Во время Гражданской войны Русская православная церковь заняла позицию политического нейтралитета. Такое решение не позволило ни сократить количество жертв среди мирных жителей, ни сохранить даже минимально необходимые права духовенства. 

Борьба большевиков с верующими имела черты религиозного характера. Поэтому попытки священнослужителей защитить свои права оценивались новой властью как контрреволюционные выступления, о чем и рассказывает в двадцать втором эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Начавшаяся в 1918 году Гражданская война поставила российское духовенство в сложнейшее положение. Как высшие иерархи, так и местные священники считали, что хоть их паства и разделилась на два враждующих лагеря, они сами не могут оставить без внимания и духовного «окормления» никого из верующих. А верующие были и среди белых, и среди красных. 

Поэтому еще в первой сессии Поместного Собора священнослужители приняли решение не участвовать в «сиюминутной борьбе за власть». Во исполнение этого решения духовенство отказалось войти в сформированный Александром Керенским предпарламент. А после подавления восстания юнкеров в Москве священники одинаково отпевали погибших с той и другой стороны. 

И в течение всей войны официальная церковь оставалась на позициях политического нейтралитета, призывая прекратить кровопролитие и покаяться за грехи братоубийства. 

Характерен и показателен был случай с визитом князя Г.И. Трубецкого к патриарху Тихону. Князь отправлялся на юг, в создаваемую Добровольческую армию и просил у главы церкви благословения белому войску и отдельным видным участникам белого движения. Однако патриарх отказался это сделать. 

Причем Тихон принял такое решение совсем не из страха перед возможными репрессиями со стороны советской власти. Он ведь не дал и «тайного благословения», о котором бы власти ничего не узнали. Нет, это была его твердая позиция, которую Тихон затем изложил в своих нескольких посланиях.  

В своем послании от 8 октября 1919 г. патриарх запрещал духовенству становиться на сторону белых и публично их поддерживать. И это несмотря на то, что вожди белого движения очень рассчитывали на открытую поддержку со стороны церкви и высказывали свое непонимание позиции патриарха. 

Но это была не только точка зрения одного Тихона. Принцип аполитичности разделяли также авторитетные иерархи Русской православной церкви. Митрополит Вениамин, обращаясь летом 1918 года к петроградскому духовенству, писал: «Всякая политика, как реакционная, так и модная прогрессивная, должна быть чужда для вас. Пастыри не с аристократией, плутократией или демократией, не с буржуями или пролетариями, но со всеми и для всех верующих».

Однако деятели советской власти не оценили такой нейтральной позиции РПЦ и априори зачислили всех священников в своих противников. Это объяснялось прежде всего атеистическими идеологическими установками правящей партии. 

Карл Маркс писал: «Коммунизм начинается с атеизма». У ленинцев фактически уже была на вооружении своя религия, которая должна была заменить христианство и другие вероисповедания. Поэтому большевики сразу пошли в наступление на права духовенства, а все попытки священнослужителей защитить свои права и интересы немедленно объявлялись контрреволюционными выступлениями. 

Однако власти должны были считаться с тем, что большинство населения России оставались верующими. Оттолкнуть от себя все эти массы стало бы проигрышным решением для большевиков. Отсюда и своеобразная двойственность в политике Советов: провозглашение свободы совести для всех, уравнение в правах представителей разных конфессий, разрешение отправлять различные культы – но, в то же время, война с духовенством.

Организующим началом этого наступления явились решения и установки VIII съезда РКП (б), состоявшегося в марте 1919 года. Интересно, что среди участников съезда имелись разные точки зрения на отношения церкви и государства. Часто высказывались полярно противоположные мнения. Одни считали, что к церкви надо относиться осторожно и сдержанно, другие утверждали, что с церковью необходимо покончить путём физической расправы. 

Эта противоречивость нашла своё отражение и в решениях съезда по религиозному вопросу. Так, в его резолюции были зафиксированы и сформулированы принципы отношений Советского государства на правовой основе в соответствии с декретом СНК от 23 января 1918 года: «Конституция Советской России признаёт полную свободу вероисповедания за всеми гражданами, и съезд обращает внимание на совершенную недопустимость каких бы то ни было ограничений этого права и даже тени насилия в вопросах религии. Лица, посягающие на свободу веры и богослужения для граждан всех вероисповеданий, должны подвергаться строгому взысканию».

