем селении, производили раздел земли между собой и устанавливали нормы самообложения на общественные нужды.
Царское правительство не вмешивалось во внутренние дела общины, которая брала на себя не только управленческие, но и судебные функции. Считается, что около 80% спорных дел рассматривалось на уровне выборных крестьянских волостных судов, решения которых не могли быть обжалованы в судах общей юрисдикции.
В «колхозное» же время государство и правящая партия регламентировали практически все стороны жизни крестьян-колхозников, включая сугубо интимные, вроде отправления религиозных культов, обучения и воспитания детей, отмечания праздников и т.п.
При проведении коллективизации, в отличие от крестьянской реформы 1861 года и столыпинской реформы, мы не видим никакой предварительной правовой и организационной работы государственных органов. Даже речи не идет о каких-либо правовых подходах в принципе, о поиске правовых оснований для проведения запланированного мероприятия, об учете каких-либо прав крестьянства и соблюдении хотя бы действующих советских законов и Конституции. Все права и все законы тут были грубо попраны.
Удивительно даже другое, что для проведения этих противоправных и противозаконных акций правящая партия не разработала никаких подробных детальных документов, регламентировавших порядок проведения коллективизации. Здесь вообще отсутствовали всякие нормы и нормативные документы. Всё ограничивалось очень общими и декларативными призывами, лозунгами и некими «контрольными цифрами» планируемых итоговых результатов.
Отсюда и огромное число некомпетентных и волюнтаристских действий на местах. И обжаловать акты злоупотребления местных властей крестьянам не представлялось возможным, так как те ничего не «нарушали». Как можно нарушить что-то в отсутствии норм?!
Самым грубым нарушением всех основных прав человека, конечно же, явилось всеобщее «раскулачивание», приведшее к огромному числу жертв. Однако не только зажиточные крестьяне лишились права на жизнь и погибли в ходе начавшегося социального эксперимента. Жертвы понесли и все остальные слои крестьянства. Дело в том, что для рационального обобществления земли и всех орудий труда не было создано условий. Особенно тяжело это сказалось на животноводстве.
Во-первых, не желая сдавать в колхозы своих лошадей, волов, коров и другую живность, очень многие крестьяне решили забить их на мясо. Такого массового крупномасштабного истребления рабочего и продуктивного скота Россия, пожалуй, не знала в своей истории. Урон был настолько катастрофичным, что поголовье скота в дальнейшем не удавалось восстановить в течение многих лет.
Во-вторых, никаких ферм и хозяйственных построек для содержания большого числа скота в одном месте не заготовили ни в одном из создающихся колхозов. Не было запасено и достаточный объем кормов. В результате по всей стране прокатился массовый падеж колхозного скота. Российское животноводство откатилось на целые десятилетия назад. Если в 1929 году лошадей в стране было 34,6 млн. голов, то в 1933 году оставалось только 16,6 млн., крупного рогатого скота в 1929 году было более 30,7 млн. голов, через четыре года осталось 19,7 млн.
Небывалые по масштабам забой и падеж скота, изъятие у крестьян зерна в неурожайном 1931 году привели к тому, что во многих колхозах не оказалось посевного материала. Поэтому весной 1932 года большие площади угодий оказались незасеянными из-за отсутствия семян и нужного количества тягловой силы.
В итоге, разразился страшный голод, названный «голодомором». Согласно заключению комиссии при Государственной Думе, на территории Поволжья, Центрально-Чернозёмной области, Северного Кавказа, Урала, Крыма, части Западной Сибири, Казахстана, Украины и Белоруссии «от голода и болезней, связанных с недоеданием», в 1932-1933 годах погибло около 7 млн. человек. Причиной были названы «репрессивные меры для обеспечения хлебозаготовок», которые «значительно усугубили тяжёлые последствия неурожая 1932 года».
Объективно же урожай в 1932 году был достаточным для предотвращения массового голода, но хлеб у крестьян, пользуясь их бесправием, отобрали государственные органы. Следовательно, последствия форсированного строительства колхозов привели к тому, что умерших от голода бедняков и середняков оказалось даже больше, чем число жертв при раскулачивании и высылке. Коллективизация таким образом лишила основного права – права на жизнь – огромное число крестьян страны.
