Речь в прениях по обвинению подсудимого профессора Преображенского.
Гособвинитель Дмитрий Аграновский

Человеческая история и, особенно, литература знает случаи, когда способности и таланты человека входили в вопиющее противоречие с его нравственными качествами. Одним из ярких примеров такого рода является герой книги и фильма «Собачье сердце» профессор Преображенский. Причем, если в книге Булгакова это, с достаточной определенностью, отрицательный персонаж, то акценты в фильме смещены, в результате Преображенский, с точки зрения творческой группы фильма подается как положительный герой, несмотря на целый ряд преступлений, совершаемых им прямо по ходу фильма.

Живет Преображенский тем, что починяет альфонсов и шлюх, вставляет престарелым гулякам яичники обезьяны. Извините за прямоту, но из песни слова не выкинешь. Не гнушается и подпольными абортами малолетним жертвам разврата, но об этом ниже.

Живет один в 8 комнатах, в то время, как люди прошедшие войну живут по 8 человек в одной. Впрочем, Преображенский их и за людей-то не считает – «Да, я не люблю пролетариат!». Сейчас, в начале XXI века даже не каждый олигарх решится на такую откровенность. Вообще, Преображенский не скрывает своего презрения к более бедным людям. У него неплохая «крыша» – высокое начальство, которому тоже нужно лечиться.

В своей квартире Преображенский занимается незаконной частной медицинской практикой, что, в случае причинения вреда здоровью человека, попадает под ст.235 УК РФ «Незаконное занятие частной медицинской практикой»:

«1. Занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью лицом, не имеющим лицензии на избранный вид деятельности, если это повлекло по неосторожности причинение вреда здоровью человека, - наказывается штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок.»

Незаконными эти виды деятельности признаются, если осуществляются лицами, не имеющими лицензии на указанный вид деятельности.
Лицензия - официальный документ, выдаваемый органом исполнительной власти, разрешающий осуществлять определенный вид деятельности в течение определенного временного периода и с соблюдением определенных условий.

Совершенно очевидно, что не может быть в принципе выдана лицензия на проведение сложнейших операций, в том числе и на головном мозге в домашних условиях.

В своей незаконной медицинской деятельности профессор активно выходит за грань не только морали, но и уголовного кодекса – например, делает подпольный аборт 14-летней (!!!) девочке, которую ему приводит взрослый женатый развратник, по его словам, занимающий определенное положение в обществе.

Статья 123 УК РФ. «Незаконное производство аборта».

1. Производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, -
наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет.

Как уже было сказано, в сложное послевоенное время Преображенский поддерживает высокий уровень жизни, проживая в восьмикомнатной квартире. Спокойное проживание является результатом взятки высокопоставленному должностному лицу, что Преображенский даже не скрывает, требуя от своей «крыши» заступничества и покровительства, когда представители органов местного самоуправления на законных условиях приходят к нему для проверки условий его проживания.

Статья 291 УК РФ «Дача взятки».

Срок до 15 лет в зависимости от суммы. Пленум Верховного Суда РФ (Постановление №6 от 10.02.2000) определяет взятку не только как материальные ценности, но и услуги, в частности, медицинские.

К слову сказать, не секрет, что истинные выдающиеся ученые, как правило, были очень скромны в быту.

Поскольку, похоже, ко всем Божьим тварям Преображенский относится с одинаковым презрением, то и опыты его совершенно бесчеловечны – вот, например, переделывает собаку в человека, используя труп погибшего алкоголика – ну чтобы согласия родственников не спрашивать. Труп получает незаконно. Статья 244 УК РФ «Надругательство над телами умерших» (штраф) и статья 245 УК РФ «Жестокое обращение с животными» (лишение свободы на срок до 2 лет), на взгляд обвинения, здесь подходят идеально.

Но в результате опытов получается человек. Человек – настоящий, живой и со всеми правами. Естественно, Преображенский продолжает относиться к нему как к собаке, и даже хуже, поскольку человек начинает чувствовать себя человеком и хочет устроить элементарные вещи – получить документы, устроиться на работу, прописаться на жилплощади, жениться и т.п. В общем, с юридической точки зрения ведет себя совершенно адекватно. При этом напоминает заигравшемуся в Господа Бога Преображенскому, что «согласия на операцию не давал – равно как и мои родные».

