Дело против Ленина обрастает новыми фигурантами: выдается санкция на арест Троцкого и Луначарского. Временное правительство принимает закон об охране личности, тайне переписки и сохранности жилья, а также разъясняет порядок задержания и ареста подозреваемых. Одновременно отменяются полицейский надзор и правила чрезмерной охраны на железной дороге. Власти делают новый и интересный шаг - объявляются выборы судей, при царском режиме это были назначаемые Министерством юстиции должности.

Наступает третья годовщина начала Первой мировой войны и аналитики посвящают свои раздумья военной драме, в которую оказались втянуты более 30 стран с разных континентов.

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе середина июля 1917 года*.


17 июля

Уголовное преследование против Ленина

Материалы, собранные отделом контрразведки при петроградском штабе военного округа, признаны достаточными для возбуждения уголовного преследования против Ленина, Колонтай и других.

(вечерняя газета Время)

День за днем

Какие удивительные противоположности таит в себе путанная, вечно в брожении, русская душа. С одной стороны женский батальон, теряющий в первом же сражении более половины своего состава из-за своей доблести, с другой – соседние «мужские» роты, кидающие на произвол врага женщин, взявшихся за ремесло солдата. Рядом живут высший героизм и самое низкое предательство.

Офицеры умирали даже не за невозможную победу, а за право не видеть позора своей армии, а рядом таскают вино, насилуют и грабят, и открывают дорогу врагу, благословляя его на насилия и грабежи. И все это – люди одного народа. И в том и в другом случае мы скажем: «Да, это Русские могут сделать», и запрещено нам будет сказать: «Этого Русский не способен сделать».

Виновники этого едва ли найдутся. «Одних уже нет, а те далече», где-нибудь вне пределов досягаемости власти.

Еще так недавно Петроград приветствовал уходящих на фронт женщин-солдат, и вот уже эта маленькая кучка героинь растаяла под ударами врага, и новая готовится ей на смену, под те же знамена - «победа и свобода».

А тут же рядом г-жа Колонтай со своими немецкими друзьями, продажей «карандашей» и России Немцам. Русская женщина, умирающая на фронте за Россию, и русская женщина, торгующая Россией в тылу. И опять все это бок о бок.

Но не станем говорить об этой мрази человечества; вспомним нашу новую жертву в эти тяжелые дни. Эти женщины, оставшиеся на полях брани, будут вечным укором не только дезертирам и изменникам, они останутся вечным приговором тем, кто не знал как вызвать таящуюся русскую силу и признать за власть имущих жалкую толпу трусов, готовых бежать куда глаза глядят, и в темноте своей готовых слушать все, что им наговорит немецкий коммивояжер с ворохом прокламаций, где за их честь предлагалось все, что угодно – молочные реки, бегущие в немецкие моря, и кисельные берега, в которых можно было бы захлебнуться от немецкого киселя.

Этот бой в сморгонском направлении, где женщины показывали пример, останется на многие лета вечным позором для нашего страшного времени и еще украсит нежданным венком русскую женщину. В тягчайшую минуту русской жизни женщины бросились на помощь своей родине среди улюлюкания черни и вражеских наймитов. Русской женщине, только что получившей равноправие, удалось доказать своей жизнью свое право на это, и добровольно принятые обязанности привели ее к жертве.

Много еще трудов и подвигов предстоит русской женщине, и залог этого – эти первые жертвы.

Бор. Суворин.

(вечерняя газета Время)

Ленин и Мясоедов

При монархии у немцев был Мясоедов, при революции понадобился Ленин.

Во времена монархии приходилось работать в подполье с большой осторожностью, посредством строго обдуманного шпионажа, путем дружбы с военным министром и его женой, приходилось создавать сеть дворцовых интриг.

В дни анархии гнусную работу можно вынести на улицу. Можно кричать, пропагандировать, открыто агитировать в армии, требовать прекращения войны и немедленного мира.

И как прежде, так и теперь, подыскиваются самые высокие оправдания.

Мясоедов на суде говорил, что он спасал монархию. Ленин в ответ на все разоблачения гордо заявляет, что он спасал революцию и вел к торжеству интернационала.

Мясоедов шагал через трупы солдат армии Самсонова, небрежно задевая шпорой за тела убитых. Не замечая запаха разложения и во время вытирая брызги крови, он заносил в книжку расположение русских позиций.

Ленин посылал солдат на братоубийство и приказывал им брататься с Немцами и уничтожать своих. С его голоса стали кричать: «Нам Германия дороже России».

Около Мясоедова были Фрейнат, Альтшилер, Думбадзе и Иванов, были дамы, на имя которых из Германии переводились деньги.

Около Ленина находились Ганецкий, Зиновьев, Крадек и Козловский и передатчица марок, крон и рублей г-жа Суменсон.

