Государственная дума России в первом чтении приняла законопроект о запрете участвовать в выборах в парламент лицам, причастным к деятельности экстремистских общественных или религиозных объединений. В преддверии второго чтения РАПСИ продолжает изучение правовых аспектов документа. Эксперты подробно разбирают причины спора о ретроспективном подходе в контексте возможного применения новой нормы, а также предлагают идеи о ее усовершенствовании.

Данная законодательная инициатива о запрете лицам, причастным к деятельности экстремистских или террористических организаций, баллотироваться в органы власти в России возникла в связи с ростом радикализма в сфере национальных, религиозных отношений: законодатель делает попытку оградить политическую сферу, избирательные процессы от пропаганды идей насилия, розни, считает член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Александр Брод

«Эти меры согласуются и с зарубежной практикой. К примеру, в Испании законодательство не допускает к выборам кандидатов, чьё участие в экстремистских организациях было подтверждено судом», - утверждает эксперт.

По мнению Брода, наше законодательство требует конкретизации понятия «экстремизм», степени вовлеченности граждан в деятельность экстремистской организации.

«Возможно, кто-то и был на сборищах подобной организации, но разочаровался в её идеологии и прекратил с ней взаимодействие. В связи с этим лишать его права быть избранным? Считаю важным провести общественные слушания с обсуждением законопроекта с участием экспертов и общественников», - заявил РАПСИ правозащитник.

В свою очередь, адвокат Дмитрий Аграновский полностью поддерживает законопроект. По его мнению, деструктивные силы, не признающие общественный консенсус даже по базовым вопросам, например, по таким, как территориальная целостность России или роль Советского Союза в Великой Отечественной войне, открыто апеллирующие к иностранным государствам, призывающие их оказывать давление на внутреннюю политику России, вообще не должны допускаться к участию в политической жизни в нашей стране.

«Сам выборный процесс и участие в органах власти они используют для дискредитации выборов и дестабилизации обстановки. При этом, возмущаясь некоторыми, абсолютно соответствующими мировой практике ограничениями, эти люди сами постоянно говорят о «люстрациях» после своего предполагаемого прихода к власти, составляют списки тех, кого они грозят поразить в правах», - отметил Аграновский.

Что касается спора о ретроспективном подходе, адвокат полагает, что распространение закона на тех, кто занимал руководящие посты в признанных экстремистскими организациях за три года до вступления в силу решения суда о ликвидации или запрете деятельности экстремистской (террористической) организации, является необходимой мерой, так как во-первых, участие в руководстве подобной организации повышает общественную опасность лица, а во-вторых, скорее, можно говорить о длящемся преступлении, чем о придании закону обратной силы.

Адвокат Владимир Александров считает, что российский законопроект можно рассматривать в контексте международной тенденции расширения регулирования противоправных поступков: в рамках «новой этики» и «культуры отмены». Ограничение влияния на общество всеобще признанных токсичными политических акторов преследует цель сделать жизнь более безопасной. Рассматривая данный аспект, адвокат отмечает, что во всем западном мире сейчас принято за норму осуждать людей за поступки, которые в момент их совершения еще не считались противоправными, поскольку только так можно предотвратить их распространение.

«Если человек идет во власть с целью расширения своего влияния на общество и получению доступа к ключевой для функционирования городов инфраструктуре, логично будет принять превентивные меры и пресечь риски проникновения туда персон, уже продемонстрировавших свои экстремистские взгляды, пусть даже, к счастью, пока и не проявившие их на практике. Это можно сравнить с практикой выдачи разрешения на оружие, права на управление автомобилем и доступ к другим опасным для окружающих средств – ведь доступ к властным полномочиям психически неуравновешенных граждан гораздо опаснее для общества. Можно сказать, что новый закон вводит аналогичную психиатрическому освидетельствованию проверку на экстремизм как вариант девиантного отклонения», - заключает Александров.

Адвокат, к.ю.н. Александр Зорин:

«Поддерживая подобные законодательные инициативы, направленные на борьбу с проявлениями экстремизма и терроризма в нашем обществе и, в частности, проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 4 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»  юридическое сообщество обращает внимание, что в законопроекте предусмотрен ретроспективный подход применения последствий в форме временного ограничения пассивного избирательного права на выборах депутатов Госдумы РФ.

