Эксперты в области права и финансов обсудили ситуацию с правовым регулированием рынка производных финансовых инструментов (ПФИ) на круглом столе «Рынок производных финансовых инструментов. Ситуация на рынке и позиция регулятора». Ряд специалистов однозначно высказались за регулирование со стороны государства в том или ином виде. Другие эксперты более скептически настроены к вмешательству государства в ситуацию на финансовом рынке. Дискуссия была посвящена общим вопросам регулирования ПФИ, однако в ходе обсуждения специалисты неоднократно ссылались на громкое судебное разбирательство между ПАО «Транснефть» и ПАО «Сбербанк».

Корреспондент РАПСИ посетил мероприятие и попытался обобщить, как эксперты видят ситуацию с российским рынком производных финансовых инструментов.

Зачем нужны ПФИ

В России рынок деривативов не так сильно развит, и данное обстоятельство эксперты указали в качестве одной из причин того, что мировой финансовый кризис 2008 года не так сильно затронул нашу экономику. Особенность сделок с производными финансовыми инструментами заключается в том, что в зависимости от величины базового актива на момент исполнения контракта, они могут быть выгодными для одной из сторон. Если речь идет о расчетных сделках, то реальных операций с базовым активом, например, непосредственной поставки товара по договорам купли-продажи, не требуется, стороны просто проводят взаиморасчет. 

Согласно озвученным на круглом столе данным, объем мирового рынка ПФИ оценивается в сумме от сотен триллионов долларов США до более чем квадриллиона. Суммы, подлежащие уплате в рамках исполнения контрактов после проведения взаиморасчетов, на порядки меньше, однако все равно рынок огромен. Для чего субъекты финансовой деятельности идут на рынок и совершают эти сделки? Основных причин две – получение прибыли от сделок на разницу (спекуляция) и защита от резких колебаний на рынке (хеджирование). Специалисты считают, что получение прибыли является «двигателем» рынка ПФИ, однако деривативы предоставляют обширные возможности по управлению финансовыми рисками.

В России рынок деривативов не так сильно развит, этот факт эксперты указали в качестве одной из причин того, что мировой финансовый кризис 2008 года не так сильно затронул нашу экономику. Однако российский бизнес все же пользуется данными инструментами: «Транснефть» заключила сделку с ПФИ, чтобы увеличить доходность по своим облигациям, в результате из-за резкого увеличения курса рубля к доллару (преодоление барьера по условиям сделки) «Сбербанк» получил более 66 миллиардов рублей. Судебное разбирательство по спору из данных отношений вызвало серьезные дискуссии

Посттравматический синдром 1998 года

По мнению директора Банковского института НИУ ВШЭ Василия Солодкова, Россия находится в состоянии посттравматического синдрома после экономического кризиса 1998 года. Тогда многие российские банки участвовали в сделках на разницу курсов и проиграли. Зарубежные контрагенты рассчитывали получить значительные выплаты, однако расчетные сделки не предполагали реального исполнения в части касающейся передачи базового актива (валюты). Российские арбитражные суды посчитали, что к таким отношениям должны были применяться положения статьи 1062 Гражданского кодекса (ГК) РФ о пари, которые не предусматривали возможности принудить одну из сторон к исполнению обязательства. В 2002 году Конституционный суд (КС) РФ изучил жалобу крупного зарубежного банка на статью ГК о пари, и, хотя обращение было признано не соответствующим требованиям приемлемости, в тексте определения КС все же было указано на необходимость внесения изменений в российское законодательство. Данная ситуация во многом определила недоверие к способам правовой защите своих интересов у сторон по сделкам с ПФИ.

ГК и закон «О рынке ценных бумаг» позже были дополнены положениями, которые, как минимум, позволили обращаться за судебной защитой в случае неисполнения обязательств по деривативам. Как заявил Солодков, в настоящее время форвардная сделка является обязательной к исполнению, и в теории с этим не должно возникать проблем. Однако базовые положения о ПФИ в законодательстве не дают гарантии от возникновения спорных ситуаций. По мнению кандидата юридических наук, доцента НИУ-ВШЭ Антона Селивановского, многие элементы правоотношений по сделке между «Сбербанком» и «Транснефтью» законодательством не урегулированы, и в первую очередь, это касается критериев добросовестности участников сделок с деривативами и стандартов раскрытия информации.

2,5 прецедента

После того, как сделки с деривативами все-таки получили судебную защиту в РФ, суды приняли несколько знаковых, обсуждаемых решений. В 2011 году в суде был рассмотрен спор между банком «Юникредит» и компанией «Эрмитаж-Девелопмент», позже в 2013 году - между компанией «Платинум Недвижимость» и Банком Москвы. Исход разбирательств можно кратко описать следующим образом: контрагент банка по сделке с производным финансовым инструментом смог отказаться от исполнения спорных обязательств, поскольку ему это было невыгодно. Обстоятельства споров были разные, однако в итоге финансовые учреждения не получили ожидаемого результата от сделок несмотря на договоры. Дело «Сбербанка» и «Транснефти» должно было стать третьим в ряду прецедентов не в пользу банков, однако решение Арбитражного суда города Москвы было отменено в апелляции.

По мнению юриста Селивановского, суды в некоторой степени предвзято относятся к банкам и не учитывают, что конкретная выгодная сделка с клиентом во взаимосвязи с другими сделками в ходе осуществления финансовой деятельности необязательно говорит о получении прибыли финансовым учреждением. Кроме того, эксперт отметил, что в юридических вузах в настоящее время не обучают деривативам, поэтому от судей не стоит ждать понимания всех тонкостей работы с ПФИ. Данные отношения в полной мере не урегулированы законодательством. По словам Селивановского, при принятии отдельного закона о производных финансовых инструментах возникнет вопрос, как именно прописать понятие дериватива.

Как регулировать рынок ПФИ в России

Тендер на разработку проекта закона «О рынке производных финансовых инструментов» был объявлен Российским биржевым союзом еще конце декабря 2001 года, но принятия подобного нормативно-правового акта в ближайшее время ожидать не приходится. «Такой закон не может принят 31 декабря 2017 года», - прокомментировал Селивановский.

В отсутствие иных законодательных актов, в том числе касающихся такого важного аспекта как требования к раскрытию информации, в деле по иску «Транснефти» к «Сбербанку» в качестве аргумента рассматривался так и не вышедший официально проект информационного письма Высшего арбитражного суда.

Юрист фирмы «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» Владимир Хренов, говоря о законодательном регулировании рынка ПФИ, сослался на западный опыт. Как рассказал эксперт, деривативы за рубежом изначально развивались под действием финансовых законов и с правовой точки зрения были ограничены лишь рамками свободы договора. Впоследствии оформилось правовое регулирование на трех уровнях. Первый уровень предполагает закрепление базовых положений в законах, на втором уровне находятся подзаконные акты с более подробными и детально изложенными аспектами, и, наконец, третий уровень во многом связан с самодисциплиной банков, культурой отношений с клиентом – то, что могло быть описано как обычай делового оборота в терминах ГК РФ.

Именно последний аспект не нашел своего отражения в отношениях «Сбербанка» и «Транснефти», посчитал финансовый консультант Вадим Воронин. Как уточнил специалист, западные банки при заключении сделки учитывают репутационный фактор, и договор «Транснфети» и «Сбербанка» не мог быть заключен 27 декабря на указанных в нем условиях. В период рождества мировые финансовые рынки фактически были закрыты, и сделка была заключена в условиях низкой ликвидности. Ее условия были таковы, что «Транснефти» было обещано 1,1 миллиарда рублей прибыли по сделке опцион с валютным барьером. Однако 31 декабря данная операция на рынке была включена в отчетность по международным стандартам уже как убыточная, поскольку по рыночным показателям (fairprice) цена сделки должна была составить 3 миллиарда рублей. Воронин подчеркнул, что в итоге «Транснефть» почти сразу записала себе в убыток почти два миллиарда рублей, и приняла ничем неограниченный риск увеличения курса валют.

