Как образование инженера помогло адвокату спасти обвиняемых в хищениях детективов от смертной казни, помогает ли в исходе дела симпатия судьи к защитнику и есть ли перспективы у уголовных дел в отношении бывших сотрудников ЮКОСа в интервью РАПСИ рассказал адвокат Юрий Ларин.

- Как Вы стали адвокатом?

- Прежде чем стать адвокатом, я был инженером. Закончил Калининский политехнический институт по специальности инженер – технолог по переработке пластмасс. Восемь лет трудился по специальности на заводе. Но эта работа мне не нравилась. В детстве и юности я много играл в шахматы, показывал неплохие результаты. А на работе было скучно. Мой отец - известный юрист-криминалист, глядя, как я маюсь на заводе, сказал, что есть такая профессия - игровая в плане состязательности - адвокат. Но для того, чтобы ею заниматься, надо получить высшее юридическое образование. Меня это заинтересовало, и в 1980 году я поступил во Всесоюзный юридический заочный институт, через три года закончил его, а еще через год меня приняли в Московскую городскую коллегию адвокатов.

- Не жалко было потраченных лет на работу инженером?

- Отнюдь. Более того, мое инженерное образование и восьмилетний стаж технолога часто помогали в адвокатской деятельности. Мне удавались гражданские и уголовные дела, связанные с  различными технологиями. В 1986-87 годах я вел дело о хищении "Современного испанского детектива" с Первой образцовой типографии. Детективы были тогда самыми популярными книгами и шли они втридорога. Обвинялись 10 человек. Вменили им хищение книг на 31 тысячу рублей, то есть в особо крупном размере, за что предусматривалось лишение свободы до 15 лет с конфискацией имущества или смертная казнь с конфискацией имущества. Грозная статья 93 прим УК РСФСР!

Сумму хищения следствие вывело расчетным путем, поскольку на момент обнаружения преступления все похищенные книги были реализованы. Обвиняемые – грузчики и технологи - признавались, что они выносили печатные листы из-под печатного станка и прятали на территории типографии. Потом охранники машинами вывозили отпечатанное в укромные места, затем соучастники сами переплетали книги и продавали. Выводы следствия о размере хищения были основаны на заключениях специалистов-технологов и эксперта-бухгалтера. Расчет сводился к следующему: известен норматив расходования бумаги на тираж 100 тысяч экземпляров книг. Известно, сколько бумаги было израсходовано фактически. Перерасход составил 3,5 тонны. Посчитали, сколько книг можно сделать из такого количества бумаги – примерно 8 тысяч экземпляров. А стоимость каждой книги около 4 рублей, итого: 31 тысяча рублей.

- И каков был Ваш тактический ход?

- Мне такой расчет показался сомнительным. Тщательно изучил первичные документы. Главными среди них были рапортички печатников, достоверность которых не ставилась следствием под сомнение. В рапортичках указывалось, сколько бумаги ушло на печатание каждого  печатного листа. И здесь меня осенила догадка.

Каждая книга состоит не из килограмма обезличенной бумаги, а из 22 печатных листов. Поэтому для того, чтобы определить, сколько было изготовлено лишних экземпляров, нужно выяснять не общий перерасход бумаги, а перерасход по каждому печатному листу. Ведь если, например, по первому листу перерасход 50 килограммов, из которых можно напечатать 500 печатных листов, а по второму листу всего один килограмм, из которого получится только 10 печатных листов, то книжек, включающих первый и второй лист, получится только 10 экземпляров.

Специалисты-технологи и эксперт-бухгалтер были вынуждены согласиться с правильностью такого подхода. Посчитали заново и выяснилось, что по двум из 22 листов не было перерасхода, а была экономия. Следовательно, ни одной полноценной книги из того, что похитили обвиняемые, нельзя было изготовить. А сами обвиняемые говорили, что тащили бракованные листы.  Значит, это не полноценные книги, а макулатура, которая рассчитывается по цене 2 копейки за килограмм. И вот следствие пересчитало ущерб с 31 тысячи рублей до 20 рублей 90 копеек. Дело прекратили за малозначительностью и всех выпустили на свободу.

- Кого Вы еще спасли при помощи инженерии?

- Другое "технологическое" дело памятно не только содержанием и проделанной работой, но и тем, что это было  мое первое командировочное дело.

