Верховный трибунал продолжает разбирать самое громкое дело после Октябрьской революции: о попытке госпереворота, в которой принимали участие английские, французские и американские дипломаты. «Обстановка заседания носит торжественный характер», — рапортует пресса. В ходе слушаний становится известна масса любопытных подробностей подготовки и реализации восстания эсеров: фамилии агентов-шпионов и тайный шифр хранились в трости американского консула, участники заговора пытались подкупить латышских стрелков, а также вербовали видных чиновников и известных бизнесменов, иностранные дипломаты тратили баснословные деньги ради свержения власти большевиков.
РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 28 ноября 1918 года*.
Дело Локкарта
Обвиняемые по делу заговора империалистов против Советской Республики предстали 28 ноября в числе 20 человек перед судом Верховного Трибунала.
Обстановка заседания носит торжественный характер, присутствуют представители шведской и датской миссий, в местах для публики представители Советской власти и родственники обвиняемых. Фотограф от «Роста» снимает картину заседания.
Защита возбуждает устно и письменно целый ряд ходатайств о вызове дополнительных свидетелей, что трибуналом отклоняется.
Затем читается обвинительный акт, сначала на русском, затем на французском языках. От чтения его на чешском языке чешские граждане отказываются.
Объяснение наиболее активных деятелей международной авантюры, как американского агента Коломатиана, бывшего генерал-майора Загряжского и других, что их поездки по разным городам и собранные ими донесения о политическом и экономическом положении разных местностей России преследовали исключительно коммерческие цели, опровергаются не только показаниями свидетелей Петерса и Берзина, но и письмом Рене Маршана на имя президента французской республики Пуанкаре, оглашенном в свое время на страницах «Известий».
Все подсудимые отрицают свое участие в деяниях, которые ставятся им в вину.
После опроса обвиняемых суд переходит к допросу свидетелей.
Председатель В.Ч. К. тов. Петерс твердо и определенно подтверждает свои показания, изложенные в обвинительном акте. Он рассказывает подробно, как командир первого латышского дивизиона Берзин доложил ему о попытке английского посланника Локкарта и французского консула Гренара подкупить его для выступления со своими стрелками против Советской власти, как Берзин после данных ему тов. Петерсом указаний вступил в эту контр-революционную организацию и своими показаниями способствовал раскрытию подробностей заговора, а также аресту многих его участников. В три приема Берзин вручил тов. Петерсу 1.200.000 рублей, данные ему агентом Локкарта английским офицером Рейли.
Первые сведения о контр-революционной деятельности англо-французской миссии В. Ч. К. получила в Петрограде во время саботажа после октябрьской революции. Так, американский инженер Бари и др. помогали большими денежными средствами саботажникам и способствовали вербованию людей для отправления на Дон и Каледину, а также посылали на юг автомобили.
В Москве же, в мае месяце, до Ч. К. стали доходить слухи о вмешательстве союзников во внутренние дела России.
С Локкартом тов. Петерс встретился в первый раз, допрашивая его в своем кабинете. К нему привели арестованного на основании показания тов. Берзина американского гражданина и просили допросить его, так как он знает английский язык. Когда Локкарт назвал себя, то Петерс сказал ему, что не имеет права допрашивать представителя английской миссии, но предлагает ему добровольно ответить на некоторые вопросы, которые он ему предложил. Локкарт на это согласился и в своих ответах подтвердил факт разговора с Берзиным, указав, что, кроме него, действовали еще представители морской, военной и транспортной миссии. Локкарт признал также, что у американского консула Пулля состоялось заседание, на котором была признана необходимость борьбы с Советской властью и решено было внести дезорганизацию в состав латышских стрелков. Дезорганизацию железных дорог взяли на себя Бертомон и Серповский-Коломатиано. Когда тов. Петерс предложил Локкарту подписать данные им показания, Локкарт, отказался, заявляя, что становится на чисто официальную почву отношений. Вскоре после этого тов. Карахан позвонил Петерсу и заявил, что Локкарт хочет переговорить с ними не официально, а как человек с человеком. Тов. Петерс согласился на этот разговор, во время которого выяснилось кое-что существенное для дела, но в виду данного Локкарту честного слова тов. Петерс не считает для себя возможным приводить этот разговор на суде.
При обыске в особняке Берга, где жили представители французской миссии, было найдено письмо Рене Маршана на имя Пуанкаре. Рене Маршан не был допрошен, так как спустя три дня после обыска уехал. Письмо его было сфотографировано, и подлинник и фотография были переданы в следственную комиссию.
По словам тов. Петерса сведения о собрании у Пулля показались ему правдоподобными потому, что доложивший о нем в В. Ч. К. французский офицер был взволнован до безумия, почти плакал от возмущения, что союзники и особенно французы, призванные спасти Россию, строили предательские планы о взрыве мостов и о поджоге продовольственных складов с целью погубить ее.
Локкарту разрешено было выехать из России после того, как комиссариат иностранных дел вошел в соглашение с английским правительством относительно выезда из Англии представителей Советской России.
Относительно Трестара, заведовавшего автомобильными складами Московского военного округа, тов. Петерс устанавливает, что он имел самую тесную связь с английским офицером Сидлеем Рейли, и предоставлял ему возможность пользоваться Советскими машинами. У Трестара нашли расписку Рейли в получении последним от Трестара взаймы 15.000 рублей.
Тов. Петерс подтверждает, что у Коломатиана был найден шифр в трости, и список с 32 фамилиями под номерами, обозначавшими его сотрудников. Вынужденный расшифровать обнаруженные у него документы, Коломатиано объяснил, что имел в своем распоряжении определенную организацию сотрудников, которые давали ему информации исключительно коммерческого характера. Он сознавался также в том, что принимал участие в заседании у Пулля. О характере этого заседания тов. Петерс ему вопроса не ставит, так как этот характер был для него вполне ясен.
Командир латышских стрелков т. Берзин в данных суду показаниях также подтверждает свои предварительные объяснения, изложенные в обвинительном акте. Вначале бывший офицер Шмитхен, а затем Локкарт уговорили его перейти со своими стрелками на службу к англичанам, утверждая, что положение советского правительства непрочно, и латышам служить Советской власти нет никакой выгоды.
— Если вы перейдете на сторону англичан, говорил Локкарт, вы можете получить от нас сколько угодно денег. — Вместе с тем мы освободим Латвию от германцев и дадим ей возможность полного самоопределения.
Согласно указаниям тов. Петерса, Берзин сделал вид, будто принимает это предложение и завел сношения с членами организации, с Гренаром, Рейли и др. англо-французскими агентами, от которых узнал их намерения. По плану Локкарта два подкупленных латышских полка должны были направиться в Вологду на помощь англичанам, оставшиеся же в Москве латышские части должны были захватить главные государственные учреждения и арестовать заседание Ц. И. К. во главе с Лениным и Троцким, которые должны были быть убиты.
По объяснениям агентов Локкарта деньги они получали от богатых русских людей в обмен на чеки, уплатапо которым должна была производиться в Англии.
Берзин подтверждает также слова Локкарта, что патриарх Тихон обещал приложить все усилия к тому, чтобы вызвать симпатии народных масс к перевороту, если он совершится.
Затем вызывается к допросу жена Трестара З.И. Чеснокова, которая должна была установить факт знакомства Трестара с Рейли в Америке. После первых слов, произнесенных слабым голосом, свидетельница впадает в глубокий обморок. Председатель объявляет перерыв заседания, во время которого бесчувственную свидетельницу выносят из зала.
(Известия Ц. И. К.)
Подготовил Евгений Новиков
Продолжение читайте завтра, 29 ноября
*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены
