Признание геноцида советского народа во время Второй мировой войны сегодня ведется как в судебном порядке, так и научно-историческом. Привлечение внимания к этому преступлению мирового масштаба способно стать точкой консолидации для межгосударственного решения актуальных проблем, равно значимых для России, Германии и сопредельных государств. Легализация понятия «геноцид» придаст новое значение «политике памяти», которая получит возможность стать фундаментом для построения обновленного корпуса международной правовой системы.

Об истории, особенностях геноцида советского народа и правовых перспективах его признания в настоящее время РАПСИ расскажет в специальной рубрике, посвященной 80-летней годовщине начала Великой Отечественной войны. 

В годовщину 80-летия нападения нацистской Германии на Советский Союз в Берлине планируется создать новый мемориальный центр. Соответствующую резолюцию принял немецкий парламент осенью 2020 года. По результатам расследований последних лет следовало ожидать, что этот памятник будет посвящен покаянию за геноцид советского народа. Однако его действительной задачей может оказаться исключение русских из числа жертв. 

«Культура памяти» начала получать свое полноценное воплощение в столице Германии только в XXI веке. За последние 20 лет в Берлине были созданы мемориал жертвам холокоста (2005 г.), гомосексуалам, убитым нацистами (2008), жертвам народов синти и рома (2012), жертвам эвтаназии гитлеровского режима (2014). 

Многие исследователи ожидали, что следующим в этом ряду должен стать мемориал миллионам убитых нацистами советских граждан. Тем самым немцы могли покаяться за факт геноцида до официального признания его на международном уровне. Это стало бы кульминацией «политики памяти», одной из задач которой считается перезагрузка отношений между агрессором и жертвой, а также предотвращение повторения преступления в любой форме. 

Обе указанные задачи весьма актуальны, как в связи с нарастающим напряжением в отношениях Европы и России, так и накаляющейся обстановки внутри немецкого общества, где растет недовольство количеством мигрантов и их образом их жизни. 

Кроме того, новый мемориальный центр призван компенсировать дефицит «визуальной памяти о том, что происходило восточнее Аушвица». О наличии этой проблемы уже несколько лет сигнализируют многие немецкие профессора. Они отмечают, что в учебных и общественных программах освещению действий нацистов на Восточном фронте уделяется несопоставимо меньше внимания, чем на Западном. 

В результате этого большая доля немцев попросту не имеет представления о наиболее массовых преступлениях Второй мировой войны. При таком положении дел «культура памяти» оказывается инструментом дипломатических интриг, а не фундаментом для построения новой правовой системы, как это задумывалось при ее разработке.  

Тем не менее, депутаты Бундестага после многомесячных споров так и не воспользовались возможностью решить этот комплекс проблем. Новый мемориальный центр будет посвящен (всем) жертвам нацистской войны на уничтожение в странах Восточной Европы. Нейтрально-обобщенный мемориал, не называющий ни конкретные преступления, ни определенных жертв выглядит способом закрыть обсуждение действий нацистов на востоке, предотвратить развитие темы геноцида советского народа. 

Симптоматично, что резолюция о новом мемориале была принята примерно в те же дни, когда российский суд вынес первое постановление о признании геноцида на основании массовых убийств у деревни Жестяная Горка, где было найдено место массового захоронения. Медико-криминалистические эксперты установили, что расстрелянные люди стали жертвами карательных операций в 1942–1943 годах. 

Решение судьи Марины Малышевой звучит однозначно: «Установить факт, имеющий юридическое значение: признать вновь выявленные преступления в 1942–1943 годах солдатами «тайлькоманды» в отношении не менее 2,6 тыс. советских граждан военными преступлениями против человечества, геноцидом этнических групп». Также суд признал, что оккупанты арестовывали советских граждан, пытали их и убивали за пределами деревни, сбрасывая тела в ямы. 

Ряд историков и юристов выказали убеждение, что вердикт Солецкого районного суда способен стать прецедентом для аналогичных судебных решений по уголовным делам, возбужденным за последние два года в России по ст. 357 УК РФ (геноцид): убийство в октябре 1942 г. более 200 воспитанников Ейского детского дома; убийство в августе 1942 г. не менее 27 тыс. мирных жителей в районе поселка Змиёвская Балка; убийство в городе Шахты не менее 3500 чел. из числа мирного населения; убийство в феврале 1943 г. на территории Грузиновского сельсовета не менее 427 мирных жителей и 72 пионеров и др.