Директор  Чарджойского областного телеателье Джуманьяз Худояров обвинялся в приписках и хищении в особо крупных размерах. По версии обвинения в организации необоснованно завышались объемы проведенных ремонтов, а зарплата и премии за невыполненные работы присваивались сотрудниками. В основе выводов следствия были акты контрольных обмеров, акт ревизии  и заключение эксперта-бухгалтера. Готовясь к защите, я тщательно изучил технологическую документацию и сопоставил ее с материалами следствия, пересчитал выкладки бухгалтеров. Доскональное знание мною дела привело к тому, что в ходе судебного следствия председатель комиссии контрольных обмеров, ревизор и эксперт-бухгалтер отказались от своих подписей на ранее составленных ими документах. Дело было возвращено прокурору для дополнительного расследования, где тихо скончалось. Мой подзащитный был освобожден из-под стражи в зале суда.

-А какое у Вас было первое дело?

- В одном из первых дел я защищал 20-летнего "валютчика" Алексея Уткина. И само дело, и его предыстория очень "советские", о таком сегодня мало кто помнит. Матери у Алексея не было, умерла, когда он только родился. Отец – инвалид по психическому заболеванию. Жили очень бедно. Паренек устроился курьером отдела снабжения на большом заводе, много ездил по Москве и области. Приближалась зима, нужно было купить новую шапку, а денег не было. И вот он придумал, как заработать.

Ходил по промышленным свалкам, находил выброшенные редукторы и моторы и выковыривал из них контакты, содержащие техническое серебро. А дома с помощью химических реактивов  извлекал  из раствора химически чистое серебро и оплавлял его в небольшие слитки. Получилось грамм 300. Понес несколько слитков в магазин "Лазурит", который занимался скупкой драгоценных металлов, но там отказались принимать это серебро, поскольку на нем не было пробы. На выходе из магазина Алексея подкараулил человек, по всей очевидности переодетый сотрудник милиции, который  предложил  купить все серебро, какое у него есть. Через несколько дней Алексей  встретился с этим провокатором и был арестован. Дома при обыске нашли пакетики с выломанными контактами. Оказалось, что Алексей совершил тяжкое преступление – нарушение правил валютных операций, часть 1 статьи 88 УК РСФСР,  наказание за которое – от 3 до 8 лет лишения свободы.

- И чем все закончилось?

- Обвинение в части квалификации было бесспорным, но удалось проделать хорошую работу. Во – первых, собрал данные о существовании и доступности таких свалок. Дальше - представил суду статью в "Известиях" "Серебро на свалке" о том, что по безалаберности государства с огромными затратами добытые драгоценные металлы снова закапываются в землю. То есть я всячески доказывал суду, что  деятельность Алексея по возвращению серебра в гражданский оборот была общественно - полезной. Также  организовал общественную защиту: в суд пришли дамы, которые работали с моим доверителем на заводе. Рассказывая о его бедности, о том, как на день рождения покупали ему туфли, они плакали, им было жалко этого мальчика. Дело слушалось на выездной сессии, в «красном уголке» большого дома на улице Горького. Смотрю, старушки-зрительницы слезы вытирают. Наконец, народные заседатели (точнее – заседательницы) тоже стали тереть глаза. Одна судья Одинокова проявила стойкость, не прослезилась. Назначили Алексею наказание три года лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора. Раньше был такой закон: если назначается наказание с лишением свободы сроком до  трех лет,  суд вправе применить отсрочку. Алексей был освобожден в зале суда. Его отец потом обещал привезти мне чернику в знак благодарности.

- Вы только за технические  дела брались?

- Нет, конечно. За годы работы я провел несколько сотен дел и среди них были самые разные. Запоминаются дела не только фабулой и проделанной работой, но и сопутствующими обстоятельствами, зачастую не имеющими прямого отношения к делу. Так, во время путча 1991 года я защищал угонщика машин. Заседание суда состоялось 20 августа и на утро 21-го было назначено продолжение. Часов в 10 вечера мой товарищ – адвокат Дмитрий Рац - звонит мне домой и зовет к Белому дому спасать демократию. Его там назначили командиром 2-го отделения 11 роты и он раздает противогазы. Я поехал. Там было море народа. Встретил Диму. Какие-то люди в камуфляжах строили нас в цепи, инструктировали, как себя вести в случае штурма (бежать от Белого Дома как можно дальше!). Очень памятная ночь была. Утром поехал домой переодеться.  Вижу, опаздываю в суд. Позвонил предупредить судью. Извинился за опоздание, мол, задержался возле Белого Дома. Она мне: "Ничего, ничего, подождем". Приезжаю. Судья зовет в кабинет и вместе с народными заседателями расспрашивает о событиях минувшей ночи. Волнуются, переживают, эта ситуация с путчем их страшно беспокоит и интересует. Слушают мой рассказ, смотрят почтительно, как на героя. Затем продолжился суд и моему рецидивисту вынесли самый мягкий приговор, какой было возможно. Как если бы судили не его, а меня. Симпатия суда к защитнику помогла подсудимому. Хороший пример, что не только юридические знания и умения способствуют успешной защите.