Священникам уже показалось, что этой резолюцией состоялось долгожданное закрепление справедливых правовых отношений церкви и государства. Но в программу РКП (б) съезд включил и тезис, в котором, по сути, была поставлена задача по осуществлению на общегосударственном уровне мер, ведущих к полному «отмиранию церкви». 

И на практике возобладал именно этот тезис, а не предыдущие общие декларации о соблюдении прав верующих. Опираясь на положения Программы партии, коммунистические руководители поставили задачу ещё более «ужесточить меры по пресечению действий сил, затемняющих сознание масс».

В свете этого положения программы партии были проведены различные антирелигиозные мероприятия. Одной из мощнейших акций советской власти явилось повсеместное вскрытие святых мощей. По этому поводу Наркоматом юстиции в феврале 1919 года было принято специальное постановление. Целью этой кампании стало «разоблачение перед массами векового обмана церковниками трудового народа».

Вскрытия производили особые комиссии в присутствии священнослужителей. В ходе операции составлялись протоколы. Если в результате вскрытия обнаруживалось, что мощи не сохранились в целостном виде, это обстоятельство использовалось для атеистической пропаганды и выдавалось за сознательный обман и подделку. Всего до осени 1920 г. было проведено 63 публичных вскрытия.

Следующим шагом советской власти по массовому нарушению прав духовенства в период Гражданской войны явилось противоправное закрытие церквей и монастырей. Власти на местах в большинстве случаев не удосуживались находить даже малейшие законные основания для принятия подобных решений. В центральные органы власти потоком шли жалобы от прихожан по поводу незаконного закрытия храмов. В некоторых губерниях в 1920 году местными властями принимались решения о полном уничтожении в губернии всех церквей и монастырей. Всего к 1921 году было закрыто 722 монастыря из бывших 1253-х. 

Тотально нарушались и имущественные права священнослужителей. Так, при закрытии монастырей монахи выбрасывались на улицу, а все имущество при этом отбиралось, включая необходимые для монахов продовольственные запасы.

В 1919 году началось массовое изъятие церковных ценностей и продажа конфискованных драгоценностей, серебра и золота за границу.

И самым грубым нарушением прав духовенства было проведение политики «красного террора», в ходе которого священники чаще других слоев населения становились его жертвами. Их основное право – право на жизнь – никем и никак не было защищено. 

По отношению к духовенству в провинции царил полный произвол местных гражданских и военных властей. Очень часто их казнили без малейших правовых оснований и причин. Обычно в подобных случаях не проводили никаких следственных действий, а решения о физической расправе со священниками принимались не судами, а советскими начальниками любого уровня, в т.ч. и рядовыми красноармейцами, чекистами, членами ревкомов и т.п. Достаточным основанием для казни порой была только принадлежность человека к духовному сословию. 

Практика взятия заложников, бывшая составной частью политики «красного террора», также коснулась прежде всего духовенства. Сам Ленин давал указания на места брать в заложники и расстреливать в случае контрреволюционных выступлений в первую очередь именно священников.

Особенно массовыми были расправы над священнослужителями в тех местностях, которые ранее были заняты белыми войсками, и где затем всех священников красные объявляли пособниками белогвардейцев. Так, в Воронежской епархии, после занятия её территории красными войсками в декабре 1919 года, были сразу же расстреляны 160 священников. Подобное происходило и в других губерниях. 

Невозможно подсчитать число жертв этого массового истребления священников, так как часто расправы совершалась в виде самосудов без фиксации в каких-либо документах. Считается, что во время Гражданской войны погибло не менее 10 тысяч священников и других служителей церкви. Из высших иерархов церкви было убито 28 архиереев.  

Таким образом, российскому духовенству не удалось предотвратить братоубийственную Гражданскую войну или хотя бы смягчить ее жестокость. Политический нейтралитет, занятый официальной церковью, не спас тысячи священников от гибели, а церковь от почти полного разграбления ее имущества и лишения всех прав.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 21 мая