Мясоедова разоблачил офицер Кулаковский, Ленина - прапорщик Ермоленко.

Они оба томились в плену, им было тяжело. Кулаковский притворился врагом России, сторонником Германии, и Немцы предложили ему вернуться на родину, чтобы заняться шпионажем. Они дали ему адреса, к кому следует обратиться в Петрограде и рекомендовали «позавтракать у «Медведя» с Мясоедовым».

Ермоленко тоже сидел в плену. Он никем не прикидывался, по несчастному для Немцев и счастливому для России совпадению (нам всегда помогает только Николай Чудотворец), - Дмитрию Спиридоновичу Ермоленко стали передавать письма, адресованные на имя Степана Спиридоновича Ермоленко – большевика и украинского деятеля. Из этих писем Ермоленко узнал о готовящемся в тылу России заговоре. Он охотно выдал себя за Степана Спиридоновича, был ознакомлен с планами Германцев, получил на дорогу полторы тысячи, и ему предложено было агитировать, чтобы добиться:

Во-первых, смены Временного Правительства, и в особенности Милюкова и Гучкова; во-вторых, отделения от России Украины в виде самостоятельного государства и, в-третьих, скорейшего заключения мира России с Германией (Документы опубликованы Алексинским и Добронравовым в новом журнале «Без лишних слов» и в «Новом Времени»).

Ермоленко был переброшен Немцами в тыл расположения шестой армии и сделал свои показания верховному главнокомандующему.

Ермоленко сообщил, что с такими же поручениями были посланы в Россию Ленин и украинский деятель Иолтуховский, что для них был открыт неограниченный кредит, что они обязаны были передавать донесения некоему Свендсону и что им предписывалось агитировать, прежде всего, в пользу мира и против тех министров, которые за войну.

Три желания. Прапорщик Еременко давал свои показания еще 28 апреля – два с половиной месяца тому назад.

Ленин приехал в Россию раньше. Уже 21 апреля на улицах Петрограда выполняли приказ Германии и совершенно неожиданно кричали: «Долой Милюкова».

Почему долой, зачем долой, - никто не понимал…

В Финляндском полку нашелся свой провокатор – Линде. Он вывел полк на Мариинскую площадь и заставил кричать.

Милюков и Гучков ушли из состава Правительства. Первое желание Немцев исполнилось.

Попутно приводился в исполнение второй план.

Торжественно возвращенный из заключения граф Шептицкий был беспрепятственно отпущен на все четыре стороны и поехал на Украину и в Галицию подготавливать обнародование универсала. Ему ничего не стоило найти себе пособников в лице австрофила Грушевского и мечтатели Винниченки. Универсал провозгласил отделение Украины.

Посланные Правительством в Киев кавказец Церетели и хохол Терещенко тоже с легким сердцем согласились на отделение Украины.

Исполнилось второе желание Немцев.

Третье и последнее – заключение мира. Самое заветное и наиболее трудно выполнимое желание.

Решили все средства пустить в ход. В тылу приготовили погром, на фронте – прорыв. В тылу повели наступление «на буржуазию», а заодно и на всех, кто стоял за Россию и революцию, а на фронте ударили в наиболее слабое место и двинулись прямо на Тарнополь, считая, что в нем верный ключ от Киева.

В тылу командовал Ленин, на фронте – сам Гинденбург. У обоих были великолепно организованные штабы. Один напутствовал войска для окончательного разгрома России, другой приветствовал «красу русской революции» - кронштадтцев, явившихся расстреливать всех, кто не с большевиками.

«Расходы по проведению плана были неограниченны», - сообщает в своих показаниях прапорщик Ермоленко.

На фронте не жалели снарядов, в тылу не стеснялись в средствах. Если снаряды разносили русские окопы и гнали трусов, то германские миллионы кружились в дикой пляске на улицах Петрограда, сводили с ума людей, туманили слабые головы и заставляли идти брат на брата.

Так осуществлял свой гениальный план германский генеральный штаб.

Если сорвалось два года тому назад с Мясоедовым и Сухомлиновым, если, не взирая на их предательство, русская армия тогда воскресла, то Немцы и предатели рассчитывают – авось, она окажется трупом, когда ей Ленин и его сателлиты всадят нож в спину.

Ал. Ксюнин.

(вечерняя газета Время) 


18 июля

Неприкосновенность личности

Министром юстиции Н.И. Ефремовым в заседании 17 июля был представлен членам Временного Правительства проект постановления о неприкосновенности личности и жилища и ограждении тайны корреспонденции. Сущность законопроекта сводится к следующему:

1) Свобода личности находится под защитой закона. Никто не может быть наказуем без суда. Из этого последнего правила изъемлются в определенном законе случаи взыскания, налагаемые в дисциплинарном порядке, и денежные взыскания, налагаемые по распоряжению административной власти.

