Создание централизованного государства сопровождалось в нашей стране столкновением привилегированных классов, в том числе на правовом и законодательном полях. О том, как борьба за важнейший ресурс — рабочую силу — привела к конкуренции на Руси двух правовых систем в вопросе построения отношений с крестьянством, рассказывает в седьмом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

В XV–XVI веках правовое положение русских дворян в Московском княжестве упрочивается. Расширение их прав напрямую связано с процессом создания русского централизованного государства.

Иван III (1440–1505гг.) первый из московских князей именуется не только «великим князем всея Руси», но и в дипломатической переписке его уже называют «царем». В это же время появляется и такой атрибут государства, как двуглавый герб. Всё больше русских земель и княжеств «подходит под руку» Ивана III Великого. В них устанавливаются порядки московского княжества, т.е. юрисдикция нового объединенного государства.

И все это делается государем с помощью своих служилых людей — дворян. Именно это сословие выполняет роль социальных скреп формирующейся державы. Причем очень часто это выглядит не только фигурально, а в полном смысле — натурально.

Присоединив очередную территорию, великий князь не просто насаждает в ней свои уставы, но и физически размещает здесь своих верных людей. Точнее — «испомещает», т.е. дает земельные угодья – поместья. И эти помещики выступают в дальнейшем надежной социальной составляющей новых присоединенных областей. Иван III как бы располагает на занятой территории свои гарнизоны. При этом он наделяет большими правами этих поселенцев и надежно их права защищает.

Великий князь поселяет своих дворян не только на свободных землях. В некоторых центрально-русских княжествах плотность населения была уже к тому времени довольно высока, и в полном смысле незанятых угодий оставалось немного. Поэтому московский князь своими решениями насильно сгоняет с земель прежних владельцев (бояр), нарушая их права на наследственную земельную собственность, и передает эти участки своим дворянам.

Так, одним из самых крупных приобретений Ивана III была обширная Новгородская земля. Здесь он поступает так же, как и в других местах: в 1487 году им было принято решение о выселении из города всей землевладельческой аристократии и конфискации их вотчин. И зимой 1487–1488 года из Новгорода было выселено около 7 000 человек — бояр и «житьих людей» (это более мелкие землевладельцы, чем бояре). В следующем году из этого города выселили еще более тысячи купцов и «житьих людей». Их вотчины были конфискованы, а затем розданы на поместном праве московским дворянам.

Разумеется, помещикам раздавались земли уже заселенные крестьянами: пустующие участки по тем временам не представляли собой ценности из-за отсутствия земельного рынка. Отсюда и необходимость сгона с обрабатываемых угодий прежних землевладельцев.

Таким образом, дворяне наделялись великим князем не столько земельными угодьями, сколько крестьянами. Поборы с них на основе феодального права и составляли главный доход помещичьих семей. Размер взимаемого с крестьян оброка никакими законами не ограничивался, т.е. дворянам предоставлялось право самим произвольно устанавливать объем крестьянских платежей и повинностей.

Своеобразный предел в росте поборов устанавливали сами крестьяне в форме ухода от наиболее алчных помещиков. В тех поместьях, где уровень эксплуатации оставался в разумных пределах, крестьяне продолжали веками проживать на одном месте, выполняя надлежащие обязанности, возложенные на них государством, по содержанию своего господина.

Однако большой объем прав дворян в отношении зависимых крестьян и отсутствие в законах ограничителя для помещиков в поборах приводило к тому, что, пожалуй, большинство из них переходило разумные пределы в степени эксплуатации крестьян, что и вынуждало земледельцев уходить от своих господ. Поэтому на протяжении долгого времени для помещиков оставалась проблема удержания крестьян на пожалованных землях. Дворяне все настойчивее требовали от великого князя расширения своих прав относительно свободы крестьян.

Судебник 1497 года предоставил им такие права, ограничив время перехода крестьян Юрьевым днем. Но это не решило самую острую для помещиков правовую проблему: крестьяне продолжали уходить и в другое время. Правда, теперь их переходы вне пределов разрешенного «юрьевского» периода уже стали называться бегством. Соответственно, появилась категория «беглых крестьян» или, как говорилось в правовых актах того времени — просто «беглых».

