США, Англия и Франция обещают поддержку генералу Краснову в борьбе с советским строем: «все правительства мира, стоящие на почве законности и порядка, составят единую коалицию для борьбы против большевизма, усилия всех держав будут направлены на то, чтобы свергнуть в Центральной России власть большевиков и восстановить единую Россию». 

Мировые державы готовы оказывать Краснову и другим белогвардейским движениям финансовую поддержку, для чего они договорились делать ежемесячные взносы. Сообщается, что Краснов очень воодушевлен переговорами и настроен оптимистично.

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 1 ноября 1918 года*.

Заговор империалистов против Советской России

Из Киева из вполне достоверных источников, Советским Правительством получены следующие сведения. Так называемое правительство Краснова по соглашению с реакционным так называемым правительством Кубани вступило некоторое время тому назад в секретные переговоры с представителями держав Согласия. Во время этих переговоров английский делегат заявил Краснову, что согласно выбранному правительствами держав Согласия плану, все правительства мира, стоящие на почве законности и порядка, составят единую коалицию для борьбы против большевизма, что усилия всех держав будут направлены на то, чтобы свергнуть в Центральной России власть большевиков и восстановить единую Россию, в которой господствовал бы общественный порядок. В силу этого плана все державы будут поддерживать нападение, которое добровольческая армия вместе с астраханской армией, сформированной на Украине южной армией и формирующейся во Пскове северной армией единовременно предпримут против центральной России. По предложению английского делегата, Краснов составил меморандум на имя германского правительства с сообщением о том, что по предложению Англии, Франции и Америки, все правительства должны объединиться для борьбы против Советской России, и что на всеобщем мирном конгрессе будет предоставлена восстановленная единая Россия, избавившаяся от большевиков. Каждое из правительств держав Согласия обязалось вносить ежемесячно определенные суммы для поддержки Краснова и других белогвардейских организаций. Просьба о такой же денежной поддержке была Красновым включена и в его меморандум германскому правительству. По дальнейшим сведениям, делегаты Краснова уже прибыли в германскую ставку. По имеющимся в Киеве сведениям обсуждение меморандума Краснова в германской ставке уже началось, и будто бы делегаты Краснова уже сообщают о полученном принципиальном согласии ставки, сопровождаемом, однако, оговорками о том, что это согласие должно быть поставлено в зависимости от целого ряда условий в области мировой политики, так что оно еще не может считаться окончательным. В кругах, близких к Краснову, господствует оптимистическое настроение относительно исхода этих переговоров.

(Известия Ц. И. К.)

Жилищная неразбериха

Кажется ни одно из мероприятий Советской власти не было так изуродовано и перелицовано «на местах», как декрет о расселении бедноты и выселении или переселении буржуазии.

Центр и районы в разрешении этого вопроса как-то сразу потеряли всякие точки соприкосновения.

Сперва жилищные инспекции в районных советах думали справиться с этим делом самостоятельно, своими силами, только руководясь инструкцией центра.

Но увидев непомерные трудности, с которыми сопряжено вселение и выселение, они приступили к созданию в районах «исполнительных» комиссий из представителей профессиональных организаций, фабрично-заводских комитетов, партийных ячеек и районных «чрезвычаек».

Некоторые из этих исполнительных комиссий (напр. в Басманном районе) начали действовать так решительно, что центр заволновался. 

Но так как одного волнения было недостаточно, то скоро инструкция центра была основательно позабыта и на местах были выработаны свои инструкции, одна другой решительнее, одна другой бесповоротнее.

Скоро дело расселения и выселения перешло уже в руки мелких рабочих организаций, образовались жилищные комиссии в каждом фабрично-заводском комитете, в каждом районном правлении профессионального союза.

Каждая из них действовала самостоятельно, на свой риск и страх.

Центр объявлял мебель неприкосновенной. 

На местах объявили мебель собственностью коммуны.

В центре все население делили на четыре категории: остающихся, уплотняемых, переселяемых и выселяемых.

На местах сплошь и рябом оказывалось только две категории: остающиеся и выселяемые за пределы Москвы.

Одна жилищная ячейка мешала работать другой жилищной ячейке. Один район нарушал весь план расселения, выработанный в другом районе, центр мешал районам и районы мешали центру.

Во всю эту жилищную неразбериху, «кувыркание», как ее назвал один советский деятель, вмешались, кроме того, еще и различные ведомства.

Военное ведомство расселяло по районам воинские части без ведома районов и центра. Солдаты занимали холодные особняки, совершенно не пригодные для казарм, а рабочие клубы, театры и столовые ютились в маленьких каморках.  

Тысячи советских работников получили от своих ведомств «охранительные грамоты», по которым они не подлежали выселению или переселению несмотря на то, что местные комиссии признавали их «типичными буржуями».

И если ко всему этому прибавить еще «выжидательное» отношение самих вселяемых рабочих, их недоверие к газовым плитам и паркетным полам, отсутствие транспортных средств, топлива и мебели, то мы убедимся в том, что разрешение жилищного вопроса в Москве, заблудилось в таком лабиринте «личных усмотрений», что отсюда его выведут только героические усилия.

Думается, что вся ошибка в том, что центр с самого начала потерял в разрешении этого вопроса «бразды правления», смутно представляя себе положение дел на местах.

Если нужна дисциплина партийная, дисциплина на фронте, то почему она признается ненужной в урегулировании жилищного вопроса?

И. Громов.

(Коммунар) 

Подготовил Евгений Новиков

*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены