Владимир Новиков, обозреватель РАПСИ

Итогом очередного заседания правительственной комиссии по координации деятельности Открытого правительства, запланированного на 22 апреля, может стать раскол в ее составе. Причина - особенности реализации подавляющим числом министерств и ведомств мероприятий в рамках утвержденного Владимиром Путиным Национального плана противодействия коррупции на 2014-2015 годы на государственной и муниципальной службе, а также в негосударственной сфере.  Чиновники в лучших традициях снова отрапортуют, что «работа ведется сразу по нескольким направлениям». Их оппоненты из самых разных институтов гражданского общества намерены доказать, что прыткие госслужащие и здесь умудрились выстроить большую Потемкинскую деревню. Причем, как и всегда – в рекордные сроки.

Ну а поскольку представителей формально независимых от государства структур в комиссии меньше, нельзя исключать, что кое-кому из недовольных уже очень скоро придется обсуждать действия чиновников исключительно «за глаза».

РАПСИ ознакомилось с некоторыми материалами, подготовленными к заседанию комиссии Правительства РФ.

За здравие: три дороги Минтруда

Бремя координатора, следящего за своевременным претворением в жизнь пунктов антикоррупционного Нацплана, в настоящее время несет Министерство труда и социальной защиты (Минтруд) РФ. Сейчас ведомство, разработавшее уже более двадцати антикоррупционных рекомендаций для своих коллег, сосредоточено на трех направлениях.

Оговоримся сразу – все они дискуссионны. Некоторые – предельно.

Момент первый: нормативно-правовое регулирование, «направленное на совершенствование антикоррупционного законодательства и оказание методической помощи в его применении». В перечне разрабатываемых документов есть весьма примечательные образцы.

Например, типовое положение о комиссии по координации работы по противодействию коррупции в субъекте РФ. Предполагается, что такие комиссии станут постоянно действующими органами при главах исполнительной власти субъектов России. Чуть ли не главная задача – информировать граждан о том, как органы власти региона противодействуют коррупции. Кроме того, комиссия должна готовить ежегодные доклады об этой самой борьбе, которые будут публиковаться в СМИ и на официальных сайтах региональных органов госвласти.

Любопытно? Еще бы! Откуда, как не из таких сообщений, население узнает о поимке очередных «оборотней в погонах» или, как вариант, с миллиардом наличными в домашней кубышке?

Другая законодательная инициатива – министерский проект федерального закона «О защите лиц, сообщивших о коррупционных правонарушениях, от преследования и ущемления их прав и законных интересов». Правда, даже беглое изучение концепции документа наводит на мысль, что понятие «защита» здесь употреблено не совсем к месту. Очевидно, главной нормой законопроекта уместно считать ту, что обещает материальное вознаграждение  лицам, предотвратившим причинение ущерба в результате акта коррупции государственной или муниципальной казне. Речь, правда, не о правоохранителях, а о рядовых гражданах – поощрять в размере от 5 до 15 процентов от суммы предотвращенного ущерба планируется за сообщения о готовящихся злодеяниях. Инициаторы нововведения не очень патриотично сообщают, что опыт почерпнут в США, Канаде и Южной Корее.

Момент второй: мониторинг и анализ принимаемых госорганами и организациями мер по противодействию коррупции.

Чиновники Минтруда, к примеру, рассказывают о том, что за последний год в 37 федеральных государственных органов поступило 568 уведомлений о получении подарков (речь – о тех госслужащих, кому подарки дороже 3000 рублей принимать противозаконно), сдано 742 подарка. Общая стоимость дареного имущества, обращенного в доход государства, впрочем, не называется.

Зато по данным специального мониторинга (проводился в июне 2014 года) доподлинно известно, что на официальных сайтах госорганов и организаций размещено 97-99% всех имеющихся сведений о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера должностных лиц, обязанных ежегодно отчитываться в состоянии личного бюджета. Данная статистика является как бы еще одним подтверждением торжества открытости власти: в 2009 году такую информацию раскрывали только 59% госорганов, в 2010-м – 69%, в 2011-м – 87%.

Другие цифры тоже кое в кого способны вселить оптимизм. Скажем, на 39% в прошлом году выросло число выявленных фактов несоблюдения требований антикоррупционного законодательства. Большая часть нарушений (72%) связано с непредоставлением или предоставлением отдельными государевыми людьми неполных (либо же недостоверных) сведений о доходах.

Специалисты Минтруда, и это в духе времени, пользуются и критическими интонациями. По их информации, выявление таких нарушений как запрет на участие на платной основе в деятельности органа управления коммерческой организацией, осуществление  предпринимательской деятельности, непредоставление сведений о расходах – то есть трех китов классической российской коррупции - является крайне низкой (в совокупности – менее 2%). Существенной динамики по установлению подобных фактов в последнее время не происходит. Зато в 2014 году сразу на 45% (в сравнении с 2013-м) выросло количество случаев применения замечаний и выговоров.

Момент третий: обеспечение внедрения мер по предупреждению коррупции в негосударственной сфере. Здесь Минтрудом подготовлен целый список методических рекомендаций – от уже привычного декларирования доходов с расходами до разработки памятки работодателю, принимающему на работу бывшего государственного или муниципального служащего (желающие могут ознакомиться с данным перечнем тут: http://www.rosmintrud.ru/ministry/programms/gossluzhba/antikorr).

