Подготовленный министерством экономического развития Российской Федерации законопроект о банкротстве предпринимательской группы Высшим арбитражным судом (ВАС) РФ встречен без энтузиазма. Финальный отзыв высшего арбитража на последнюю редакцию проекта еще не готов, но, скорее всего, ВАС будет просить не спешить с принятием нового закона. И еще больше не спешить с введением его в действие. Почему? На этот и другие вопросы, касающиеся предлагаемой процедуры банкротства предпринимательской группы и идеологии закона, РАПСИ ответил ведущий советник управления частного права ВАС Олег Зайцев.

- Олег Романович, в чем главная идея законопроекта?

- Как всем известно, часто единый бизнес бывает представлен не одним юрлицом, а несколькими: одно предприятие занимается изготовлением продукции, другое – ее продажей, третье контролирует недвижимость, четвертое привлекает финансы и так далее.

Идея законопроекта состоит в том, чтобы право преодолело формальность, заключающуюся в том, что это разные юрлица, и увидело за ними целостный бизнес. Возможно, некоторым компаниям это поможет выйти из ситуации, из которой они не вышли бы, если бы банкротились по частям.

Банкротство ведь может вести к двум исходам – либо мы распродадим все, что есть у должника, либо дадим ему отсрочку, бизнес вздохнет и вернется к нормальной деятельности.

Какой смысл продавать активы, относящиеся только к продаже продукции? Они и реализованы будут дешевле, и толку не будет. Так же и давать передышку только тем, кто продает, бессмысленно. Поэтому законопроект говорит: право может увидеть единого субъекта там, где формально несколько юрлиц.

- У нас было три версии закона о банкротстве. Один из них, как считалось, работал в интересах должников, другой называли прокредиторским, третий считается сбалансированным. Как в этом смысле можно оценить законопроект о банкротстве группы лиц?

- Этот законопроект исторически находится в связке с законопроектом о реабилитационных процедурах. В ходе финансового кризиса бизнесы столкнулись с тем, что они не могут выстроить эффективные процедуры банкротства, поскольку структурированы в несколько юрлиц. Тогда возник вопрос: а не готово ли наше право к банкротству группы лиц, которое существует в некоторых зарубежных правопорядках?

Стали это обсуждать, и пока выбрали модель банкротства в интересах должника – группы компаний, которая хочет или распродаться, или оздоровиться, но как единый бизнес. Законопроект дает такую возможность.

- Кредитору, чтобы подать заявление о банкротстве группы, надо знать всех ее участников. Это практически невозможно – ведь у нас даже контролирующие органы иногда не могут разобраться с афиллированностью юрлиц.

- Когда с заявлением о банкротстве группы в суд приходит кредитор, он не только должен знать всех, кто входит в группу, но и иметь требования к каждому участнику группы.

Первая стадия в суде после того, как дело возбудили, – проверка на предмет того, а есть ли группа? Действительно ли те юрлица, которые указал заявитель, составляют группу? Если окажется, что кредитор ошибочно определил состав группы, банкротства группы лиц не будет.

В рамках данной концепции можно сказать так: если заявитель не знает состава группы лиц, значит, это не та ситуация, ради которой написан законопроект. Повторю, по замыслу авторов, на данном этапе банкротство группы лиц - институт в интересах самой группы. А когда группа идет на банкротство, у нее, как вы понимаете, нет проблем с самоидентификацией.

Первые годы законопроект, я думаю, будет работать в отношении групп лиц, которые были публично раскрыты. Предлагается эту информацию раскрывать через ЕГРЮЛ. В остальных случаях заявителю придется доказывать, что группа есть, и сделать это будет довольно сложно.

- Будущий закон задуман в интересах должников, следовательно, цели пресечь уход должника от ответственности он не преследует?

- Зачем появилось банкротство группы лиц в развитых правопорядках? Одно из объяснений – там не удалось решить проблему ухода от ответственности теми традиционными средствами, которые есть, а именно – оспариванием сделок и ответственностью менеджмента и контролирующих акционеров.

Мы же более-менее эффективную систему решения этой проблемы выстроили в законодательстве только в 2009 году в части оспаривания сделок, а привлечение к ответственности топ-менеджмента планируется усовершенствовать в проекте поправок в Гражданский кодекс, есть еще законопроект ФСФР на эту тему.

Поэтому на этапе обсуждения законопроекта о банкротстве группы мы со своей стороны, стороны судов, высказывали мнение, что не надо перепрыгивать, надо попробовать решить проблему теми инструментами, которые уже есть. Я лично больше верю в систему оспаривания сделок и ответственности менеджмента.

Может быть, мы ошибаемся, и мы придем к тому же, к чему пришли в некоторых развитых правопорядках. Но пока нам надо настроить эти инструменты, а не отбрасывать их. Попробовать использовать их для решения задачи, когда активы начинают перемещаться внутри группы компаний. Если существующих инструментов окажется недостаточно, тогда подумать о банкротстве группы лиц.

Вообще банкротство группы для борьбы с такими ситуациями предполагает материальную консолидацию. Когда вводится единая конкурсная масса и единый реестр требований кредиторов. Нынешний законопроект предполагает материальную консолидацию в минимальной степени.

- Тем не менее единую конкурсную массу и единый реестр ввести предлагается.

