Экс-глава управления по работе с крупным бизнесом одного из ведущих российских банков Евгений Рогачев, обвиняемый по делу об обналичивании двух миллиардов рублей, рассказал РАПСИ,  как он мог совершить преступление, почему ему изменили меру пресечения и как обвинение повлияло на его жизнь.

Относительные понятия

- Евгений, из выдвинутого против Вас обвинения следует (я имею в виду ту информацию, о которой известно СМИ), что вы и другие фигуранты, используя кредитную организацию и фирмы-однодневки, по поддельным электронным поручениям переводили денежные средства на счета банков, а затем других организаций и обналичивали их. Все верно?

- Не совсем. Кредитная организация, как и любая другая - это вполне конкретное, материально осязаемое понятие, имеющее хотя бы свое название. В моем случае речь идет о некой организации-фантоме, не имеющей имени и каких-либо реальных данных, даже чисто юридических.

- А фирмы-однодневки?

- Фирмы-однодневки – это ведь тоже очень относительное понятие. Фирма, которая не работает долгое время, в нашей стране часто называется фирмой-однодневкой, но при этом фирма, которая работает долгое время, но не проводит через свои банковские счета определенных объемов денежных средств часто носит тоже название. Что в моем случае имеется в виду, мне не уточняют.

Не секрет, что у любого банковского служащего, даже у самого высшего звена, существуют должностные инструкции. Если в банк обращается какой-либо клиент или представитель клиента с просьбой зарегистрировать какую-либо компанию, осуществляющую законную деятельность, но, возможно, с непонятным или злым умыслом, - ни рядовой служащий, ни высшее руководство банка не имеют права задавать вопрос: "А вы это с каким умыслом делаете?" - это просто не этично, такой подход к клиенту не позволит кредитной организации элементарно выдержать конкуренции.

Банк не может отказать в открытии расчетного счета, если представлены все документы. Затем, после открытия счета клиенту, обслуживающее подразделение в банке обязано предоставить ему комплекс банковских услуг в рамках данного счета. Если службе безопасности или обслуживающему менеджеру кажется, что деятельность клиента вызывает подозрения, то он, разумеется, может поинтересоваться основами его деятельности. Разумеется, в первую очередь, это задача службы безопасности кредитной организации и данный вопрос должен быть облачен в предельно этичную и мягкую форму, чтобы не задеть "репутационную гордость" клиента.

- Вам инкриминируется незаконная банковская деятельность…

- Именно. И это звучит очень громко. А ведь незаконная банковская деятельность – это, в первую очередь, банковская деятельность. В данном случае она инкриминируется мне, как физическому лицу, сотруднику банка. В моем понимании это не совсем верно и правильно, потому что незаконная банковская деятельность может инкриминироваться организации. В случае, если организация видит в деятельности какого-то своего конкретного сотрудника какой-либо умысел, это должно наказываться дисциплинарно и в рамках трудового кодекса РФ. Но вменять незаконную банковскую деятельность физическому лицу, которое работает в банке, это не совсем правильно.

- Вы ведь понимаете, что СМИ не сами эти обвинения придумывают?

- Да, но меня вообще удивляет интерес ко всей этой истории, удивляет, насколько легко можно у нас играть репутацией человека даже рискуя ее разрушить за счет непонятных, неконкретных и неправильно сформулированных обвинений.

Разберется суд

- Вернемся к вашему делу. Когда вы ушли из банка? До этой истории с обвинением или после?

- Из банка я ушел до произошедшего, 1 марта, а произошло все 14-го марта. Опять же все газеты пишут, что я скрывался в Сочи. Это не совсем верно. Если посмотреть мой загранпаспорт, то будет видно, что я каждые два месяца куда-то улетал. Когда я находился в Сочи в апреле, в момент задержания, у меня не было ни повестки к следователю, ни предъявленного обвинения, никакого документа об ограничении моего передвижения.

- А почему вы ушли из банка?

- Я, наверное, понял, что должен развиваться дальше. В банке я проработал четыре года – это было плодотворное время и я весьма благодарен этой компании за тот опыт, который она позволила мне приобрести. Как любому амбициозному человеку, а я не боюсь и не стесняюсь в этом признаться, мне хотелось развиваться дальше, развиваться не в области карьерного роста, так как я был и остаюсь вполне удовлетворен своей карьерой, а развиваться профессионально. Кроме того, я являлся и являюсь действительным членом гильдии финансистов России, являюсь помощником одного из членов Совета Федерации. Возможно, я так же буду продолжать свою банковскую карьеру.

- Как в банке отнеслись к вашему обвинению?

- В моем деле позиция банка меня немного удивляет: ее просто нет. Я все же рассчитывал на моральную поддержку... Только однажды в одной из газет я прочитал комментарий от банка, там говорилось о "возможно нечистоплотных сотрудниках", с намеком, наверное, на меня. Это было очень обидно. Налаженные отношения давали им право выйти на связь и как-нибудь меня поддержать, но этого не произошло. Ведь, даже большинство моих клиентов и партнеров остались не равнодушны ко всей этой истории, мне приятно понимать, что мое окружение практически не изменилось и мои опасения в отношении потери репутации не оправдались.