2) Никто не может быть судим иначе, как в общем порядке, для дела данного рода установленном. Никто не может быть задержан, заключен под стражу, подвергнут личному обыску, ограничен в избрании места пребывания или передвижения из одного места в другое или иного ограничения личной свободы иначе, как в случаях, законом определенных, и притом по предъявлении и вручении копии исходящего от судебной власти постановления. Без постановления судебных властей могут быть задержаны лица, пребывание которых на свободе угрожает непосредственной опасностью окружающим или сопряжено с незаконным нарушением свободы других лиц, либо общественной пристойности. Кроме того, без постановления судебной власти могут быть задержаны лица, застигнутые при совершении преступных деяний, если лица эти неизвестны или есть повод опасаться, что лицо, навлекающее на себя основательные подозрения в деянии, караемом не ниже тюрьмы, скроется или же скроет следы преступления.

3) Жилище каждого находится под защитой закона. Вход в жилище без согласия хозяина допускается не иначе, как в предусмотренных законом случаях или по призыву из его жилища лиц, там находящихся, или для оказания помощи при несчастных случаях.

4) Осмотры, обыски и выемки допускаются не иначе как в силу постановления судебной палаты. Без постановления судебной власти милиция может производить осмотры, обыски и выемки лишь в случаях, не терпящих отлагательства и при невозможности немедленного прибытия судебной власти. В этих случаях судебное постановление заменяется соответственным постановлением милиции, которая соблюдает при этом все установленные для сего правила судопроизводства.

Осмотры бумаг милиция ни в коем случае не производит. Тайна почтовых, телеграфных и телефонных сношений не может быть нарушаема. Отступления от этих правил допускаются не иначе, как по постановлению суда.

(Утро России)

Выбор судей

Министром юстиции разослан старшим председателям судебных палат циркуляр о выборах судей. В циркуляре указывается, что на основании ст. 213 и 214 учреждения судебных установлений все вакансии на должности членов судебных палат окружного суда и судебных следователей замещаются кандидатами, избираемыми общим собранием отделений или департаментов подлежащего суда или палаты. При старом режиме это выборное начало оставалось мертвой буквой, и все судебные должности замещались министром юстиции. В разосланном циркуляре министерство юстиции указывает, что оно придает важное значение выбору судей и поэтому, не дожидаясь окончания работ по пересмотру судебных уставов, предлагает строго и неустанно проводить в жизнь начала избрания кандидатов на освобождающиеся вакансии судебных должностей.

(Утро России)


19 июля

Третья годовщина войны

Сегодня закончился третий год беспримерной в истории народов борьбы.

Три года мир охвачен пламенем грозного пожара войны, увлекающей на кровавую арену миллионы людей и сжигающей миллиарды народных сбережений.

Три года длится титаническая борьба народов, имеющая главным основанием своим положить предел будущим кровавым испытаниям, на коих инициатор современной войны – Германия мечтала создать свое главенство над миром, стерев с политической карты вселенной мелкие государства и поработив в экономическом отношении крупные.

Оглядываясь назад, мы вспоминаем первый год войны, когда германская стратегия, руководя действиями коалиции центральных государств – Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции, приобрела престиж непобедимости, благодаря наличности выдающихся полководцев, прекрасно организованной германской армии, богатейшему снабжению ее всеми видами технических средств, а главное, благодаря высокому моральному духу германских войск, увлекавших за собою в неудержимых порывах к победе собственных союзников, не отличавшихся, как известно, высокими боевыми качествами.

Огромным козырем в руках германской стратегии было единство действий всех армий коалиции, как на главных, так и на второстепенных театрах.

Ограничиваясь пассивной обороной на одном театре, германский генеральный штаб вел молниеносные операции на других, удерживая инициативу действий крепко в своих руках.

Между тем державы согласия – Россия, Франция, Англия, Италия и отчасти Япония – выступили на арену борьбы с довольно слабой боевой подготовкой, особенно в области снабжения армии факторами технического производства, которые с первых же дней кровавых испытаний заявили о своем доминирующем положении на полях сражений.

В течение первых двух лет борьбы германская коалиция одержала блестящие стратегические успехи на всех европейских фронтах войны.

Не говоря о малых государствах, как Бельгия, Сербия и Черногория, сплошь занятых войсками противника и потерявших, таким образом, свою независимость, немцы заняли значительную территорию Франции, австро-германцы оккупировали 16 губерний России, австрийцы, нажимая на итальянскую армию, готовились к вторжению в пределы Италии и, наконец, турки, поддержанные германским генеральным штабом, потеснили нашу армию в районах кавказской границы, рассчитывая завершить свои победы оккупацией всего Закавказья.