- Сейчас в московских судах рассматривается несколько дел в отношении бывших сотрудников ЮКОСа. Судебные процессы идут в заочном режиме. Вы в свое время соприкасались с "делом ЮКОСа". Сейчас должно начаться рассмотрение дела в отношении некоего Дмитрия Любинина, обвиняемого в присвоении денежных средств НК "ЮКОС" в размере 20 млн рублей. Что Вам известно об этом деле?

- Любинин заочно обвиняется по одному из эпизодов хищения путем присвоения денежных средств ЮКОСа под видом оказания благотворительной помощи. Уже есть обвинительный приговор по этому эпизоду в  отношении других подсудимых.  Речь идет о перечислении 20 миллионов рублей в благотворительный фонд "Новый свет- 500". Находился этот фонд в здании мэрии. В этот фонд пришли 20 миллионов рублей из ЮКОСа. Какую-то часть фонд оставил  себе, а оставшиеся деньги перечислил в другую благотворительную организацию. Первые подозрения следователей пали на заместителя директора фонда Астахова. Но когда его допросили, он указал на некую Каменскую. Нашли ее, она тоже заявила, что не причастна и указала на Дмитрия Любинина. А он оказался, якобы, другом Бориса Теременко, который уже осужден по "делу ЮКОСа".

- Получается, что в деле какие- то случайные люди?

Любинин в этом деле выглядит, как совершенно случайный человек. Никаких данных, что он совершал финансовые операции, нет. Ничего не подписывал, не принимал никаких решений и не мог их принимать, он вообще никакого отношения к этим деньгам не имел, потому что не был ни сотрудником ЮКОСа, ни сотрудником организаций, пропускавших деньги. Уголовное преследование Любинина выглядит особенно гнусно на фоне полного отсутствия каких-либо претензий со стороны следствия к руководителям фонда "Новый Свет-500", которые пропустили 20 миллионов рублей через счет своей организации и кое-что заработали на этом.

Вообще все дело ЮКОСа - это "стихийное бедствие", подтверждение того, что в стране оскоплена судебная власть, которой запретили осуществлять правосудие. Как в преступные сталинские времена, судам возвращена функция грим-уборных, послушно оформляющих веления власти.


Юрий Ларин защищал адвокатов:

Адвокат Наталья Яцковская, обвиненная во взяточничестве, была оправдана Мосгорсудом в 2000 году.

Адвокат Ирина Моряева, обвиненная в мошенничестве, оправдана Невинномысским городским судом в 2003 году.

Елена Аграновская обвинялась в хищении и легализации в рамках «дела ЮКОСа». Уголовное преследование прекращено по реабилитирующему основанию.

Владимир Макеев обвинялся в воспрепятствовании следствию и оскорблении и насилии в отношении представителей власти. Уголовное дело прекращено по реабилитирующему основанию.

Юрий Ларин автор нескольких жалоб, рассмотренных  Конституционным судом РФ. Так, 13 июня 1996 г. Конституционный суд по жалобе  гражданина Щелухина, подзащитного  адвоката Ларина, признал неконституционной ч.5 ст.97 УК РСФСР, позволявшую произвольно долго держать обвиняемых под стражей.

Адвокат Ларин ведет несколько  дел в Европейском суде по правам человека. Так, он вместе с адвокатом Захариной и юристом Иоффе с 2005-го по 2010 год вели в Европейском суде по правам человека дело "Кононов против Латвии". Ветеран Великой Отечественной войны Василий Кононов был осужден латвийским судом за военные преступления. Летом 1944 года он участвовал в спецоперации в местечке Малые Баты, в ходе которой были расстреляны, как утверждали латвийские суды, девять мирных жителей. В то же время суды признавали, что эти люди были вооружены немецкой военной администрацией и сотрудничали с ней при уничтожении партизан. В Европейском Суде Кононов обвинял Латвию в придании обратной силы закону, т.е. в нарушении статьи 7 Европейской Конвенции по правам человека: действия партизан по уничтожению нацистских пособников, не предусмотренные  нормами международного уголовного права в 1944 году, в 1996 году были объявлены военными преступлениями. В 2008 году третья секция Европейского Суда удовлетворила жалобу Кононова. Однако в 2010 году решением Большой палаты дело было пересмотрено и жалоба Кононова отклонена.