Все это вызывает у Преображенского ярость – какое-то быдло и права качать?! Поэтому Преображенский с другим участником организованной группы, подручным гражданином Борменталем, переделывает его обратно в собаку. С точки зрения нынешнего УК – ст.111 ч.3 УК РФ – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее за собой психическое расстройство по мотивам идеологической ненависти или вражды, в составе организованной группы - наказываются лишением свободы на срок до двенадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Обвинение по ст.291 УК РФ в настоящее время еще не предъявлено, так как проводятся следственные действия, направленные на установление лица получившего взятку от Преображенского и устанавливается денежный эквивалент этой взятки.

По ст.235 УК РФ обвинение также в настоящий момент не предъявлено в связи с тем, что действия, направленные на установление лиц, пострадавших от незаконной частной практики, еще не завершены.

По ст.123 ч.1 УК РФ «Незаконное производство аборта» прошу назначить наказание в виде штрафа 40.000 рублей (половина от максимальной санкции).

По ст.244 ч.2 УК РФ «Надругательство над телами умерших» в составе организованной группы – назначить наказание в виде лишения свободы на срок 1 год.

По ст.245 ч.2 УК РФ «Жестокое обращение с животными» в составе организованной группы – назначить наказание в виде штрафа в размере 60.000 рублей (половина от максимальной санкции).

По ст.111 ч.3 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», повлекшее за собой психическое расстройство по мотивам идеологической ненависти или вражды, в составе организованной группы – назначить наказание в виде 6 лет лишения свободы.

При назначении наказания принять во внимание пожилой возраст подсудимого, отсутствие судимости, положительные характеристики, однако, учесть при этом исключительную дерзость, цинизм и демонстративный характер совершения преступления, в связи с чем назначить общее наказание в виде реального лишения свободы путем частичного сложения наказаний в виде 6 лет  6 месяцев лишения свободы.

РЕЧЬ В ЗАЩИТУ Ф.Ф. ПРЕОБРАЖЕНСКОГО

Защитник - адвокат В.В. Клювгант

Важные предварительные замечания:

- судебное разбирательство проводится исключительно в пределах предъявленного обвинения (ст. 252 УПК), при этом обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, бремя доказывания лежит на стороне обвинения (ст. 49 Конституции, ст. 14 УПК). Исходя из этого, приведённая ниже позиция защиты основана не на анализе произведения М.Булгакова «Собачье сердце» в целом, а лишь на тех его фрагментах, которые использованы авторами обвинения, и на правовых выводах авторов обвинения;

- позиция защиты основывается на ныне действующем законодательстве РФ (Конституции, УК, УПК).

Все без исключения многочисленные обвинения, предъявленные моему подзащитному, полностью несостоятельны. Они не подтверждены доказательствами и прямо противоречат требованиям закона, устанавливающим как общие основания уголовной ответственности, так и конкретные составы преступлений. Далее приведены краткие обоснования этого утверждения в отношении каждого обвинения.

А. Обвинение в незаконном предпринимательстве. Ст. 171 УК предусматривает уголовную ответственность за осуществление предпринимательской деятельности без регистрации или без лицензии (если её наличие обязательно в силу закона) и лишь в случае, если такими действиями причинён крупный ущерб или извлечён крупный доход (в обоих случаях более 1.5 млн. руб.). Ничего подобного по настоящему делу не имело места и в обвинении не указано. Незаконная частная медицинская практика (ст. 235 УК РФ) - специальная разновидность незаконного предпринимательства - моему подзащитному не инкриминируется и в любом случае также заведомо отсутствует в его действиях, поскольку его обязательными элементами являются отсутствие лицензии и причинение вреда здоровью человека.

Приведённые в качестве «подтверждения» этого обвинения рассуждения о «подпольной клинике для преступников и запрещённых экспериментов», об «оплате всех операций чёрным налом» - недопустимые домыслы обвинения, содержащие в себе признаки уголовно наказуемой клеветы. Не говоря уже о том, что каждый из этих домыслов в отдельности, и все они вместе, даже если бы были верны, никак не свидетельствуют о наличии в действиях моего подзащитного незаконного предпринимательства. Ничего не доказывают и странные рассуждения о «звёздности» Преображенского, дороговизне его профессиональной помощи для «трудящихся», почему-то тоже претендующие на роль «доказательств» обвинения в незаконном предпринимательстве. Мало того, они неконституционны, поскольку представляют собой дискриминацию по признакам имущественного и социального положения, прямо запрещённую ст. 19 Конституции, ст. 4 УК, и способствуют разжиганию социальной розни.