- Происходящее не повлияло на вашу жизнь?

- Это философский вопрос. Конечно, это грандиозный и очень неприятный скандал. Неприятно, когда СМИ так порочат имя, даже не пытаясь вдаться в подробности, понять, насколько это заслужено. Но это отличная проверка самого себя, проверка своих качеств и ценностей, своего окружения. Мне очень жаль моих друзей, которые проходят по этому делу, чьи имена тоже полоскают СМИ. Я не могу говорить о том, кто виноват, а кто нет, но я могу сказать с полной уверенностью, что эти люди очень профессиональны и порядочны. Они переживают крайне неприятный период в жизни, чего, как мне кажется, совершенно не заслуживают.

Общий знаменатель

- Наверное, вам обвинение предъявлено не законно, у вас такая позиция?

- Нет, не совсем. Возможно, стоило быть более разборчивым в некоторых клиентах и деловых партнерах. Возможно, именно эта неразборчивость привела к таким последствиям.

- То есть вы допускаете, что, не имея на то умысла, могли совершить какие-либо действия и тем самым переступить закон?

- Да, это возможно и как показывает практика по экономическим преступлениям очень сложно понять ту границу до которой можно идти в рамках закона, я имею ввиду экономического закона и после которой предпринимательская, экономическая деятельность становится незаконной.. Что именно я сделал – я не знаю, но я допускаю, что факт обналичивания мог быть. Я мог, исходя из хороших межличностных отношений с клиентами, слишком лояльно к ним относиться, понимать, что, возможно, они действительно могут иметь какой-то умысел, понимать, что они используют наши партнерские отношения в своих целях. При этом для меня некоторые межличностные отношения были выше профессиональных. И это, извините за тавтологию, было непрофессионально с моей стороны.

Я считаю, что любой банкир, особенно топ-менеджер, на первый план должен ставить здравый рассудок и интересы банка и уже на второй, личное. Я, возможно, это правило в данном случае нарушил.

- Объясните, пожалуйста, чем именно вы занимались в банке?

- Я возглавлял управление по работе с крупным бизнесом. Работа была сложная, но интересная. Я курировал работу с крупнейшими клиентами из нескольких сегментов бизнеса. В основном это были ритейлеры, крупные промышленные, научно-исследовательские и производственные компании. В обязанности моего управления входило привлечение данных компаний и обслуживание их бизнеса. Этот сегмент привык к обслуживанию на высшем профессиональном уровне, обслуживанию, в рамках которого возможны капризы с их стороны, капризы, которые необходимо исполнять. При этом необходимо находить компромис между данными капризами и сохранением деловой репутации и достоинства и для этого необходим грандиозный опыт, уверен, такой опыт у меня есть. То, что эти компании работали с банком, который входил в топ-60, а у них было негласное правило сотрудничать с банками из топ-10, я считаю своей личной заслугой.

- Что явилось основанием для изменения вам меры пресечения с ареста на подписку о невыезде?

- В апреле истекал год содержания меня под стражей, то есть меня уже не могли дальше держать. За это время я полгода провел под домашним арестом, а из-за того, что я спустился к почтовому ящику, мне изменили меру пресечения на заключение в СИЗО. Кстати, узнали о моем "нарушении", разместив в подъезде скрытую видеокамеру. Меня удивляет, что засекреченная запись теперь ходит в интернете.

- Источник в МВД сообщал нам, что вы заключили сделку со следствием. Это было бы логичным объяснением изменения меры пресечения.

- Повторюсь, никаких сделок со следствием я не заключал. Я четыре месяца пробыл в СИЗО, почти ежедневно вел диалог со следствием. Эти месяцы были рассчитаны, наверное, на то, что я изменю своим принципам, правилам и моральным убеждениям. Я рад, что этого не произошло. Кстати, все фигуранты данного дела, помещенные под домашний арест в марте прошлого года так же на данный момент находятся под подпиской о не выезде, но почему то никто не предполагает, что они заключили сделку со следствием.

Я действительно могу спокойно продолжать свою карьеру и смотреть в глаза своим партнерам, работодателям и друзьям.

- То есть все стабилизировалось?

- Нет, к сожалению. Стабилизировалось мое понимание всего этого, моя внутренняя позиция и понимание того, что я имею право продолжать находиться в бизнес-сообществе. Это очень важное понимание. При этом этот скандал вокруг меня имеет свои отголоски, и это очень неприятно. Что для меня действительно важно – это репутация. До всех этих событий она была безупречна. Внутренне я понимаю, что ничего не изменилось, близкие партнеры тоже это понимают.

- Как вы считаете, дело дойдет до суда?

- Возможно. Но даже если дойдет, то сам факт суда вряд ли повлияет на мою репутацию. Знаете, в нашем фамильном гербе присутствует девиз: "l'honneur, la dignite et la diplomatie" - честь, достоинство и дипломатия. Я рад, что не изменил ни одному из фундаментальных принципов моей семьи, которым уже более 400 лет...