РАПСИ проанализировало один из самых табуированных и болезненных аспектов геноцида советского народа в период Великой Отечественной Войны – массовые изнасилования и другие преступления нацистов на сексуальной почве.

Согласно Уголовному кодексу РФ, геноцид не имеет срока давности: это одно из самых страшных преступлений человечества, и изучение различных его эпизодов в период Великой Отечественной войны этот тезис только подтверждает. Ужас не только в масштабах, но и в определенной многослойности этого понятия.

Один из малоизученных аспектов – сексуальные преступления нацистов. Напомним, геноцидом в УК РФ называются действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы. 

Изнасилования часто сопровождали и убийства мирного населения, и причинения тяжкого вреда здоровью – многие женщины просто не выживали после издевательств. Не говоря уже о тяжком вреде психическому здоровью: надругательство – душевная рана, которая не заживает никогда. Учитывая массовость подобных злодеяний, их также следует рассматривать в контексте статьи 357 УК РФ.

Связь времен

Свободную дискуссию о сексуальном аспекте геноцида, словно панцирь, покрывают миллион штампов. Тема табуирована, скажут одни. Тема требует особой деликатности, отметят другие. 

Все это – правда: об изнасилованиях и других преступлениях на сексуальной почве, совершенных нацистами по большей части на оккупированных территориях, говорили мало. Этой теме не было посвящено ни одного масштабного исследования в послевоенные годы, хотя проблема никогда не отрицалась. Очевидно, на том этапе народу, пережившему страшную войну, нужен был другой контекст самоидентификации: людям важно было осознать себя народом-победителем, которого теперь ждет только самое светлое будущее. Именно таким и был советский народ тогда в действительности. Но ведь и у победителей бывают раны, иногда – трудно заживающие. 

У нас было 80 лет, чтобы осмыслить последствия геноцида советского народа для всех нас, почувствовать «отдачу в плечо». Сексуальные преступления как элемент геноцида советского народа, по мнению множества экспертов и историков, требует современной оценки и анализа. Контекст нашего времени позволяет нам придать максимально правильную, современную коннотацию таким преступлениям: это не стыд наших женщин, который надо спрятать в кулачок и затереть в памяти, а огромный пласт страданий военного поколения, одна из трагических страниц истории. 

Здоровую оценку и современный правовой контекст эти события должны получить не только ради исторической памяти, но и ради развития нашего гражданского общества. По данным правозащитников, сегодня лишь одна из восьми жертв изнасилований обращается в правоохранительные органы, чтобы наказать преступника. 

Насилие запрещено, но разрешено

Сексуальные отношения с представителями «низших» рас нацистам были запрещены, но на практике этот запрет не соблюдался. Тем более, что никакой дисциплинарной и, тем более, уголовной ответственности за изнасилования женщин нацисты могли не опасаться – во всяком случае, в первые годы войны. После 1943 года, как отмечают некоторые историки и, в частности, основатель проекта «Цифровая история» Егор Яковлев, противник стал несколько осторожнее во взаимоотношениях с местным населением. До этого вражеские войска творили, что хотели. 

Одной из первых масштабных научных работ, изучающих сексуальные преступления нацистов в Советском Союзе, стала монография немецкого ученого Регины Мюльхойзер «Завоевания: сексуальное насилие и интимные связи немецких солдат в Советском Союзе в 1941-1945 годах». 

В своей работе ученый анализирует письма немецких солдат, в которых говорится и об изнасилованиях, и о практике публичных домов для нацистов и других аспектах сексуального принуждения в той или иной форме.  Работа Мюльхойзер полностью развенчивают миф о «чистоте» гитлеровских завоевателей, которые не снизошли бы до интимных отношений с «унтерменшами». 

Современные российские историки в своих исследованиях также стараются воссоздать картину сексуальных преступлений в отношении советских женщин. Фактически, только сейчас у нас начинает появляться достаточно аргументированное видение ситуации. 

Аспект первый: молчание

Фильм «Бабье царство», вышедший на экраны в 1967 году – редкий опыт художественного осмысления проблемы в послевоенной истории Советского Союза. Позже свет увидели книги Светланы Алексиевич, других авторов. 

Действие начинается в военный период, в деревне, оккупированной гитлеровскими войсками. Деревенские женщины тихо обсуждают, как в соседних деревнях женщины страдают от «немца»: кто-то беременеет, кто-то заражается венерическими заболеваниями. В этот момент из соседнего дома слышатся крики: оккупанты пытаются изнасиловать юную девушку. Одна из женщин встает и заходит в дом: она, фактически, кидает себя врагу как кусок мяса, тем самым спасая от притязаний гитлеровца девушку-подростка. Это художественный фильм, но нет сомнений в том, что сюжет его основан на реальном срезе. 