Эти действия авторов обвинения подлежат проверке на наличие в них признаков преступлений, предусмотренных ст.ст. 136, 282 УК. Осуществление на дому частной практики, в том числе и медицинской (включая хирургическую, что по настоящему делу имело место лишь в исключительных случаях), является распространённым и законным, при условии соблюдения требований безопасности и профессиональных требований: помещение, оборудование, персонал, стерильность, гигиена и проч.

Б. Обвинения в «коррупции и шантаже», а также в «принуждении к преступлению» (злоупотреблению полномочиями). Преступность деяния определяется только нормами УК. Применение уголовного закона по аналогии не допускается. Единственным основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК (ст.ст. 3, 8 УК). Однако УК не содержит норм, предусматривающих ответственность за «коррупцию» и «шантаж», эти термины в УК даже не употребляются.

Взятки, злоупотребление полномочиями могут образовывать самостоятельные составы преступлений (ст.ст. 290, 285, 201, 204 УК) при наличии в действиях лица всех их обязательных признаков. Однако Преображенский, не будучи ни должностным лицом, ни руководителем какой-либо организации, не может являться субъектом этих преступлений. Ему и не вменяются действия, которые могли бы образовывать состав какого-либо из них, а также дачи взятки (ст. 291). Действия, инкриминируемые Преображенскому как «коррупция и шантаж», являются правомерной защитой своих прав от произвола чиновников, которые, достоверно зная о наличии документально подтверждённого права собственности Преображенского на квартиру, систематически и с грубейшим превышением полномочий, т.е. заведомо незаконно, посягают на неё.

Эти посягательства сопровождаются вооружёнными вторжениями в жилище, угрозами ареста и иных репрессий. Заведомо ложный донос Шарикова якобы об угрозе убийством Швондера со стороны Преображенского (см. ниже п. «З»), получен, удостоверен и используется ими в тех же целях. Такие действия чиновников являются уголовно наказуемыми (ст.ст. 306, 286, 163 УК), а в обиходе они получили название рейдерства. Преображенский был не только вправе, но и обязан предупредить пациентов о негативных последствиях для их здоровья в случае изъятия у него помещений квартиры, используемых для проведения медицинских процедур, и о невозможности дальнейшего оказания им профессиональной помощи в этом случае, поскольку оказание услуг, не соответствующих требованиям безопасности, незаконно.

Правомерны и требования Преображенского прекратить чиновничий произвол и внести полную правовую определённость в позицию всех органов власти и управления в отношении его собственности и его самого. При этом он никого (из числа своих пациентов или иных лиц) не принуждал и не склонял к совершению каких-либо преступлений. Обвинением не представлено доказательств совершения кем-либо каких-либо незаконных действий по инициативе Преображенского. Домыслы о «возможных проверках» - вовсе не доказательство чьей-либо вины.

В. Обвинение в укрывательстве преступления. Уголовно наказуемым является укрывательство лишь особо тяжких преступлений (ст. 316 УК). Половое сношение с 14-летней (ч. 1 ст. 134 УК) является преступлением средней тяжести, и то лишь в случае, если она не достигла половой зрелости. Нет доказательств того, что она не достигла половой зрелости, напротив - состояние беременности свидетельствует как раз о достижении половой зрелости. Нет доказательств и того, что аборт произведён Преображенским именно с целью сокрытия факта полового сношения с несовершеннолетней, а не с иной целью (например, во избежание негативных последствий беременности для её жизни и здоровья). Голословное утверждение о «подпольном» характере аборта несостоятельно: сам термин «подпольный» бессодержателен, незаконным же может быть признан лишь аборт, произведённый лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля (ст. 123 УК).

Г. Обвинение в «краже трупа» - чистая выдумка. Во-первых, труп никак не может быть предметом хищения, во-вторых, нет никаких признаков кражи - тайного хищения чужого имущества (ст. 158 УК).

Д. Обвинение в «порче государственного имущества» (сжигании библиотечной книги) несостоятельно в силу очевидного отсутствия обязательного признака - значительного ущерба (не менее 2500 руб., ст.ст. 158, 167 УК) и явной малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК).

Е. Обвинение в жестоком обращении с животными. Преображенский подобрал на улице бездомного больного пса, обречённого на гибель, выходил и выкормил его, пёс его за это искренне полюбил. Этот факт признаётся обвинением. После этого Преображенский дал псу шанс стать человеком, заодно сделав его мировой знаменитостью. О каком же жестоком обращении здесь с животным можно говорить, даже если это животное так и не стало человеком?! Отсутствуют все обязательные элементы состава данного преступления (ст. 245 УК): гибель или увечье животного, мотив (хулиганский или корыстный) и способ (садистский или в присутствии несовершеннолетних) его совершения.