ишь на дальневосточном театре японцам удалось быстро свести счеты с Германией и занять колониальные владения ее в Шантунге, а в африканских владениях Германии англо-французы заняли все колонии ее за исключением Восточной Африки, где борьба продолжается и в данное время.

Таким образом, в течение 1914, 1915 и первой трети 1916 года германская коалиция считала себя настолько мощной, что, казалось, ничто не могло поколебать ее боевого престижа и повернуть ход событий войны в неблагоприятную для нее сторону.

Но к счастью, державы согласия, выдержав с непоколебимой стойкостью все кровавые испытания первой фазы войны, проявили необычайную творческую деятельность в области военного искусства, задавшись целью компенсировать все недочеты, служившие причиной неудач на многолетних театрах войны.

Невероятные трудности, которые пришлось испытать державам согласия в деле укрепления своей материальной мощи, только усиливали энергию их.

Закипела дружная работа мобилизованной частной промышленности, посвятившей себя служению армиям, решающим великую мировую задачу.

В 1916 году, который, по справедливости, считается годом перелома военного счастья, Германия и ее союзники очутились перед грозной перспективой надлома их боевой мощи.

Опыт брусиловского наступления в Галиции, поражение германцев под Верденом, завоевание русскими войсками Армении, успехи итальянцев на обоих флангах своего стратегического фронта, разгром австро-германо-болгарской армии на македонском театре, изгнание из Персии турецких войск и занятие британскими войсками Месопотамии и, наконец, поражение германцев на западном театре войны в текущем году, - все это породило в державах согласия непоколебимую уверенность в благоприятном для них исходе войны.

Удары, нанесенные германской коалиции, были настолько сильны, что еще в 1916 году у них родилась мысль достигнуть всеми силами и средствами скорейшей ликвидации кровавой борьбы путем мирных переговоров.

Ужас грядущего поражения охватил центральные государства. Вся германская пресса резко изменила свой вызывающий тон, стараясь доказать, что современная война была навязана Германии и ее союзникам державами согласия и что она, не преследуя никаких завоевательных целей, придерживается лишь оборонительной стратегии, в целях защиты своей собственной территории от вторжения неприятеля.

Предчувствуя неминуемое поражение на сухопутных театрах, Германия решилась на последнее средство, чтобы спасти себя и своих союзников, и приступила к «беспощадной подводной войне», которая, по плану германского морского штаба, должна была парализовать всякий подвоз жизненных припасов в Англию и во Францию из нейтральных государств.

Результаты этой морской операции не оправдали надежд Германии, а в довершение всего, несмотря на все происки, интриги и подкупы германцев, на арену борьбы для защиты прав народов выступили Северо-Американские Соединенные Штаты.

Участие последних в союзе с державами согласия еще больше укрепило боевую мощь противников германской коалиции как в смысле появления нового источника огромной живой силы, так и в смысле благоприятного разрешения технических и вообще материальных вопросов, способствующих скорейшему достижению победы над врагом и заключению честного и почетного мира.

Но судьба горько посмеялась над планами держав согласия.

Государственный переворот в России застал нашу армию совершенно неподготовленной к восприятию свобод, дарованных ей революцией, чем не замедлили воспользоваться германцы, наводнив Россию шпионами и плеядой подкупленных лиц.

Получив задачу растлить русскую армию в моральном отношении и ввергнуть всю Россию в пучину анархии, германские наемники блестяще исполнили данное им поручение.

Развал армии пошел быстрым темпом. Свобода была истолкована нашему «темному» солдату, как анархия, а равенство – как отрицание всякого повиновения.

Результаты моральной болезни наших вооруженных сил перед нами налицо.

Ужас и страх за будущее нашей родины овладевают нами, когда мы переносимся мысленно к «бегству» наших армий из Галиции, сопровождаемому грабежами, насилиями и убийствами мирных жителей.

Не так давно в российской армии были и дух, и дисциплина. Теперь ни того, ни другого в армии нет. Осталась лишь одна надежда вернуть войскам их былые моральные силы, не останавливаясь даже перед самыми сильными мерами воздействия.

Сепаратный мир для России равносилен ее гибели.

Но каково бы нравственное состояние наших войск ни было, во имя спасения родины мы должны продолжать борьбу, опираясь, впредь до выздоровления нашей армии, на верных союзников, успех которых гарантирован не только колоссальным подъемом их воинского духа, но и огромным ростом армий и богатейшей техникой вооружения и снабжения.

Вступая в четвертую годину войны, пусть армия наша вспомнит о многострадальной родине и, воспрянув духом своих предков, спасет Россию от надвигающейся на нее катастрофы.

