Русская церковная власть обрела фактическую самостоятельность еще в XV веке. Однако русское патриаршество было утверждено только в 1593 году. Повышение правового статуса главы русской церкви стало залогом для обострения соперничества между светской и духовной властями.

О том, как русскому правительству удалось добиться от константинопольского патриарха предоставления собору местных епископов права поставления московских патриархов, а также об экономико-политических контекстах этого события рассказывает в десятом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.


В 1448 году на Соборе русских епископов в Москве, без согласования с Константинопольским патриархом, был избран митрополитом не грек, а соотечественник — Иона. После этого русская церковная власть стала самостоятельной и только номинально считалась зависимой от патриарха. И в Константинополе мирились с этим. А почему? Да потому, что у патриархии был в этом свой интерес, и совсем не из духовной сферы.

Русский митрополит получал большие вотчинные доходы с земель и значительные доходы церковные. От поставления епископов ему шли пошлины и дары как от поставленного, так и от его епархии. Во время своих поездок митрополит также получал много даров, а духовенство, кроме того, везде платило ему «подъезд» на содержание со свитой и обеспечивало подводами.

Важную статью доходов митрополита составляли судные пошлины с духовенства и мирян за церковный суд. В своей собственной епархии митрополиты, как и все архиереи, получали со всех церквей дань, петровские и рождественские сборы, «подъезд», пошлины ставленые, сбор на десятильников и других служилых и домовых людей.

При таких средствах кафедра русского митрополита по богатству занимала первое место в Константинопольском патриархате. Патриархи и императоры смотрели на нее как на весьма важный источник своих доходов, и усердно старались сохранить ее, пусть номинальную, зависимость от Византии.

Предыдущие митрополиты-греки пересылали из России в Грецию и Византию большие суммы, и потому константинопольский патриарх сохранял надежду на то, что и в дальнейшем ему удастся вернуться к тому, чтобы в Москву им назначались митрополиты-греки. Этот пост был весьма привлекательным по своему богатству, значимости, авторитету и объему прав.

Двор митрополичий был устроен как двор удельного князя. Митрополит имел право содержать своих бояр, отроков, слуг, стольников, конюших и другие чины; у митрополита был и свой полк с воеводой. Для управления митрополичьей областью у него имелись особые духовные и светские органы митрополичьей власти.

Постоянными помощниками митрополита по управлению были его соборяне, составлявшие постоянный совет, его «клирос». В Киеве всеми делами заведовал наместник митрополита из духовных лиц. Разные духовные — судные и административные — дела поручались иногда протопопам и архимандритам. Для суда над церковными людьми по гражданским делам и для сборов с духовенства назначались из мирских людей митрополичьи десятильники, в ведении которых были округа из нескольких приходов, а для управления вотчинными волостями — волостели.

В итоге, при таком высоком правовом статусе и степени самостоятельности русской церкви ее союз с восточной церковью выражался, пожалуй, только в одних вспомоществованиях страждущему востоку. За ними почти каждый год приезжало в Россию по нескольку духовных лиц от восточных иерархов, а также из афонских, палестинских, египетских, сербских и других монастырей. Все эти дары с русской земли могущественные православные патриархи не стеснялись называть «милостыней».

После захвата Константинополя турками в 1453 году даже номинальная зависимость русского митрополита от патриарха уже выглядела неуместной, так как Россия стала могущественной державой, а патриарх оказался подданным турецкого султана.

К этому присоединилось еще подозрение относительно сохранения «истинного» православия в греческой церкви, доходившее до того, что около 1480 года в архиерейскую присягу в Московском государстве было официально внесено «обещание» или обязательство не принимать от греков никого ни на митрополию, ни на епископии.

Таким образом, расширение прав русской православной церкви и возвышение статуса ее главы до самого высшего уровня в церковной иерархии — патриарха — было обусловлено целым рядом событий и факторов. К ним, в первую очередь, можно отнести рост могущества Московской державы, попытки Константинополя установить унию с папой римским и католической церковью, что было воспринято на Руси как «изменническое отступление» от чистоты ортодоксального православия, и захват турками Византии и Константинополя.