Рассуждения обвинения о «нелабораторном», «неприспособленном» для проведения опыта животном, «малопригодных условиях», отсутствии «нормативного оформления» операции голословны и бессодержательны. Мало того, они опровергаются обстоятельствами дела, на которое ссылается само обвинение в других разделах. Но даже в случае истинности они не являлись бы доказательствами жестокого обращения с животным, поскольку не свидетельствуют о наличии состава данного преступления.

Ж. Обвинение в «нарушении прав личности» несостоятельно в силу отсутствия такого состава преступления в УК (ст.ст. 3, 8 УК). Несостоятельно оно и по существу: права и свободы не являются безграничными, осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17 Конституции). Шариков, как и любой другой, не имел права совершать домогательства и вымогательства, оскорблять и унижать других людей, плевать, курить, устраивать попойки и дебоши в жилом помещении. Эти и подобные его действия являлись асоциальными и подлежали не защите, а пресечению и наказанию.

З. Обвинение в угрозе убийством. Состав данного преступления (ст. 119 УК) в действиях Преображенского отсутствует. Письменное заявление Шарикова, упомянутое в обвинении, содержит признаки заведомо ложного доноса, влекущего уголовную ответственность по ст. 306 УК. Бесспорно установлено, и Шарикову достоверно известно, что, несмотря на неприязненное отношение Преображенского к Швондеру (самим же Швондером и спровоцированное), Преображенский всегда был с ним подчёркнуто корректен, а от его незаконных действий защищался исключительно законными способами и не предпринимал никаких действий угрожающего характера. Поэтому сами по себе эмоциональные высказывания Преображенского в адрес Швондера, сделанные в отсутствие последнего, никак не могут рассматриваться ни в качестве угроз, ни, тем более, в качестве реальных оснований опасаться осуществления угроз. Нет никаких доказательств и наличия у Преображенского оружия - это ещё одно ложное заявление Шарикова.

И. Обвинения в «убийстве или превышении самообороны», а также в «лжесвидетельстве». Во-первых, альтернативный характер обвинения («убийство или превышение самообороны») означает отсутствие вообще какого-либо обвинения: оно возможно только в конкретном преступлении, которое должно быть доказано. Во-вторых, убийство – это причинение смерти человеку (ст. 105 УК). Обвинением не доказано, что Шариков/Шарик был (стал) человеком. «Говорить – ещё не значит быть человеком». Попугаи, например, тоже разговаривают. Сама по себе трансплантация животному человеческого органа также не является доказательством превращения его в человека. Следовательно, отсутствует объект посягательства, и тем самым исключена сама возможность обвинения в убийстве. Кроме того, кем бы ни был Шариков/Шарик, он не был лишён жизни. По делу бесспорно установлено: «Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал.

…Кошмарного вида пёс с багровым шрамом на лбу вновь поднялся на задние лапы и, улыбнувшись, сел в кресло». Не было и покушения на убийство Шарикова/Шарика, т.е. умышленных действий Преображенского и/или иных лиц, непосредственно направленных на причинение ему смерти, но не достигших цели по причинам, не зависящим от этих лиц (ч. 3 ст. 30 УК). Напротив, при проведении хирургического эксперимента Преображенским было предпринято все возможное для сохранения жизни Шарика, поскольку именно наблюдение его жизни после пересадки органов человека являлось целью и сутью научного эксперимента. Это подтверждено самим обвинением. Любое хирургическое вмешательство сопряжено с риском для жизни и здоровья пациента, однако целью такого вмешательства является не лишение пациента жизни, а наоборот – её сохранение и излечение больного. Пытаться отрицать это - значит впадать в мракобесие.

Поспешное возбуждение дела «по обвинению в убийстве» не может являться доказательством убийства. Попытка выдать факт возбуждения дела за доказательство вины есть попрание презумпции невиновности. Что же касается действий Борменталя, то они были направлены на защиту от нападения вооружённого револьвером Шарикова, на отражение его агрессивных преступных действий: насильственных домогательств в отношении Зины, причинения телесных повреждений Борменталю. Он, несомненно, находился в состоянии необходимой обороны. Его действия соответствовали характеру и опасности посягательства, пределы необходимой обороны не были превышены. Наличие у обороняющегося возможности позвать на помощь, обратиться в правоохранительные органы не исключает состояния необходимой обороны и не умаляет права на собственные активные действия по отражению нападения. Последующие (после отражения вооружённого нападения Шарикова/Шарика) хирургические действия Преображенского и Борменталя были не «превышением самообороны», как ложно утверждает обвинение, и, уж конечно, не покушением на убийство, а продолжением научного эксперимента.

