Репрессии и террор не заставили старообрядцев отказаться от своих правил совершения религиозных ритуалов. В результате на уступки пришлось пойти государству, которое стремилось регламентировать все сферы деятельности всех частей населения. Светские власти решили легализовать в общественной жизни тех, кого признали еретиками, и поставить их себе в подчинение. 

О процессе постепенного уравнивания в правах старообрядческого духовенства со священниками новобрядцами рассказывает в шестнадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Церковные реформы периода абсолютизма превратили православное духовенство в часть государственного аппарата. Однако в полное подчинение государству не попало большое число священников старого обряда. 

После анафем Московского собора 1656 года и Большого Московского собора крестящиеся двумя перстами объявлялись еретиками, отлучёнными от Троицы. Для борьбы со старообрядцами применялись довольно жесткие меры. Позднее формулировка в отношении старообрядцев, признающих церковные таинства, смягчилась, они стали называться официально не еретиками, а раскольниками.

Однако репрессии в их адрес и даже жестокий террор, сопровождавшийся казнями и сожжением еретиков, не дал желаемых результатов. Не заставило старообрядцев выйти из старой веры и обложение их двойными податями. 

Более того, число старообрядцев даже увеличивалось: это стало реакцией на радикальные реформы Петра I, которые были направлены на слом всех прежних старых устоев русской патриархальной жизни. Консервативное крестьянство таким путем выражало свой протест против всех новшеств в государстве, обществе и церкви.

Таким образом, для абсолютистского государства, которое стремилось регламентировать все сферы жизни, нерешенной оставалась проблема управления значительной частью населения и регулирования отношений со старообрядческими священниками. 

Права этого отряда духовенства нуждались в более четкой определенности. Держать их далее в статусе преступников представлялось неконструктивным и неестественным. Государство стало склоняться к тому, чтобы легализовать старообрядческую церковь в общественной жизни и поставить ее себе в подчинение. 

Видимо, для государства было не столь важно отклонение в обрядности, сколько то, что раскольнические священники являлись независимыми и не контролировались официальными церковными органами, православными епископами и властями. Особенности совершения ритуалов у старообрядцев признавались меньшим из двух зол. Главным было поместить и этот отряд духовенства под юрисдикцию государства.

Некоторые тенденции веротерпимости к старообрядцам проявились в начале царствования императрицы Екатерины II, когда обер-прокурор Иван Мелиссино разработал особый проект примирения староверов с Церковью. В этом документе предлагалось разрешить совершение православными священнослужителями богослужений по старым книгам, но при условии установления за ними надзора Святейшего Синода. 

Знаком терпимости к старым обрядам было также заявление совместной Конференции Синода и Сената от 15 сентября 1763 года о том, что «обычай креститься двумя перстами не есть доказательство принадлежности к расколу и запрещать его не следует».

В свою очередь, и старообрядческое духовенство со временем было вынуждено делать шаги навстречу государству и официальной церкви, так как со сменой поколений у них шло вымирание священников, которые были еще до раскола поставлены должным порядком вышестоящими иерархами прежней общей церкви. 

Своей независимой системы посвящения в духовный сан старообрядцы не установили. Поэтому в их среде и появилось движение в пользу поиска компромиссов с господствующей церковью.

В развитие указанных тенденций в XVIII веке возникла идея «единоверия», то есть предоставления возможности служения по старому обряду в отдельных приходах. Иначе говоря, священники староверы получали право сохранить свои обряды, но при этом они признавали над собой власть православных епископов и Священного Синода. 

Однако при этом клятвы-анафемы соборов XVII века против двоеперстия и старых обрядов оставались в силе. Поэтому сторонники существования старого обряда в лоне Синодальной церкви придумали свою трактовку «клятв», согласно которой клятвы были якобы наложены не против самих обрядов, а только против приходов и священников непокорных епископату. Соответственно, признав над собой власть официальных церковных структур, старообрядцы-единоверцы уходили тем самым из-под проклятия.

Одним из инициаторов единоверческого движения стал настоятель Успенского старообрядческого монастыря инок Никодим. Имея согласие 1500 старообрядцев, Никодим в 1783 году в прошении на имя Императрицы и Святейшего Синода в 12 пунктах изложил условия, на которых старообрядцы-поповцы соглашались воссоединиться с господствующей церковью.

Главных условий было несколько, и, в частности, раскольники просили отменить клятвы прежних русских соборов на старые обряды и предлагали даровать им своего «хорепископа», который бы подчинялся непосредственно Святейшему Синоду, но имел бы право на поставление священников в старообрядческой церкви. 

Ну и конечно, ходатаи просили разрешения совершать все свои богослужения по-старому, дониконовскому чиноположению, а также, чтобы они имели право не брить бороды и не носить «немецкого платья».

После нового прошения староверов в 1787 году им в 1788 году по решению Священного Синода были присланы священники. А 18 июня 1780 года архиепископ Никифор Феотоки, с согласия императрицы Екатерины II  освятил первый старообрядческий храм. 

Однако старообрядческое духовенство все же ещё не признавалось равноправным со священниками нового обряда. А старые обряды не рассматривались на тот момент в Синодальной Церкви как «равночестные». Тот же Никифор Феотоки, имевший поручение налаживать связь между старообрядцами и Синодом, писал в своем послании раскольникам о том, что все их учителя были людьми «не православными», но «поскольку старообрядцы готовы к соединению и признают священство и таинства, совершаемые новообрядческим духовенством, то новообрядческие архиереи готовы принять старообрядцев по снисхождению».

Итак, старообрядцы, признавшие над собой главенство Священного Синода и православного епископата, были «по снисхождению» приняты в лоно РПЦ. Но что было делать с решениями древних соборов, наложивших проклятье на этих «еретиков»? И здесь был найден компромисс. Клятвы, наложенные соборами XVII века на всех крестящихся двоеперстно и пользующихся древними обрядами, не отменили. Но с того, кто соединялся с новообрядцами (становился единоверцем), епископы снимали эти клятвы.

Неравноправие духовенства старого обряда, однако, продолжало сохраняться и состояло в некоторых серьезных ограничениях. Так, старообрядческий, т. е. теперь единоверческий, священник не имел право принимать причащение у верующего нового обряда. Новообрядец мог причаститься у единоверца только при крайней нужде и в смертном случае, «если бы не случилось найти православного священника и церкви».

В конце XVIII века положение старообрядческих церквей, принявших единоверие, в границах Русской православной церкви  не было регламентировано в подробностях и отношение с ними предоставлялось на усмотрение местного епископа. 

В мае 1799 года московские старообрядцы,  обратились лично к императору с просьбой о даровании отдельного епископа с местопребыванием в Рогожской слободе. По мысли просителей данный епископ должен был бы управлять всеми присоединившимися к Русской церкви старообрядцами.

Позже, на основании ходатайства о принятии в единоверие старообрядцев нижегородских и московских, единоверие как форма воссоединения старообрядцев с Православной Церковью было подробно регламентировано «пунктами о единоверии» митрополита Платона, утверждёнными императором Павлом 27 октября 1800 года.

А 8 августа 1832 года было издано постановление Святейшего Синода, которое облегчало переход в единоверие т. н. «незаписным старообрядцам», но это не меняло общего прохладного отношения иерархов РПЦ к идее единоверия. Большинство архиереев придерживались взгляда на единоверие, по которому оно допускалось как временное состояние в смысле «благой надежды, что старообрядцы-единоверцы со временем просветятся Богом» и придут в согласие с главенствующей церковью.

Таким образом, старообрядческое духовенство к XIX веку по большому счету было уравнено в правах со священниками новобрядцами, но оставалось в некотором роде пасынком официальной церкви. Староверов терпели «по снисхождению» во имя установления за их деятельностью государственного контроля.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 16 апреля