Большое количество беглых крестьян породило другую правовую проблему: можно ли возвращать беглецов на прежнее место в случае их обнаружения хозяином. Если речь шла о недавно сбежавших, то вопрос решался на базе сложившейся нормы обычного права: таких немедленно возвращали силой. Также просто решался вопрос, если крестьян находили на ранее пустовавших землях, которые никому из других феодалов не принадлежали.

Но если сбежавшие крестьяне переселились на земли какого-либо другого землевладельца, обзавелись там хозяйством и прожили несколько лет, то в этом случае и возникали правовые вопросы. Здесь пересекались интересы двух феодалов.

Новый хозяин сбежавших крестьян не был заинтересован в потере источника дохода в виде доставшейся ему крестьянской семьи, которую он на новом месте уже обложил своим оброком. Он требовал от прежнего владельца серьезных доказательств факта принадлежности ему беглецов. Поэтому дело разрешалось только путем обращения в княжеский суд.

Пострадавший помещик, отстаивая свои права, писал челобитную, и начиналась длительная судебная тяжба. В ходе таких многочисленных разбирательств естественным образом вставал еще один правовой вопрос — о сроке сыска беглых крестьян. Эту правовую проблему могло решить только государство. Но данная задача очень долго не решалась, и срок давности не был установлен в XV–XVI веках. Дело в том, что в придворных кругах были и «лоббисты» противоположных интересов.

В нашей учебной литературе издавна проблема крепостного права подается упрощенно — в нем, мол, были заинтересованы все феодалы: и бояре, и дворяне-помещики. Но дело обстояло не совсем так. Ведь большинство беглых крестьян бежало не на юг, где стало складываться сословие вольного казачества, а в боярские вотчины поблизости. Почему?

Загадка объясняется очень просто. У помещиков число крестьян исчислялось часто десятками, а в громадных боярских вотчинах счет шел на сотни душ и даже на тысячи. Поэтому боярин мог устанавливать относительно небольшой оброк для крестьян, и жить на эти доходы в роскоши. А вот помещики, чтобы содержать семью, приобретать боевого коня, покупать необходимое дорогое оружие облагали своих немногочисленных крестьян нещадно.

Поэтому размер оброка у помещичьих и боярских крестьян мог различаться в 2–3 раза в пользу последних. Вот и бежали крестьяне главным образом к боярам, имевшим с этого дополнительный доход и, соответственно, никак не были заинтересованы в закрепощении крестьян, что бы ни говорили об этом учебники.

Более того, боярские управляющие часто ездили по помещичьим деревням и сманивали к себе крестьян, обещая им более низкие оброки и более легкие повинности. При этом боярские порученцы могли даже уплатить помещику «пожилое» за крестьянина, чтобы тот смог законно уйти к боярину в Юрьев день.

И в 1597 году царским указом устанавливается срок сыска беглых крестьян. Он составил 5 лет. В этой цифре ощущается компромисс: помещики, конечно же, хотели, чтобы этот срок давности был побольше, а бояре, напротив, были за более короткий срок, после которого помещики уже не имели бы права возвращать к себе крестьян.

И далее, отслеживая ситуацию с указанными «урочными летами», мы можем по этому показателю наблюдать рост прав дворян в отношении свободы крестьян. В начале XVII века срок сыска устанавливается в 5,5 лет (по крохам добиваются помещики положительной для себя динамики). Уложение о крестьянах 1607 года увеличило срок сыска беглых крестьян до 15 лет, но в это время в стране бушевало восстание Ивана Болотникова, и на практике этот срок помещики и власти не решились применять. В 1639 году был установлен срок в 9 лет, в 1641 году — в 10 лет.

Таким образом, мы видим, что государство все более становится на сторону помещиков, защищая их интересы и расширяя их права. И наконец Соборное уложение 1649 года полностью отменяет срок давности сыска крестьян, и термин «урочные лета» уже больше не упоминается в русском законодательстве. Теперь убежавших крестьян помещики могли отыскивать бессрочно и возвращать их в свои имения на законных основаниях.

Такой финал борьбы помещиков за свои права, за введение крепостного права можно считать большой победой данного класса. Окончательно закрепив за собой крестьян, помещики еще более увеличили оброки и повинности своих крепостных. На это они имели полные неограниченные права.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 28 августа