Горький эпос, связанный с изнасилованиями, хранил каждый город или деревня, где находились гитлеровские войска. К сожалению, подавляющее большинство этих случаев не нашли отражение в официальной статистике: с одной стороны, сами выжившие жертвы часто предпочитали замалчивать то, что произошло с ними – это давало хоть какую-то надежду построить нормальную жизнь после войны. 

С другой стороны, при расследовании преступлений нацистов, которое государственная чрезвычайная комиссия начала еще во время войны, случаи изнасилований фиксировались с большой статистической погрешностью. 

Об этом подробно рассказывала в рамках конференции проекта «Цифровая история» кандидат исторических наук Ксения Сак. «Мы очень мало знаем об изнасилованиях на Восточном фронте», - отметила исследователь. По словам Сак, изнасилования и издевательства с сексуальным подтекстом часто были сопряжены с последующим убийством жертвы, или же многие жертвы элементарно не выживали после злодеяний. Эти жертвы комиссией учитывались как убитые: факт изнасилования при этом никак не фиксировался. «Мы не можем назвать даже приблизительное число жертв изнасилований», отметила эксперт. 

При этом, конечно, советские власти не пытались вырезать изнасилования из истории – сообщение о фактах изнасилований печатались и в газете «Правда», фиксировались в видеохрониках, которые позже были показаны на Нюрнбергском процессе. Основная проблема в том, что эти преступления не получили отдельного правового контекста – мы воспринимаем эту часть истории скорее в общем ряду ужасов войны. 

Аспект второй: жестокость

Как отмечает историк Сак, чаще всего изнасилование было «спонтанным и пьяным» преступлением со стороны нацистов. Наибольший всплеск таких злодеяний приходился либо на дни после занятия гитлеровскими войсками населенного пункта, либо на дни, предшествующие отступлению. За женщин чрезвычайно редко заступались, встать на защиту девушки могла разве что ее мать. 

Часто изнасилование было групповым, нередки были и особенно жестокие случаи. Так, в Истринском районе Подмосковья в одном из эпизодов участвовали 25 преступников. Известны злодеяния, вопиющие с точки зрения возраста жертв: в Молдавии была изнасилована 9-летняя девочка. Также исследователь упомянула об инциденте, где жертвой стала 68-летняя женщина. 

Случаи нечеловеческой жестокости в сексуальных преступлениях были зафиксированы и в других трудах современных историков.  

«Насилие было обычным делом. Оно могло произойти средь бела дня просто из-за прихоти «расы господ». Невольным свидетелем такого случая стала жительница Ростова-на-Дону А. Радченко. «В соседнем квартале жила одна девочка, - рассказывала она. – Просто красавица! На затылке узлом золотая коса уложена… Чего она из Ростова не уехала? Говорили: не хотела бабушку больную бросать. Шла она раз по улице. Еще, запомнилось, узелок какой-то в руке несла, а на голове платок намотан, прямо по самые глаза, чтобы меньше внимания к себе привлекать. Да еще и прихрамывала нарочно. Навстречу шли немцы. Человек пять-шесть. Гогочут. Пьяные, наверное. Один на нее пальцем и показал. Окружили они ее, затащили во двор. Она кричать, да кто поможет? Немцы ее раздели. Двое за руки держали, двое за ноги – на весу. Сначала она пыталась барахтаться, а потом затихла. Они так и оставили ее во дворе. Оделась она, села. И долго-долго плакала. Я подошла, она даже голову не подняла. Ее потом в Германию на работы угнали», - цитирует в своей книге «Война на уничтожение. Что готовил Третий рейх для России» историк Егор Яковлев. 

Изнасилование было нормой во время карательных операций, пишет Яковлев. «Миколай Руденя вспоминал, как на постой в их деревню встал отряд, присланный для зачистки: «Они посматривали так, чтоб что-нибудь сделать… Чтоб какую девушку молодую поймать… Такие процедуры были, конечно… Делали. Насиловали…». Часто такое издевательство было изощренным, сдобренным какой-то особенной отвратительной деталью. «Из нашей деревни уловили девушку. Они над нею надругались, - рассказывала писателю Алесю Адамовичу жительница Витебской области Мария Гладыш. – На кладбище потом нашли ее. Уже неживая лежит и конфета… в зубах». 

Из материалов Нюрнбергского процесса: «…16-летнюю Л.И. Мечникову солдаты увели по приказу офицера Хуммера в лес, где они ее изнасиловали. Через некоторое время другие женщины, которых тоже завели в лес, увидели на дереве доски, к которым было прибито тело Мечниковой. На глазах женщин немцы отрезали у нее грудь…»

Историк Вера Дубина в своей научной работе «Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны: память, дискурс, орудие политики» (2015 год) пишет: «Советская память о войне «игнорировала женский опыт», а многомиллионная армия женщин, в ней участвовавшая, как пишет Ольга Никонова, «растворилась в официальной мемориальной культуре» вместе с их особой повседневностью, превратившись «в невидимых солдат Великой войны»: монументализм истории Великой Отечественной войне «до сих пор сторонятся женского взгляда и альтернативных моделей интерпретации военного опыта». 