С возвращением боевой мощи армии свободной России победа, несомненно, будет на стороне держав согласия и весь мир обеспечит себе спокойное существование, не тревожа слуха бряцанием германского оружия.

П. Бурский.

(Утро России)


20 июля

Постановление Временного Правительства

Государственный переворот, устранив все прежние власти, лишил общество возможности бороться с врагом нового строя законными средствами и путями и, естественно, последствием такого положения явилось широкое применение средств общественной самозащиты, выразившихся в производившихся многочисленных арестах слуг прежнего режима создавшимися общественными организациями.

Ныне, когда поставленное народом Правительство получило полную возможность использовать все предусмотренные законом меры защиты нового строя и дарованного им всеми гражданами Российского государства права свободы, дальнейшее применение означенных исключительных мер является, по убеждению Временного Правительства, не только нежелательным, но и опасным для дальнейшего укрепления нового строя и завоеваний революции. Вследствие сего Временное Правительство постановило:

1) Воспретить под страхом уголовной ответственности всем без исключения правительственным и общественным учреждениям, а также должностным и частным лицам подвергать вне порядка, указанного в действующем законе, какому-либо задержанию или ограничению в праве свободного избрания местожительства и полной свободе слова.

2) Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и о полицейском надзоре, учреждаемом по распоряжению административной власти, признать утратившим законную силу; правила чрезвычайной охраны на железных дорогах отменить.

3) Действия правил о местностях, объявленных на военном положении, сохранить на время войны лишь в районе военных действий, за исключением п. 5, 6, 7 и ст. 15, 19 и 23 означенного прилож., каковое применяется впредь лишь в войсковых районах.

4) Дела, переданные на рассмотрение военных судов, на основании отменяемых ныне статей, на основании отменяемого ныне исключительного положения, возвратить гражданскому, по подсудности, кроме тех, по которым состоялись уже приговоры, с тем, чтобы в случае таких приговоров главным военным судом, внести дела на новые рассмотрения по существу. Дела эти возвращаются в гражданскую подсудность.

5) Установить нижеследующий порядок рассмотрения дел о лицах, арестованных вне судебного порядка со дня революционного порядка, в феврале текущего года по день обнародования настоящего положения.

6) На рассмотрение означенных в статье 5 дел образовать губернские (областные) комиссии.

7) Губернским (областным) комиссиям предоставляется постановлять: если предшествующая деятельность задержанного будет признана явно угрожающей государственному строю или общественной безопасности; а) о продлении лишения задержанного свободы на срок не свыше 3 месяцев со дня обнародования настоящего постановления, и б) о производстве у задержанного обыска и выемки, при отсутствии основания для дальнейшего задержания его под стражей – об освобождении задержанного.

8) Лица и организации, по требованию которых содержится под стражей заключенный, обязаны представлять представителям губернских (областных) комиссий в недельный срок со дня получения ими сведений о прежней деятельности заключенного.

9) В случае непредставления этих сведений в указанный в ст. 12-й срок комиссия постановляет об освобождении заключенного, если в ее распоряжении не имеется других данных, свидетельствующих о его вредной деятельности.

Действие сего постановления прекращается со дня открытия Учредительного Собрания. Ввести в действие настоящее положение, не ожидая обнародования его правительствующим сенатом.

(Утро России)


21 июля

Обращение Вильгельма к народу.

Стокгольм, 19,07. «Агентство Вольфа» сообщает текст следующего обращения императора Вильгельма к германскому народу от 19 июля:

«Три года упорной борьбы прошли. С грустью вспоминаем мы о погибших; с чувством гордости обращаемся мы к нашим борцам, с радостью ко всем, кто работает нам на помощь; с тяжелым сердцем вспоминаем о тех, кто томится в плену. Но над всеми этими мыслями господствует одно твердое желание: довести до благоприятного конца эту справедливую оборонительную войну. Наши враги протягивают руки к германским землям, но они никогда их не получат. Они втягивают все новые народы в борьбу с нами, но это нас не пугает. Мы знаем нашу силу, и мы твердо решили воспользоваться ею. Наши враги желают видеть нас у своих ног слабыми и бессильными, но они этого не добьются. Когда мы заговариваем о мире, они встречают наши слова насмешками. Они поэтому узнали, как Германия умеет сражаться и побеждать. Они позорят имя Германии, но они не могут уничтожить славу совершенных ею подвигов. К концу этого года войны мы по-прежнему победоносны и бесстрашны. Нам предстоят еще тяжелые испытания. Мы идем им на встречу с полной серьезностью и уверенностью.