В совокупности эти дела позволяют вынести вопрос о признании геноцида советского народа на международный уровень. В теории поспособствовать активизации этого процесса может вступление в силу в России с 1 января 2020 года межгосударственных соглашений, которые позволяют российской стороне создать совместные следственные группы для расследования уголовных дел, связанные с преступлениями времен Второй мировой войны.

Нельзя исключать того, что решение депутатов Бундестага установить мемориал, посвященный обезличено «жертвам Восточной Европы», призван пресечь перспективы выделения из них персонально советского народа, преступления против которого грозили бы Германии максимальной степенью ответственности. 

Впрочем, следует признать, что предпосылку для такого решения создала именно наша страна. Как объясняет юрист-международник, доцент РАНХиГС Кира Сазонова, «определенную роль в отечественной «политике памяти» сыграло то, что, в Советском Союзе не было ярко выраженного акцента на национально-этнических аспектах при обсуждении тематики, связанной с Великой Победой. В большинстве случаев, в документах отмечалась заслуга «советского народа» в целом, как уникального сплава наций и культур. Это не способствовало продвижению вопроса о «геноциде» в международно-правовом значении данного термина, на базе Конвенции о геноциде 1948 года, где делается акцент именно на национальную составляющую».

Эксперт отмечает, что после распада СССР отдельные республики стали все больше отдаляться друг от друга идеологически и политически. Руководство отдельных постсоветских стран начало активно продвигать достижения отдельных национальностей, чем не преминули воспользоваться на Западе. 

«Таким образом, сегодня в многих западных государствах происходит активное манипулирование терминами и подмена понятий. Германия, как один из флагманов Европейского Союза, к сожалению, не могла остаться в стороне от данных деструктивных тенденций», - резюмирует Сазонова.  

Действительно, принятая депутатами Бундестага резолюция делает акцент на современных национальностях, тем самым «зачищая возможности» использования понятия «советский народ». Более того, в документе говорится, что будущий мемориальный центр станет «важной отправной точкой в польской, белорусской или украинской культуре воспоминаний о прошлом». О русских в резолюции и комментариях официальных лиц ничего не сказано.

При этом статистика свидетельствует, что абсолютное количество жертв среди мирного населения и процентное соотношение убыли населения в русскоязычных регионах оказалось наиболее массовым. Например, возвращаясь к прецеденту Жестяной горки, расположенной на границе Ленинградской и Новгородской областей, следует отметить, что население этих регионов во время ВОВ сократилось на 1,3 и 0,4 млн человек соответственно. За прошедшие 80 лет численность не восстановилась. Также историки отмечают, что русских в приоритетном (после евреев и цыган) порядке убивали во всех оккупированных республиках Союза.

Получается, если и делить жертвы советского народа по современным национальностям, то главными «наследниками» следовало бы назвать русских. Однако российская сторона принципиально не поднимает вопрос в такой плоскости. Пожалуй, памятник жертвам советского народа мог бы послужить консолидационным шагом и позволил бы уменьшить напряжение между рядом постсоветских республик, сняв один из поводов для споров. 

Однако новый мемориал в том виде, в каком сейчас он утвержден немецкими депутатами, лишь поспособствует дезинтеграции восточно-европейских народов. Например, уже в январе этого года по его поводу вспыхнул польско-украинский дипломатический конфликт. 

Украинский посол в Германии Андрей Мельник заявил, что «украинцы вновь призывают Бундестаг установить мемориал восьми миллионам украинских жертв нацистской оккупации в Берлине, чтобы почтить их и способствовать взаимопониманию между Украиной и Германией». Его польский коллега Анджей Пшилембский, придерживающийся мнения, что отдельного мемориала заслуживает только Польша, обвинил украинцев в коллаборационизме с нацистами.  

Таким образом, новый мемориал в Берлине, приуроченный к круглой дате нападения нацистской Германии на СССР, по всей видимости демонстративно проигнорирует эту тему. Развитие истории его создания на данный момент показывает, насколько важное значение в современном мире играет «политика памяти», которая способна как выступать инструментом «досудебного» решения конфликтов между государствами, так и дискредитировать масштабные правовые инициативы. 

В этой связи официальное признание геноцида советского народа обретает значение важнейшего события 80-летней годовщины и фундаментального мемориала для оздоровления международной «политики памяти». 

Арсений Шаболов, Людмила Кленько