Истории таких прославленных мучеников, как, например, Зоя Космодемьянская, репрезентовались без концентрации внимания на их телесных страданиях и сексуальных коннотациях. Известная фотография истерзанного тела Космодемьянской с отрезанной грудью, хотя и вошла в фотоальбом о Великой отечественной войне, была малоизвестна в СССР, и ее тем более невозможно представить на стендах пионерской организации имени Зои Космодемьянской.

Аспект третий: несиловое насилие

Не всегда злодеяния нацистских преступников проявлялись именно в изнасиловании: многие женщины вступали в связь с немцами, чтобы защитить себя и свою семью. Морально-этическую сторону таких поступков в текущем контексте обсуждать негуманно: так или иначе, после отступления гитлеровских войск эти женщины хлебнули сполна от своего окружения. «Фашистская подстилка» - самое мягкое, что они слышали в свой адрес. Кроме того, крайне редко общественное осуждение учитывало реальный контекст ситуации, в которой находилась та или иная женщина: кому-то нужно было прокормить пятерых детей, а кто-то хотел легкой жизни с музыкой и шампанским. Регина Мюльхойзер в своем исследовании называет это «горизонтальным коллаборационизмом» и анализирует всю многослойность этого явления: случаи, действительно, были очень и очень разными. 

Тему несилового сексуального давления на советских женщин изучают и российские исследователи. Так, Борис Ковалев в своей книге «Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации» пишет: «Как завязывались подобные отношения? Причин этому несколько. Безусловно, во многих случаях немецкие солдаты действовали с позиций силы. Совершенно необязательно, что это было изнасилование. Просто оккупанты путем угроз, запугивания и шантажа могли получить желаемый результат. Немалую роль играло и материальное благополучие. В условиях каждодневной угрозы голодной смерти многие женщины соглашались сожительствовать с немцами за продукты. Еда была также необходима их детям и престарелым родственникам. Кто-то видел в немецком любовнике защиту от приставаний других солдат или русских полицаев…». 

Незавидна была судьба детей, рожденных от немецких солдат: после прихода советских войск их матери (а, значит, и дети) подвергались общественному осуждению, женщины – особенно в деревнях, небольших городах – боялись этого. В одном из партизанских воспоминаний описан следующий случай: «За три года, пока Северо-Запад России был оккупирован нацистами, местная жительница «прижила» от них двух детей. В первый же день после освобождения своей деревни она вышла на дорогу, положила туда своих малышей и с криком «смерть немецким оккупантам!» убила их булыжником…». 

Еще один аспект сексуальных злодеяний – открытие публичных домов в оккупированных городах. Борис Ковалев цитирует донесение сотрудников комитета госбезопасности обкому партии, сделанное вскоре после освобождения Пскова: «В Пскове на Горной и на Детской улицах были созданы крупные публичные дома, или «Бордель-хаусы», как их называли сами немцы. В эти дома зачастую брали девушек даже несовершеннолетнего возраста. Часть девушек шла в эти дома из-за материальной необеспеченности... Несмотря на еженедельный медицинский осмотр всех женщин этих домов, все же заражение венерическими заболеваниями шло взаимное, и большинство женщин из этих домов возвращалось с венерическими болезнями…». 

Налицо – вовлечение женщин в занятие проституцией как одно из ответвлений комплекса сексуальных преступлений нацистов. 

***

Война порождает насилие по обе стороны баррикад. В последние два десятилетия в Европе активно муссируется тема сексуального насилия над немецкими женщинами в период Второй мировой войны. Так, в 2008 году на экраны вышел польско-немецкий фильм «Безымянная – одна женщина в Берлине», рассказывающий историю молодой немецкой девушки, неоднократно изнасилованной и решившейся на сожительство с советским офицером. Тему некоторое время муссировала и немецкая пресса. «…Исследования сексуального насилия отличаются выборочностью источников, что служит определенной окраске политики памяти или отражает ее в научной работе в Германии…», - отмечает исследователь Вера Дубина. 

Политических манипуляций на теме сексуального насилия в период геноцида Великой Отечественной войны никогда не позволяла себе наша страна: напротив, огромный пласт страданий советского народа, а именно – женщин, оставшихся один на один с войной – был, фактически, забыт. 

И с точки зрения исторического анализа, с точки зрения памяти жертв этих преступлений нам следует помнить, что изнасилования, а также склонение к интимным отношениям, сожительству с позиции силы в отношении женщин – очевидно, такая же масштабная часть геноцида советского народа, как убийства детей, принудительные работы в Германии, содержание в концлагерях. 

Это особенно важно в контексте современных расследований. Напомним, в 2019-2020 годы Следственный комитет России возбудил не менее четырех уголовных дел о геноциде советского народа во время войны. При расследовании дел с признаками преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ, считаем необходимым фокусировать внимание также на свидетельствах сексуального насилия в отношении советского населения. 

Ксения Бероева