За три года войны германский народ закалил себя во всех испытаниях, какие только мог измыслить враг. Если наши враги желают продлить военные невзгоды, то для них они окажутся более тяжелыми, чем для нас. Благодарность за свои подвиги наши войска на фронте находят в неустанном труде оставшихся в тылу. Приходится продолжать борьбу и ковать все новое оружие. Но в одном наш народ должен быть уверен, что ради призраков пустого честолюбия не будут растрачиваться ни кровь, ни труд германского народа. Точно так же ни ради завоевательных планов, ни для угнетения других народов боремся мы, но ради создания сильного и свободного государства, которое обеспечит существование наших детей. Достижению этой цели должны быть посвящены все наши силы. В этом должен заключаться тот девиз, с которым мы ныне выступаем на поле битвы».

К армии и флоту. Того же числа императором Вильгельмом выпущено следующее воззвание к армии и флоту и колониальным войскам:

«Третий год войны закончился. Число наших врагов возросло, но не возросла их надежда на окончательный успех. В прошлом году мы покорили Румынию; Россия опять содрогается под нашими ударами. Оба эти государства продали жизнь своих сынов для защиты чужих интересов, и вот теперь они истекают кровью. В Македонии вы мощно сопротивлялись натиску врага. В ожесточенных сражениях на западном фронте вы остались господами положения. Твердо стоят наши ряды, охраняющие родную землю от ужасов войны и военного разрушения.

Точно так же и мой флот достиг крупных успехов. Он поколебал господство врагов на море и грозит их наиболее жизненным интересам. Вдалеке от родины небольшой германский отряд защищает колониальные владения от врагов, превосходящего его в несколько раз своею численностью. На нашей стороне и на стороне наших верных союзников должен остаться успех также и в предстоящем четвертом году войны.

Глубоко тронутый, я благодарю вас от своего имени и от имени родины за все совершенное вами за истекший год. С благоговением вспоминаем мы о храбрости павших и о погибших в борьбе за величие и безопасность родины. Война продолжается; нас все время принуждают ее вести. Мы сражаемся за наше существование, за наше будущее с железной решимостью и с непоколебимым мужеством. По мере того, как вырастают наши задачи, вырастают наши силы. Мы не можем быть побеждены. Мы желаем победить. Да будет с нами Господь»!

(Утро России)


22 июля

Как они шли умирать. «Батальон смерти»

В то время, когда растаскивали, делили по частям Россию, когда одних натравливали на своих братьев, а других посылали на улицу под расстрел, когда полными пригоршнями сыпали в толпу немецкое золото – выискалась кучка храбрецов, решивших умереть за родину. Их было мало, но они не отчаялись в своем народе, не отреклись от России и хотели своим примером воскресить армию.

Эта кучка в 1.500 человек образовала первый батальон смерти. Они при жизни похоронили себя, на них черные погоны с белым кантом и траурная выпушка на защитной рубахе.

Их послали на северный фронт. Они высадились под Двинском и пять часов шли к позициям под проливным дождем. Достигли назначенного пункта холодные, измученные и продрогшие. Их встретили такие же солдаты как и они и отнеслись к ним хуже, чем к заблудшей собаке. Они попросили кипятку и хлеба… Им ответили:

- Идете наступать, так и идите, а мы вас не станем поддерживать.

Стерпели первое оскорбление. Обосновались, стали столковываться. Отношения как будто немного сгладились. Нашли сочувствие. Первыми поддержали артиллеристы, потом кавалерия.

Когда назначено было наступление и батальон должен был броситься на Немцев, явились даже депутаты от дивизии и обещали поддержать. Кучка поверила.

Без перебежек, не ложась на землю, они пошли на Немцев и в течение сорока двух минут взяли пять линий немецких окопов, захватили восемнадцать пулеметов, сто двадцать шесть человек пленных и перебили всех, кто сидел под цементированными прикрытиями, не рассчитывая на возможность русского наступления.

- Подбежали к первой линии, застали Немцев врасплох, забросали бомбами, не останавливаясь пошли дальше. Без сопротивления взяли вторую линию и только на третьей Немцы стали отстреливаться…

Дивизия своего слова не сдержала. Когда смельчаки оглянулись, ни справа, ни слева не оказалось поддержки. Неприятель стал окружать, стал расстреливать в упор. Никто из своих на выручку не приходил. И все-таки шли вперед. Преодолели третью и четвертую линию и подошли к пятой.

На наших глазах Немцы рубили постромки у артиллерийских запряжек и удирали в тыл. Но наши силы слабели… Из 1.500 человек осталось не более трехсот… Из сорока пяти офицеров – только десять. Остальные полегли…

Раненые рассказывают, а у самих сдавливает горло и выступают слезы.

- Если б поддержали, мы бы одним махом верст двадцать прошли. А чем нам отплатили? Когда наши раненые стали возвращаться, их свои же сталкивали с брустверов и не хотели перевязывать. Они сидели с головой зарывшись в окопы: кроме общего окопа, каждый подкопал еще под собой ямку, а наших, истекающих кровью, заставляли ползти поверху, по брустверам.