- Там есть своя специфика. Предполагается, что у каждого должника своя конкурсная масса, она идет на удовлетворение требований кредиторов этого должника. А если что-то после этого остается, то остаток идет в общую конкурсную массу группы лиц, это уже общая конкурсная масса, и она делится на всех кредиторов. Но на то, чтобы сразу объединять всю конкурсную массу группы и всех ее кредиторов, законопроект не идет.

Проект основан на идее дать группе лиц процессуальную возможность банкротиться вместе, без или с минимальными возможности материальной консолидации. Но даже к процессуальной консолидации лично я отношусь очень сдержанно. Она может стать неприятным сюрпризом для кредиторов, которые имели должника, допустим, в Архангельске, а могут получить банкротство во Владивостоке, где находится контролирующее лицо группы. Потому что проект предполагает, что дело о банкротстве группы лиц должно слушаться в арбитраже по месту нахождения ее контролирующего лица.

- Какие основные замечания высказывал ВАС в ходе обсуждения законопроекта с его разработчиками?

- Нас волнует, чтобы не появлялись элементы материальной консолидации - на данном этапе, на наш взгляд, это не оправданно. Также важно, чтобы идея о том, что это банкротство в интересах группы, была реализована до конца. Поэтому нам трудно согласиться с положениями, согласно которым контролирующее лицо может не включаться в объединенное заявление о банкротстве.

Если идея обанкротить всю группу, то произвольного определения, кто из членов группы будет банкротиться, а кто - нет, быть не должно. Если вы группа, то и банкротьтесь все вместе.

На наш взгляд, можно согласиться только с тем, чтобы кредитор, подавая заявление о банкротстве группы, не имел требований к контролирующему лицу. Ведь контролирующее лицо часто не вступает ни в какие отношения с контрагентами.

 - Наверное, крайне редко у кредиторов будут требования ко всем участникам группы?

- Упрощать этот инструмент для кредиторов, на мой взгляд, и не следует. Если у меня требования к одному члену группы, с какой стати я захочу банкротить всю группу? Ничто не мешает подать заявление о банкротстве отдельного юрлица, входящего в группу.

- Почему бы просто не написать в законопроекте, что подавать заявление о банкротстве группы лиц может только сама группа? И не включать в перечень потенциальных заявителей кредиторов и уполномоченные органы.

- Возможность инициировать банкротство группы у кредиторов должна быть, но ограниченная. Говоря о том, что законопроект написан в объективных интересах должников, мы не говорим, что он хочет обидеть кредиторов. Ведь банкротство единого бизнеса выгодно и кредиторам – единый бизнес можно продать дороже. Если кредиторы видят такую возможность, у них тоже должно быть такое право. При этом нельзя допускать варианта, когда у меня есть требование к одному должнику, а я хочу обанкротить всю группу.

- Какие еще замечания были у ВАС, кроме норм об исключении контролирующего лица из общего производства?

- На наш взгляд, следует серьезно обсудить не какие-то детали, а саму концептуальную идею – насколько мы сейчас готовы к принятию такого закона. У нас очень динамичное законодательство о банкротстве. Сейчас готовятся поправки в Гражданский кодекс, законопроекты о финансовом оздоровлении, о трансграничном банкротстве, о банкротстве застройщиков, о банкротстве граждан. Удачный ли сейчас момент, чтобы начинать еще и банкротство группы лиц? Не введем ли мы всех, кто занимается банкротством, в том числе суды, в полную сумятицу? Потому что освоить все это, понять - и все одновременно - очень непросто.

- В ВАС не так давно прошла встреча с американскими судьями по проблеме банкротства группы. Что интересного рассказали гости?

- Они пояснили, что банкротство группы нужно, прежде всего, там, где движение активов внутри холдинга очень запутанное, где трудно разобрать, куда уходила прибыль от какой сделки. Тогда правопорядок может сказать: вы запутываете нас, а на самом деле вы - один бизнес.

- Чтобы так сказать, у судьи должны быть очень большие полномочия.

- А в США это, насколько я понимаю, вообще так, только судья и решает. При этом нельзя сказать, что банкротство группы лиц за океаном – это каждодневная практика. Все-таки это некий отход от традиционных правил. Ведь материальная консолидация – серьезный удар по кредиторам: вы давали кредит одному, а теперь вы вместе со всеми кредиторами всех должников группы претендуете на взыскание долга, и у вас масса конкурентов в борьбе за имущество вашего должника.

В пояснительной записке к законопроекту говорится, что институт банкротства группы лиц в той или иной мере действует в США, Австралии, Новой Зеландии, Франции и Испании. Я знаю, что в некоторых странах Латинской Америки тоже. В других странах, например, в Германии, насколько мне известно, к нему относятся очень настороженно и вводить не спешат.

- Как, по-вашему, не приведет ли вступление в силу закона о банкротстве группы к изменениям на рынке займов?

- В принципе, и сейчас, когда банки кредитуют группу, они осознают риски, связанные с возможным выводом активов и с тем, что им придется бегать за контролирующим лицом. Думаю, процессуальная консолидация, которая не так сильно бьет по кредиторам, как материальная, не приведет к серьезному повышению рисков и, следовательно, ставок. Но нам пока нужно ограничиться только такой консолидацией.

- Каким в итоге будет отзыв ВАС на законопроект?

- Я не могу говорить об официальной позиции ВАС, потому что финальный отзыв еще не готов. Могу высказать личное мнение. На мой взгляд, правильно будет обсудить идею большой отсрочки вступления закона в силу.

Беседовал Сергей Феклюнин