По мнению Воронина и Хренова, данные обстоятельства говорят о несоответствии ставшей предметом судебного разбирательства сделки общемировым представлениям о том, как банк должен работать с клиентом. Воронин назвал разбирательство по иску «Транснефти» к «Сбербанку» блокирующим фактором для рынка. Хренов заявил, что, если спор дойдет до Верховного суда, он в первую очередь будет ждать от решения разъяснений о критериях добросовестности, поскольку главный аспект разбирательства – оценка действий банка на предмет введения клиента в заблуждение.

Несмотря на то, что «Транснефть» является одной из крупнейших российских компаний, многие эксперты заявили о том, что аналитические возможности «Сбербанка», как и его осведомленность о применении ПФИ объективно выше. Впрочем, в крайности, выступающие не вдавались. Как отметил Воронин, трудно поверить, что суть сделки и ее последствия были неясны для аналитиков «Транснефти».

Старший аналитик «Альпари» Роман Ткачук рассказал об особенностях европейского рынка ценных бумаг в сфере ранжирования их владельцев по опыту осуществления финансовых операций. Со следующего года владельцы еврооблигаций будут получать квалификацию, которая четко определит, какие именно сделки может совершать тот или иной участник рынка. Ткачук поддержал идею о принятии закона о производных финансовых инструментах в России, а также счел оптимальным исходом спора «Сбербанка» и «Транснефти» заключение мирового соглашения.

Заместитель директора по инвестициям «Универ Капитал» Дмитрий Александров назвал законодательный фактор дополнительным риском для банковской сферы, сославшись, в том числе на неоднозначное отношение к более жестким стандартам «Базель-3» для мировых финансовых и кредитных учреждений. Выступая как профессиональный брокер, Александров следующим образом прокомментировал разбирательство «Транснефти» и «Сбербанка». «Знаковый кейс - не повод для дополнительного регулирования со стороны Центрального банка, для которого в приоритете должен быть рост объема рынка в целом. Это не история ЦБ, это история качества корпоративного управления», – заявил эксперт.

Александров призвал обращать внимание на стандарты саморегулируемых организаций, в частности, принимаемые НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка), как на один из оптимальных инструментов для регулирования отношений.

Солодков озвучил позицию, согласно которой в законе нельзя подробно прописать деривативы, поскольку из-за постоянного развития ПФИ такой закон устареет «на следующий день после его принятия». Воронин заявил, что жесткое регулирование в российских реалиях преждевременно, поскольку есть вопросы к состоянию рынка: сформировались ли на нем нормальные экономические отношения спроса-предложения на ПФИ, есть ли у контрагентов доверие друг к другу.

Общую позицию экспертов можно свести к тому, что дополнительные шаги по регулированию рынка деривативов в России должны быть приняты. Общемировой рынок отреагировал на кризис 2008 года: сделки с ПФИ стали упорядочиваться, участников рынка склоняют к заключению сделок через центрального контрагента. В российских реалиях по-прежнему актуальны общие вопросы, такие как само понятие деривативов, раскрытие информации и культура отношений между участниками рынка. При этом, по мнению специалистов, рынок отреагирует на окончательное решение по иску «Транснефти» к «Сбербанку». Ставки при этом достаточно высокие: в 2014 году из-за резкого роста курса доллара свыше 50 компаний из реального сектора экономики потеряли порядка 300 миллиардов рублей на деривативах. Согласно некоторым прогнозам, если большую часть ответственности по сделкам с ПФИ все же переложат на банки, то убытки финансового сектора превысят указанную отметку в 300 миллиардов рублей.