Кавалерия не могла поддержать, так как ее увели в Петроград. В тот день после беспорядков понадобились войска в Петрограде: приходилось подкреплять не тех, кто сражался против Немцев, а тех, на кого Ленин выслал пулеметные роты и бронированные автомобили.

Нас предупреждали, что даже в случае поддержки, Немцы окружат нас дымовой завесой и всех переколют… До дымовой завесы не дошло, но и так, слава Богу, всех перебили… На наших глазах Немцы доколачивали раненых, травили газами…

Немногие из нас вернулись…

Почему их не поддержали… В батальоне было тысяча пятьсот человек. Осталось не больше трехсот. Первого батальона смерти не существует. Оставшихся в живых повезли в тыл, разместили по лазаретам и наиболее отличившихся благодарное отечество поместило в конурах 246 городского лазарета.

Случай привел меня к этим изумительным русским людям. Я провел около них полчаса, и, когда я уходил, у меня кружилась голова, стучало в висках и подкашивались ноги.

Расскажу все по порядку.

Плотно придвинутые койки. На них лежат безрукие и безногие люди, безусые юноши и офицер, который ходил вместе с ними в атаку и не оставил их в несчастье. Он тоже весь перевязан, ковыляет на одну ногу, но говорит только о том, что батальон снова будет сформирован и он опять пойдет с ним на фронт.

Что же случилось с солдатами той дивизии, которая вас не поддержала?.. Ведь они такие же, как и вы, Русские, сидели в окопах, терпели неудачу, дрались и умирали?

- Были такие же, а теперь распропагандировали их… Мало того, что не поддержали, некоторые еще стреляли по своим.

- Они грозились нам, - говорит солдат без руки, - «тоже выискались, батальон смерти», покажем вам смерть.

- И ничего не действует, никакие уговоры?

- Палка действует, только одна палка. Наш поручик один человек сорок револьвером выгнал из окопов, да и мы сами штыками гнали, штыка боятся… Думали о своей жизни, а им не сладко пришлось: многих из них Немцы в окопах снарядами перебили.

Подходит мальчик, на вид лет восемнадцати, не больше:

- Наш батальон для примера был устроен: ни одна часть не решилась идти на Золотую горку, а мы согласились, лишь бы другим дорогу расчистить…

- Никто не жалел себя, - подтверждает унтер-офицер без руки. - Шли собой жертвовать как в церковь. Ни один человек на землю не падал, без ходов сообщения, без перебежек шли, можно сказать, на верную смерть… А они, мерзавцы, вслед нам насмехались… Не жалко, что руку оторвало. А обидно, что зря…

- Объясняли вы им, что Немцы нашим городам угрожают, что на Киев идут?

- Что им Киев… Мы им про Киев, а он отвечает: «Я из Казани, до меня не скоро доберутся»… Офицеров своих не слушают, а есть и такие, что и солдатам потакают… Поневоле…

Воспоминания снова переносятся на памятный день десятого июля, когда батальон ходил под Двинском в атаку:

- Немцы в блиндажах сидели, не ожидали. Их пулеметчики цепями к пулеметам прикованы… В плен некого было брать, всех перебили.

- Я три речки перешел, говорит один, - к пятой линии подступали…

- Я два раза был ранен, а все не хотелось оставлять товарищей.

- Обидно, жалко…

Как их отблагодарили в тылу. Когда я уже собирался уходить, офицер, поручик Васильев, точно стесняясь, остановил:

- Случай у нас тут вышел вчера, очень неприятный. Во время ночного обхода явился к нам доктор Любарский с сестрами… Трое из нас не засыпают без морфия, сильные боли. Стали просить у сестры лекарства. Сестра в шутку говорит: «Не дам вам лекарства». А я тоже, шутя, протянул руку к револьверу на окне и говорю: «А это, сестрица, видели?». Все рассмеялись и думали, на том шутка кончится, а доктор все обернул иначе.

- Какое ты имеешь право держать здесь револьвер? – спрашивает меня.

- Потому что я офицер… А если не взяли оружие – не моя вина.

Доктор обозвал меня «молокососом и необразованным» и начал кричать:

- Я сожалею, что в армии есть такие офицеры, которые не умеют обращаться с оружием…

- Хуже еще ругался, - подтверждают солдаты.

«Я, говорит, для вас, скотов, день и ночь работаю, а вы не сознаете».