Крестьяне-колхозники оказались совершенно бесправными в части распоряжения своим урожаем. Потому и так жестоко пострадали. О том, как проходили хлебозаготовки на Дону писал Михаил Шолохов Иосифу Сталину в 1933 году:
«По Вешенскому району: 1) Хозяйств - 13 813; 2) Всего населения - 52 069; 3) Число содержавшихся под стражей, арестованных органами ОГПУ, милицией, сельсоветами и пр. - 3128; 4) Из них приговорено к расстрелу - 52; 5) Осуждено по приговорам Нарсуда и по постановлениям коллегии ОГПУ- 2300; 6) Исключено из колхоза хозяйств - 1947; 7) Оштрафовано (изъято продовольствие и скот) - 3350 хозяйств; 8) Выселено из домов - 1090 хозяйств.»
Шолохов же приводит длинный список применявшихся к крестьянам разнообразных и чрезвычайно жестоких пыток.
Число жертв коллективизации возросло и вследствие некоторых других законов советской власти. Наиболее известен был закон от 7 августа 1932 года, прозванный в народе «Законом о трех колосках».
Этот закон устанавливал уголовную ответственность (10 лет лагерей или даже смертная казнь) «за кражу и расхищение колхозной собственности». На его основании всего за 5 месяцев, с августа 1932 года по декабрь 1933 года, были осуждены свыше 125 тысяч человек, из них 5400 были приговорены к высшей мере наказания.
Позднее, с 1935 года по этим статьям стали привлекать и детей с 12-летнего возраста. Часто по данному закону осуждали людей, пытавшихся спасти от голодной смерти своих детей, подобрав на колхозном поле неубранные колоски зерна. Отсюда и народное название этого закона.
Главная цель создания колхозов заключалась прежде всего в увеличении объема изымаемого у крестьян зерна и в облегчении для государства этого процесса. Отнять обобществленный урожай, свезенный в одно место, было намного легче, чем ходить по дворам и разыскивать утаиваемый крестьянами хлеб. В прежние времена, при единоличном ведении хозяйств, властям приходилось каждый мешок отнимать в буквальном смысле «с боем».
И этот замысел удался. Если после отмены продразверстки крестьяне по продналогу сдавали государству в среднем около 20% произведенного зерна, а позднее в годы НЭПа даже всего 10% от валового сбора, то у колхозов процент изъятого от общего сбора достигал 40.
В правовом положении крестьяне-колхозники находились в неравном положении с городскими жителями. На выборах советских органов власти до принятия Конституции 1936 года один голос рабочего по-прежнему равнялся пяти голосам крестьян.
Учреждение паспортной системы в СССР в 1932 году не коснулось колхозников. Это сказалось на их праве на свободное передвижение по стране. Даже на временные заработки крестьянин мог отправиться лишь с разрешения правления колхоза и имея на руках соответствующий документ.
Потребность промышленности в рабочих руках отчасти способствовала ослаблению нового издания «крепостного права». Так, если колхозник заключал с государственным «хозорганом» (стройка, шахта, рудник) договор об устройстве на работу, то только в этом случае его отпускали из колхоза.
Спустя много лет, в 1974 году было принято «Положение о паспортной системе в СССР», согласно которому паспорта стали получать и колхозники. Паспортизация сельского населения завершилась лишь в 1981 году.
Конституция 1936 года уравняла в политических правах крестьян с городскими жителями, но в реальности никаких новых прав колхозники не получили. Система власти к тому времени была уже выстроена по образцам недемократического тоталитарного политического режима, и «право голоса» в этих условиях уже не имело никакого значения и превратилось в фикцию.
Политических представителей и защитников своих прав и интересов, в роли которых ранее выступали эсеры, крестьяне уже не могли провести в органы власти. Массовые репрессии привели к созданию однопартийной системы, в рамках которой в избирательных бюллетенях оказывались только безальтернативные выдвиженцы правящей партии. Фактически никакого выбора крестьяне не имели.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 6 марта.