Пока же главными усилиями министерства-координатора по данному направлению можно считать подготовку «дорожных карт» (планов мероприятий), стимулирующих частные предприятия и бизнес-сообщество внедрять антикоррупционные меры, аналогичные государственным. То есть – и здесь строить громадье планов.

За упокой: черные дыры и пустые Вселенные

Многое из перечисленного выше звучит довольно складно, не правда ли? Одно но – в различные антикоррупционные правительственные и околоправительственные комиссии пока еще входят не только те, кто должен контролировать благолепное поведение себе подобных, но и их идейные антиподы. Как раз они нынче всю обедню и портят: хотя бы тем, что ставят акценты вовсе не на том, на что пытаются отвлечь всеобщее внимание аппаратчики.

Чуть ли не главным недостатком нынешнего государственного антикоррупционного энтузиазма можно назвать чисто бюрократическое желание свести все к подготовке «планов по выполнению Плана». Даже поверхностное изучение наработок по противодействию коррупции подавляющего большинства федеральных органов исполнительной власти наводит на мысль, что указанные в этих планах мероприятия направлены не на, собственно, борьбу с мздоимством, а на выполнение требований текущего Нацплана - президентского. Данный же документ, что не секрет, задает лишь основные и наиболее общие направления работы, предполагая дальнейшую инициативу министерств и ведомств по разработке конкретных практических мер. Где-то определенные наметки присутствуют (см. Минтруд чуть выше). В основном же мы имеем дело не со стройной долгосрочной стратегией, а с несколькими десятками списков разрозненных мероприятий, в сравнении с которыми крыловские Лебедь, Рак и Щука – примеры идеальной координации действий.

Следствие слепого следования за Главным Планом – случайное (а где-то, наверное, даже и намеренное) игнорирование ведомственной специфики, предопределяющей особенность потенциальных коррупционных рисков. Согласитесь, сложно с взяточниками мужского пола в ГИБДД бороться точно так же, как с взяточниками женского - в Росреестре. Но именно такую тактику сейчас взяло на вооружение большинство государственных антикоррупционеров. Их планы противодействия коррупции практически не содержат анализа коррупционных практик, свойственных именно данному конкретному ведомству, для которого план, собственно, и пишется.

Итог же закономерен: создание мало кому в реальности нужных структур (пример – окологубернаторские комиссии по борьбе с коррупцией) и явно вторичные мероприятия наподобие лекций о пагубности мздоимства, читаемых на региональных кабельных ТВ-каналах с отрицательным зрительским рейтингом.

Справедливости ради, кое-какие точки соприкосновения у двух антикоррупционных полюсов все же имеются. К примеру, это констатация факта, что в нынешних плановых разработках крайне слабо и очень уж формально описаны мероприятия по обеспечению декларирования доходов/расходов и разрешению «конфликта интересов». В частности, практически повсеместно отсутствуют инструменты, при помощи которых можно эффективно выявлять ситуации «конфликта интересов» и потенциальной аффилированности, особенно при проведении госзакупок.

Порой, кстати, складывается впечатление, что такие лакуны - результат не бездумного, а совершенно осознанного планирования. Усиливает его и то, что в нормативных документах федеральных органов исполнительной власти не содержится никаких указаний на разновидности как персональной ответственности, так и поощрений за не реализацию или успешную реализацию конкретных пунктов таких планов.

Действительно – зачем чиновникам подкладывать под самих себя «карьерные бомбы» в виде внеплановых выговоров или записей о неполном служебном соответствии за неисполнение того, что должно существовать преимущественно лишь на бумаге?

Промежуточный финиш

В разделе «итого» пока лишь малоприятные вещи.

Спустя год после утверждения главой государства Нацплана противодействия коррупции практически все федеральные органы исполнительной власти лишь формально реализуют антикоррупционную функцию, не делая зачастую даже видимых попыток системной работы в данном направлении и не рассматривая ее как приоритет в организации собственной деятельности.

В условиях же набирающего обороты экономического кризиса роль борьбы с коррупцией как с бизнес-явлением многократно возрастает. Акцент в данной борьбе, считают независимые эксперты, следует делать на совершенствовании ведомственного законодательства, которое позволило бы разрушать такие бизнес-схемы, а в идеале – не допускать их создания. Пока сами государственные ведомства увлечены игрой в составление плохо реализуемых планов, о каком-то реальном совершенствовании нормативной базы говорить просто нелепо.

И еще один момент. Совершенно очевидно, что при реализации антикоррупционной стратегии регионального (и уж тем более национального) масштаба сегодня недостаточную роль играют субъекты общественного контроля, то есть нынешние оппоненты неспешно выстраиваемой государственной системы борьбы с коррупцией.

Чиновники, ответственные за верстку списков мероприятий (то есть реализацию положений президентского Нацплана в целом), уже сейчас стоят перед простейшим выбором – монополизировать борьбу с коррупцией в собственных натруженных руках, или все же начать прислушиваться к видавшим виды советчикам извне.

Хотелось бы, чтобы жизненный опыт и чувство самосохранения многим из них позволили сделать единственно правильный выбор.