- Мужик и тот так не станет ругаться, как ругался доктор Любарский. А одна из сестер, Артемьева, стояла сзади и все время поддакивала, что мы страшно требовательны… А что мы требуем, когда их нигде не сыщешь… Вот Петручек третий день с оторванной рукой без перевязки лежит, а они все одно отвечают: «Когда оператор придет, тогда и перевяжет»…

Дикая, кошмарная расправа, иначе нельзя назвать то, что происходило третьего дня в 246 городском лазарете, кончилась зверским, варварским поступком доктора Любарского.

Уходя из комнаты, где лежат раненые первого батальона смерти, доктор Любарский распорядился:

- Не давайте, сестра, сегодня никому из них лекарства…

Трое тяжело раненых, поручик Васильев, унтер-офицер Петручек и рядовой Растрепин были наказаны доктором и оставлены на ночь без морфия.

Петручек всю ночь ходил по комнате, теребил то место, где у него была рука, и от боли рыдал навзрыд. Растрепин стонал на постели.

Поручик Васильев послал к доктору записки: «Просим дать что-либо для спокойного сна». Доктор даже не ответил. Послали за сестрой.

Одна из сестер явилась и предложила средство, которое у нее было под рукой. Раненые промучились всю ночь и сегодня надумали позвонить в редакцию.

- Мы шли умирать, - говорят они, - а с нами не могут даже по человечески обойтись.

На фронте эту горсть смельчаков не поддержала дивизия, в тылу над ними издеваются врачи и сестры, обзывают их «скотами», отказывают им в помощи, и они не решаются даже жаловаться.

Кому? Кто заведует городскими лазаретами и санитарной частью в Петрограде?

Кажется, никто. На кого нападешь, а может так случится, что доктора Любарского еще похвалят, а раненых людей, измученных физически и нравственно, обвинят в несуществующих проступках.

- Я не мог ничего ответить доктору, когда он бранил меня и называл на ты, - говорит поручик Васильев: «Доктор находился при исполнении служебных обязанностей и мне грозила бы тяжкая кара… Мы только ждем, чтобы нас отправили по своим местам на родину… Скорее бы отсюда выбраться»…

***

246 городской лазарет, в котором расправляется с ранеными усвоивший все немецкие замашки и в совершенстве постигший германскую жестокость доктор Любарский, имеющий ревностных последователей в лице докторши Бандалиной, прославившейся в лазарете своей грубостью, и сестры милосердия Артемьевой – помещается в Петрограде, в доме № 135 по Невскому проспекту.

Раненые «батальона смерти» лежат в конурах, именуемых первым отделением. Их, вероятно, нарочно запрятали в один из худших лазаретов, в то время, как институтские залы и обширные палаты отведены под сифилитиков.

Как военный корреспондент, работавший два с половиной года на фронте, я считаю своим нравственным долгом довести о возмутительном обращении с ранеными героями до сведения военного министра Керенского, председателя Красного Креста Покровского и городского головы Шнейдера. Русское общество тоже обязано знать о том, что в столице безнаказанно издеваются над людьми, не жалевшими своей жизни для своего народа и своей родины.

За их храбрость – на фронте им отплатили предательством, за их самопожертвование над ними измываются - в тылу.

Ал. Ксюнин.

(вечерняя газета Время)


23 июля

Петроград

Предупреждение А.Ф. Керенского. А.Ф. Керенский получил следующее письмо:

«Решаюсь предупредить вас, - пишет за полной своей подписью и с указанием точного адреса некая гражданка, - чтобы вы оберегали себя. На вас, Александр Федорович, готовится покушение со стороны большевиков солдат и матросов. Об этом свободно они рассуждали в вагоне 3 класса, шедшего из Ораниенбаума в Петроград, с которым ехала я. Все они были против вас и особенно кронштадтские матросы».

Дальше указываются приметы.

Настроение в Кронштадте. Комиссия, командированная в Кронштадт для обследования обстоятельств, предшествовавших событиям 3 – 5 июля, оказалась вынужденной прервать свою работу и возвратиться в Петроград. Комиссии этой приходилось проводить допрос на отдельных судах и портах кронштадтской крепости. В течение первых дней работа шла успешно, но по мере того, как в Кронштадте снова стало нарастать оппозиционное всех и всему настроение, следственная комиссия становилась все в более и более затруднительное положение. То там, то тут комиссию стали встречать свистками, протестами, а затем даже угрозами. В последние дни угрозы приняли настолько серьезный характер, что о спокойной следственной работе не могло быть и речи, и комиссия оставила Кронштадт.

Приказ об аресте Троцкого и Луначарского. Прокурор петроградской судебной палаты Каринский отдал распоряжение начальнику уголовной милиции об аресте большевиков Троцкого и Луначарского. Арест Троцкого и Луначарского находится в связи с расследованием событий 3 и 5 июля.

(Утро России)

Подготовил Евгений Новиков


*Стилистика и пунктуация публикаций сохранены