Нет никаких доказательств ложности утверждения Преображенского о том, что Шарик/Шариков так и не стал человеком. Оно ничем не опровергнуто, а все сомнения должны толковаться исключительно в пользу обвиняемого (ст. 14 УПК). Обвиняемый (подозреваемый) в совершении преступления вообще не обязан давать какие-либо показания и не может нести ответственность за любые свои показания, будь они даже заведомо ложные, то есть - за «лжесвидетельство». Он просто не является субъектом этого преступления (ст. 307 УК). Ну, а если обвинению хотелось, но не удалось что-либо доказать, то юридически это означает лишь одно: этого не было. К тому же обвинение должно хотя бы само понимать, что оно пытается доказать. Например, хотелось бы спросить авторов обвинения: в состоянии ли они объяснить самим себе, что такое «искусственное и направленное происхождение процессов «атавизма»»? Как же возможно защищаться от обвинения, недоступного пониманию?!

Недоказанная виновность означает доказанную невиновность. Обвинение, а тем более – обвинительный приговор, не может строиться на предположениях и неясных формулировках. На том стоит правосудие. Вывод же из всего сказанного возможен только один: мой подзащитный подлежит полному оправданию по всем предъявленным ему обвинениям и полной реабилитации.

РЕПЛИКИ

От участия в репликах гособвинитель Дмитрий Аграновский отказался

Реплика в защиту Ф.Ф. Преображенского

Эмоциональная речь обвинителя изобилует рассуждениями о морали и нравственности и оценками моего подзащитного по критериям, которые кажутся правильными уважаемому оппоненту. Этим рассуждениям и оценкам он уделил существенно больше места и внимания, чем собственно обоснованию обвинения, то есть исполнению своей прямой обязанности (подробное цитирование норм УК не в счёт). Суд, однако, вовсе не решает вопрос о том, плохой или хороший человек Филипп Филиппович Преображенский. И потом, какими критериями должен руководствоваться суд, возьмись он давать нравственную оценку моему подзащитному и его поступкам? Мнением великого писателя Булгакова, которому, как утверждает мой оппонент, Преображенский активно не нравится? Или позицией выдающегося кинорежиссёра Бортко (кстати, активного коммуниста) и его творческого коллектива, которым, по утверждению того же оппонента, Преображенский, напротив, глубоко симпатичен? Обвинитель весьма напористо предлагает и свою нравственно-этическую оценку этого человека. Сопоставляя эту напористость с откровенным манкированием обвинителем требованиями закона и, прежде всего, предусмотренной ч. 3 ст. 37 УПК обязанностью обеспечить законность и обоснованность поддерживаемого им обвинения (о чём я ещё скажу подробнее), невольно задумываешься о том, насколько вправе он давать такие оценки, и насколько эти оценки значимы. Не могу не отметить и явную непоследовательность обвинителя: столь уничижительно характеризуя Преображенского, не скупясь на хлёсткие эпитеты в его адрес, он тут же просит суд учесть в качестве смягчающего обстоятельства его положительные характеристики, тем самым солидаризируясь с ними.

Значит, по мнению обвинителя, Преображенский всё же хороший человек, положительный?! Главное же состоит в следующем: то, насколько Преображенский, как человек, врач, учёный, нравится или не нравится обвинителю, защитнику, суду, ровным счётом ничего не меняет в ответе на основной для суда вопрос о его виновности или невиновности в предъявленных обвинениях.

К тому, что об этом главном сказано в речи обвинителя, и хотел бы теперь кратко обратиться, не повторяя доводов своей защитительной речи. Должен поблагодарить уважаемого обвинителя за то, что среди поддерживаемых им обвинений он упомянул лишь одно из числа предъявленных моему подзащитному на досудебной стадии. Так, он не упомянул обвинения: в незаконном предпринимательстве, «коррупции и шантаже», «принуждении к преступлению», укрывательстве преступления, «краже трупа», «нарушении прав личности», «порче государственного имущества», угрозе убийством, «убийстве или превышении самообороны», «лжесвидетельстве». Раз обвинитель не упомянул эти обвинения, значит, он их не поддерживает, иными словами – он от них отказался. А это значит, что их для суда больше нет.