В 1586 году прибыл в Москву за милостыней антиохийский патриарх Иоаким; это был первый случай приезда в Москву одного из православных патриархов. Воспользовавшись его приездом, царь Федор на совете бояр и духовенства предложил идею: нельзя ли при посредстве приезжего святителя устроить на Москве собственный патриаршеский престол.

Мысль эта была всеми одобрена, и с этим обратились к приехавшему в гости патриарху. Иоаким тоже одобрил эту инициативу, но заметил, что для ее реализации нужно согласие всех восточных патриархов. Уезжая из Москвы, он обещал поспособствовать претворению в жизнь этой идеи и внести соответствующее предложение собору восточной церкви.

Летом 1588 года в Москву прибыл сам константинопольский патриарх Иеремия, и русское правительство также поспешило воспользоваться его приездом для более решительной постановки вопроса ο русском патриаршестве.

Быть патриархом в Москве сначала предложили было самому Иеремии. Но при этом взяли в расчет и крайнее неудобство иметь патриархом грека, к которому относились недоверчиво. К тому же он не знал ни русского языка, ни русских обычаев. С другой стороны, ни царю, ни Годунову, правившему всеми делами, не хотелось отстранять от себя наличного первосвятителя Русской церкви, митрополита Иова, к которому они оба чувствовали полное доверие.

Поэтому патриарху предложили жить не в Москве, где по-прежнему оставляли Иова, а во Владимире, ο котором весьма кстати вспомнили теперь как ο городе, возникшем раньше Москвы. Иеремия не согласился на это, говоря: что это за патриаршество, если жить не при государе? Тогда уже прямо предложили ему поставить патриархом Иова.

Торжество поставления совершилось 26 января 1589 года. При отъезде из Москвы Иеремия оставил здесь уложенную грамоту об учреждении им патриаршества и обещал по возвращении на восток провести это дело через собор восточных иерархов.

Собор состоялся в Константинополе в 1590 году. Но поскольку на нем не было патриарха александрийского Мелетия Пигаса, который не одобрял действий патриарха Иеремии в Москве как совершенных без полномочия других патриархов, то собор ο патриаршестве, по желанию московского правительства, был созван в Константинополе снова в 1593 году с участием и Мелетия.

Русское патриаршество было утверждено с назначением для нового патриарха пятого места, после иерусалимского. Право поставления московских патриархов было полностью предоставлено собору местных епископов.

Учреждение патриаршества не произвело принципиальных перемен в правах русского первосвятителя. Общий иерархический строй Русской церкви остался таким же, каким был при митрополитах. Вся разница по сравнению с прежними временами сводилась в этом отношении лишь к тому, что глава РПЦ сравнялся с другими православными патриархами по своей самостоятельности и к атрибутам его иерархической чести.

Прежние богослужебные преимущества первосвятителя — белый клобук и саккос — перешли ко всем митрополитам нового патриархата; патриарх стал отличаться от них крестом на митре и на клобуке, бархатной цветной мантией с образами на скрижалях, саккосом с нашивной епитрахилью, преднесением пред ним креста и в церковных ходах свечи. Во время служения он облачался среди церкви, тогда как прочие сослужившие с ним архиереи — в алтаре. Один только патриарх садился на горнее место. Наконец, один только он причащался сам, прочие же архиереи принимали причащение из его рук.

Β своей административной обстановке патриарх окружил себя большей сравнительно с прежним временем пышностью и величием. Если ранее все дела по церковному управлению митрополиты поручали вести разным доверенным лицам, то теперь место этих лиц заняли целые учреждения — приказы наподобие царских, состоявшие каждый из боярина, дьяков и подьячих.

Таких приказов было три: 1) судный; 2) казенный, ведавший всякими церковными сборами патриарха; 3) дворцовый, заведовавший вотчинами и домовым хозяйством патриаршего дома.

Учреждение патриаршества на Руси привело к росту авторитета церкви, а повышение правового статуса ее главы создавало предпосылки для нового витка соперничества между светской и духовной властями. В зависимости от личностных характеристик патриарха и царя дело могло доходить и до «двоевластия».

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 26 февраля