В начале ХХ века стремление российского духовенства помогать нуждающимся привело их в общественную, а затем и политическую деятельность. Священники активно участвовали в первой революции и наращивали свое представительство в депутатском корпусе, где выступали на защиту широко спектра прав разных сословий. Все это привлекло внимание церковного суда.

О гражданской деятельности духовенства в межреволюционные годы рассказывает в девятнадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

В начале XX века в России обострялся масштабный социально-экономический кризис. Его можно было разрешить либеральными реформами сверху, однако они своевременно не последовали, и страна неудержимо катилась к революционному варианту разрешения накопившихся противоречий.

Во всех этих процессах принимали активное участие и представители духовенства. Так, среди революционеров-народников дети священников составляли 22%, и это при том, что удельный вес этого сословия во всем населении равнялся 0,9%.

Российское духовенство, особенно в нижнем звене, довольно откровенно и громко возвышало свой голос в защиту своих прихожан из рабочих и крестьян. Священники стали публиковаться в периодических изданиях и не только в епархиальных ведомостях. Обсуждали они и свое собственное положение, а также нужды, причем выходя на широкие обобщения правового и политического характера. Они понимали, что защита их прав и интересов зависит от решения вопросов общегосударственного уровня.

Духовенство по мере сил старалось помогать нуждающимся людям. Священники массово принимали участие в учреждении многочисленных благотворительных организаций. По данным переписи 1897 года при храмах действовало 17,3 тыс. благотворительных организации, большинство из которых возникли по инициативе и при участии их настоятелей.

Ярким примером священника-подвижника, считавшего своим долгом помогать бедному люду, может служить Георгий Апполонович Гапон. В 1902 году он составил проект новой системы благотворительных учреждений. А затем учредил и возглавил нечто вроде профсоюза - «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга».

Самозабвенно и самоотверженно работая в среде питерских рабочих и бедняков он скоро приобрёл огромную популярность. Чаще всего его помощь и заступничество оказывались в сфере прав человека. Ему нередко случалось отстаивать простых людей от различных несправедливостей, чем он вызывал к себе нерасположение и вражду со стороны власть имущих.

Наталкиваясь на сопротивление чиновников, Гапон говорил: «До царя дойду, а своего добьюсь». Известно, чем закончилось это хождение к царю 9 января 1905 года. И тогда поп Гапон призвал рабочих к забастовке. Таким образом, именно действия священника послужили поводом к началу Первой русской революции.

Итогом революции явилось дарование российскому населению всевозможных свобод: свободы слова, свободы печати, свободы союзов, свободы вероисповедания и т.п. Духовенство получило право участвовать в деятельности внецерковных общественных организаций при условии, что в их программах или действиях не содержалось «нечто явно противное учению и правилам» РПЦ.

Принципиальные изменения произошли и в сфере формы государственного правления: в России появился законодательный орган – Государственная Дума и Государственный Совет.

В Основных государственных законах Российской империи исчезло упоминание власти императора как неограниченной, а ст. 86 гласила: «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной Думы и восприять силу закона без утверждения Государя Императора».

Таким образом в России был учрежден парламент, депутаты которого избирались населением. Переход законодательной власти в руки выборных от народа позволяет нам говорить о введении ограниченной, т.е. конституционной монархии.

Право избирать и быть избранными в состав Государственной Думы получили и священники. С 1906 года Синод имел право назначать в верхнюю палату российского парламента – Государственный Совет - 6 представителей: по три от белого и черного духовенства.

Священнослужители также приняли активное участие во всех четырех выборных кампаниях в нижнюю палату парламента – Государственную Думу. Примечательно, что представительство духовенства в течение всего думского периода возрастало. В первую Думу было избрано 6 священников, во вторую – 13, в третью 45 священников и 2 епископа, а в последнюю четвертую 48 священников и 2 епископа.

Интересно, что депутаты духовенства в Думе как правило занимали активную гражданскую позицию и не были номинальными представителями своего сословия. Однако в советской историографии при описании расстановки политических сил в российском парламенте было принято относить всех депутатов священников к правому реакционному крылу.

Подобные утверждения не соответствует действительности, по крайней мере, не относится к большинству представителей духовенства в Думе. Так, после роспуска первой Думы в июле 1906 года оппозиционные царской власти депутаты удалились в Выборг и в знак протеста против роспуска парламента подписали знаменитое Выборгское воззвание, в котором призывали народ не платить правительству налоги, не отдавать своих детей в царскую армию и т.п. Всего подписантов было 180 человек и среди них было два священника. Все депутаты, подписавшие воззвание, были затем отданы властями под суд.

Если анализировать выступления депутатов-священников и результаты их голосования, то однозначно приходим к выводу о том, что в первой и второй Думах большинство из них примыкало к левым и либеральным фракциям. А вот в более консервативных третьей и четвертой Думах большая часть депутатов-священников поддерживала правых и националистов.

Значительное расширение гражданских прав всего населения Российской империи коснулось и духовного сословия. И священники все более активно стали пытаться действовать в создававшихся структурах гражданского общества.

Однако произошедший откат революции и наступивший период реакции породили у многих низовых священников разочарование в результатах Первой русской революции, что вызвало рост в их среде оппозиционных настроений. Это не обязательно приводило их в политические партии, но отразилось на их служении и поведении в быту.

Церковное начальство отмечало, что протест приходского духовенства выражался чаще всего в их «отклоняющемся поведении» в разных смыслах. С такими последствиями революции Синоду и приходилось бороться.

Церковный корпоративный суд к этому времени устарел: судебная реформа 1864 г. совершенно не коснулась церковного судопроизводства. Большинство дел о проступках духовных лиц не подпадало под действие светского суда и рассматривалось в Духовной консистории.

В светских судах подлежали рассмотрению: 1) судебные тяжбы между священниками и священников с мирянами о невыполнении договора или обязательства, а также иски о возмещении убытков; 2) преступления против законов государства; 3) тяжкие уголовные преступления. Все остальные правонарушения, совершенные духовными лицами, рассматривал исключительно церковный суд.

Церковное законодательство предусматривало по отношению к правонарушителям следующие наказания: 1) лишение священнослужителей сана с исключением из духовного ведомства; 2) лишение священнослужителей сана с оставлением в духовном ведомстве на низших должностях; 3) временное запрещение в священнослужении с отрешением от должности и с определением в причетники; 4) временное запрещение в священнослужении без отрешения от места, но с возложением эпитимии в монастыре или на месте; 5) временное испытание в архиерейском доме и монастыре; 6) отрешение от места; 7) исключение за штат; 8) усугубление надзора; 9) пеня и денежное взыскание; 10) поклоны; 11) строгий и простой выговор; 12) замечание.

Анализируя статистику решений церковных судов можно прийти к выводу о том, что судебные церковные власти довольно «щадяще» поступали по отношению к священникам, допустившим проступки.

Трудно сказать, что права низших священнослужителей при этом нарушались, скорее наоборот: заметно «бережное» отношение руководства к своим «кадрам». Возможно, это было следствием того, что и в высших кругах РПЦ зрело недовольство царским режимом.

Передовые конституционные и либеральные идеи просачивались и в эту среду. Поэтому накануне рубежного 1917 года вряд ли можно считать духовенство «верным стражем самодержавия» и охранителем царского трона. Такой вывод прекрасно подтвердится в ходе будущих революционных событий.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 30 апреля