Отказ обвинителя от обвинения для суда обязателен, дело в этой части подлежит прекращению по реабилитирующим основаниям (ч. 7 ст. 246 УПК). Об оправдании просил суд и я в защитительной речи, приведя все необходимые обоснования.

Таким образом, из всех предъявленных Преображенскому на досудебной стадии обвинений (а только они и могут составлять предмет судебного разбирательства и ограничивают его пределы - ч. 1 ст. 252 УПК) осталось лишь обвинение в жестоком обращении с животными (ст. 245 УК), по которому обвинитель просит назначить штраф 60 тыс. рублей. Несостоятельность этого обвинения, отсутствие каких-либо признаков состава данного преступления уже были мною обоснованы в защитительной речи. Добавлю лишь к сказанному там, что дополнение этого обвинения в обвинительной речи квалифицирующим признаком «в составе организованной группы», предусмотренным частью 2 ст. 245 УК, незаконно: моему подзащитному этот признак не инкриминировался и, следовательно, ни при каких условиях не может быть принят судом во внимание (ч. 2 ст. 252 УПК).

Что же касается новых/иных обвинений, которые пытается отстаивать мой уважаемый оппонент в своей речи, то юридически все они заведомо ничтожны и не могут быть приняты судом во внимание, поскольку не были в установленном порядке предъявлены моему подзащитному. При этом они существенно ухудшают его положение и фундаментально нарушают его право на защиту. В соответствии со ст. 252 УПК все эти обвинения, а именно: незаконное производство аборта (ч. 1 ст. 123 УК), надругательство над телами умерших (ч. 2 ст. 244 УК), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее за собой психическое расстройство, совершённое по мотивам идеологической ненависти или вражды (ч. 3 ст. 111 УК), - юридически не существуют. В том, что юридически не существуют никогда не предъявлявшиеся обвинения по ст. 235 и 291 УК, обвинитель честно признался сам в своей речи, мне тут добавить нечего. Нет обвинения - нет и суда, ничего иного закон не предусматривает и не позволяет. Само по себе это обстоятельство делает ненужным спор о доказанности того, за что обвинитель предлагает отправить моего подзащитного в заключение на шесть с половиной лет.

Тем не менее, укажу и на полнейшую голословность и надуманность основных так называемых новых обвинений: какое психическое расстройство? У кого оно? Какие эксперты установили это расстройство, где их обязательное заключение (ст. 196 УПК)? Какая идеологическая ненависть и вражда? К кому? Из чего она следует и в чём проявляется? В чём незаконность аборта? И почему 14-летная названа малолетней, если она в этом возрасте уже переросла эту категорию? В чём надругательство над телом умершего и незаконность получения этого тела? Любая ли трансплантация органов является, по мнению обвинителя, таким надругательством, или только совершённая столь немилым ему Преображенским?

Разумеется, у обвинения нет ответов ни на один из этих вопросов, а перечень таких вопросов далеко не исчерпывается заданными. Разумеется - потому что всё это откровенно надумано, притянуто за уши, попросту несерьёзно. Поэтому вместо фактов - сплошь домыслы, порой на грани клеветнических, и ничего более.

Допускаю, что обвинителю не нравятся состоятельные люди. Что законное проживание в большой квартире и высокий уровень доходов представляются ему если не преступлением, то точно тяжким грехом. Ему симпатичны пролетариат и те, кто его любит.

Политические взгляды - личное дело каждого, но когда они, а не закон, определяют позицию государственного обвинения в суде, это явное злоупотребление обвинительной властью. Оно попирает конституционный принцип равенства всех перед законом и судом. С таким подходом согласиться никак не могу, как и с тем, что вместо соблюдения законного порядка предъявления и поддержания обвинения, вместо надлежащего доказывания, суду навязывается та самая социальная рознь, то самое неукротимое и неистребимое желание «отнять и поделить», которое столь талантливо высмеяно Михаилом Булгаковым и Владимиром Бортко. Высмеяно, но, к большому сожалению, до сих пор не утратило своей живучести. Уверен, суд понимает: такой подход поддерживать нельзя, слишком опасны его последствия для судеб людей и страны. По схожему поводу Председатель Верховного Суда России В.М. Лебедев публично призвал судей "…руководствоваться правовым смыслом, а не революционной ненавистью неимущего к богатому". (Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/1385294).

В связи с указанными выше грубейшими нарушениями требований закона и превышением процессуальных полномочий, допущенными стороной обвинения, в соответствии с ч.  4 ст. 29 УПК прошу суд о вынесении частного постановления (определения) в адрес Генерального прокурора России.