Он действует в срок, начинающийся за три года до вступления в силу решения суда о ликвидации или запрете деятельности экстремистской или террористической организации – для учредителя, члена коллегиального руководящего органа, руководителя, заместителя руководителя, руководителя структурного подразделения, заместителя руководителя структурного подразделения, за один год до дня вступления в законную силу решения суда о ликвидации или запрете деятельности экстремистской или террористической организации – для участника, члена, работника и иного лица, причастного к деятельности экстремистской или террористической организации.

Рассматривая этот подход, следует учесть, что в России, как правовом государстве, должны соблюдаться принципы справедливости и правовой безопасности, предопределенные статьей 55 (часть 3) Конституции РФ, требования правовой определённости, требования необходимости и пропорциональности ограничений прав и свобод, обращенные, по смыслу ее статьи 18, не только к законодателю, но и к органам исполнительной и судебной власти, на что не раз обращал внимание Конституционный суд РФ (постановления от 14 февраля 2013 года No 4-П, от 8 апреля 2014 года No 10-П, от 8 июня 2015 года No 14-П и др.).

Как подчеркнул Конституционный суд РФ в постановлении, положения Конституции о равенстве всех перед законом и судом во взаимосвязи с критериями справедливости и соразмерности при установлении условий реализации того или иного права и его ограничений (статья 17, часть 3; статья 19, части 1 и 2; статья 55, часть 3) подразумевают возможность для участников правоотношений в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав, действенности их государственной защиты (постановления от 20 июля 2011 года N 20-П и от 2 июля 2020 года N 32-П).

Однако ограничение пассивного избирательного права для лиц, связанных с деятельностью экстремистских и террористических  организаций, может и не выступать мерой ответственности, а по своей правовой природе представлять конституционно-восстановительную (предупредительную) меру, потому конституционный запрет на придание обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность, на такую отмену может и не распространяться. Подобная аналогия приведена в Определении КС РФ об отказе в принятии к рассмотрению запроса Верховного Суда Республики Карелия о проверке конституционности части второй статьи 22 Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации» от 11 февраля 2021 года.

В Постановлении от 10 октября 2013 года N 20-П Конституционный суд РФ указал, что по своей природе в системе действующего правового регулирования ограничение пассивного избирательного права лиц, осужденных в прошлом к лишению свободы за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений, непосредственно не относится к мерам уголовной ответственности, поскольку носит не уголовно-правовой, а конституционно-правовой характер и сопряжено с повышенными репутационными требованиями к носителям публичной власти.

Такое ограничение, не указываемое в приговоре в качестве наказания, в силу закона применяется как следующее самому факту осуждения к лишению свободы за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления и не будучи уголовным наказанием тем не менее является общеправовым последствием судимости, которая за пределами уголовно-правового регулирования приобретает автономное значение и влечет за собой не уголовно-правовые, а общеправовые, опосредованные последствия, которые устанавливаются не Уголовным кодексом РФ, а иными федеральными законами исходя из природы и специфики регулирования соответствующих отношений, не предполагающих ограничений уголовно-правового характера.

Вместе с тем, как следует из правовых позиций Европейского суда по правам человека, статья 3 Протокола N 1 к Конвенции в принципе не создает препятствия для того, чтобы европейские государства в своих национальных правовых системах подвергали избирательное право и право быть избранным определенным ограничениям.

В этой области государства пользуются широким пределом усмотрения, при том условии, что они преследуют законную цель, и что используемые для этого средства не являются несоразмерными (см. постановления ЕСПЧ по делу «Пи против Франции» (Py v. France), жалоба N 66289/01, § 45–47, ECHR 2005-I (извлечения); по делу «Жданока против Латвии» (Zdanoka v. Latvia) [GC], жалоба N 58278/00, § 104, ECHR 2006; Решение Европейского суда по правам человека от 28 февраля 2008 года "По вопросу приемлемости жалобы N 60983/00, дело «Николай Жермаль (Nikolai Zhermal) против Российской Федерации»).

С учетом изложенного предлагается доработать законопроект и добавить в него предложение о внесении соответствующих отметок в ЕГРЮЛ (иной реестр) о наличии правопритязаний госорганов к организации в рамках Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», что позволит говорить о публичном информировании лиц, сотрудничающих с ней с целью моделирования своего поведения в будущем в рамках принципа правовой определённости. Также необходимо расширить действие проекта закона не только на организации, но и на экстремистские сообщества, не имеющие формального закрепления (282.2 УК РФ)».