Окружной суд в Гааге 20 апреля отменил взыскание с России 50 миллиардов евро в пользу экс-акционеров ЮКОСа. Через день после этого революционного события журналист РАПСИ изучил работу «Гаагской Фемиды».

Относительно небольшой городок на берегу Балтийского моря (население чуть больше полумиллиона человек, третье в Нидерландах) можно считать судебной столицей даже не Европы (это звание делят Страсбург и Люксембург), а мира. В первую очередь он известен как местонахождение транснациональных инстанций – Международного уголовного суда (ICC), Международного суда ООН, специальных трибуналов, а также постоянной палаты третейского суда.

Вся королевская рать

Хотя в минувшую среду прославился окружной (по российским меркам – районный) суд Гааги, находящийся в местном Paleis van Justitie (дворце правосудия). Там же расположен офис апелляционного суда (их в Голландии четыре), которому вскоре придется вновь рассмотреть дело «ЮКОСа» – в подаче жалобы его судья Тамара Тротман (Tamara Trotman) даже не сомневается. Неподалеку расположено и здание Верховного суда Нидерландов, который должен будет поставить точку в многомиллиардном споре.

Но в четверг внимание местных масс-медиа было приковано к другому рассматриваемому делу – судили вора-рецидивиста, ограбившего дом принцессы Маргариты. Подозреваемый через окно проник в жилье, обшарил шкафчики и шкатулки, похитил драгоценности, в том числе фамильные королевской семьи (Голландия является конституционной монархией). Благодаря оставленным пятнам крови преступника быстро вычислили по базе данных ДНК, образцы которой сдают все осужденные. Именно кровь легла в основу доказательств по делу. Признав его вину, суд приговорил воришку к шести месяцам лишения свободы и возмещению ущерба в 40 тысяч евро (часть похищенного к моменту задержания была уже продана).

Как пояснила журналисту РАПСИ ответственная за связи с прессой ее честь судья Жозин ван дер Пол (Josen van der Pol), по уголовному законодательству максимальный срок за такой проступок составляет четыре года. Но суды ориентируются на выработанные самими служителями Фемиды стандарты назначения наказания: с учетом всех обстоятельств совершения преступления неудачный воришка должен получить пять месяцев, еще один «прибавили» как рецидивисту. Проведет он их в голландской колонии (почему-то вспоминается фильм «Хочу в тюрьму»).

С другой стороны, в Нидерландах нет суда присяжных, хотя за ряд преступлений положено пожизненное лишение свободы. Помиловать осужденных к такой мере может король, но он оным правом ни разу не воспользовался.

Презумпция уважения

Помимо судей, мантии (тоги) носят прокуроры и адвокаты. Но от российского порядок отправления голландского правосудия внешне отличается в первую очередь отношением к подозреваемым (таковым подсудимый именуется до вынесения приговора). Никаких клеток, «аквариумов» и даже наручников в залах заседаний никто не увидит. Обычно подозреваемые располагаются рядом с адвокатами за большим полукруглым столом. Если они находятся под арестом, то за спиной будет стоять полицейский. Но иногда предлагают сесть за небольшой столик прямо напротив судейской трибуны. «Я не люблю так делать – подозреваемый вынужден смотреть на судью снизу вверх, что уже унизительно», – говорит Жозин ван дер Пол. Также ей не нравятся мониторы, заслоняющие судью от публики.

К зрителям в гаагских судах отношение более-менее терпимое: в здание можно войти, даже не предъявляя паспорт, но служба безопасности изымает фотоаппараты (вносить смартфоны и иные гаджеты со встроенными средствами фото- и видеозаписи не воспрещается). В больших залах для посетителей построены специальные балконы с мониторами, отделенные от основного пространства стеклом (это позволяет разговаривать, не нарушая порядка). Любая фото- и видеосъемка, как в зале, так и в коридорах, категорически запрещена.

А вот судебные журналисты находятся в прямом смысле под строгим надзором. В большинстве случаев передвигаться по зданию они могут только в сопровождении сотрудника пресс-службы. Такие меры судьи объясняют опасностью, что репортер «снимет что-нибудь не то», неформальные исключения делаются только для заслуживших доверие представителей масс-медиа.

Для проведения аудиозаписи или фото- или видеосъемки редакция должна подать письменное ходатайство за 24 часа (не позже и желательно не раньше). В случае положительного решения оператор со стационарной камерой получит право снимать выход суда и оглашение приговора, но не публику и не подозреваемого.

Аудиозапись его выступления должна быть искажена с целью исключения возможности идентификации. По закону журналисты могут пользоваться ноутбуком, вести текстовую онлайн-трансляцию, делать зарисовки или записывать происходящее в блокноте, но судья вправе запретить даже такие действия.

Анонс предстоящих слушаний в пресс-центре доступен за неделю, но предоставляется он исключительно на условиях конфиденциальности. Нарушающих эти и другие требования представителей масс-медиа могут на несколько месяцев лишить права посещать суд.

Трибунал бесправия

Решение по делу ЮКОСа совпало с не менее значимым для местного юридического сообщества событием – открытием нового здания Международного уголовного суда (International Criminal Court – ICC). Это отдельный орган, созданный 14 лет назад на основании так называемого Римского статута. Не стоит путать его с расположенными в той же Гааге Международным судом ООН и специальными (ad hoc) трибуналами (в том числе по бывшей Югославии).

По замыслу создателей ICC должен рассматривать дела лиц, ответственных за геноцид, военные преступления и преступления против человечности. Прародителем такого суда принято считать Нюрнбергский и Токийский трибуналы. В настоящее время в международном суде на разных стадиях находится около двух десятков дел, связанных с кровавыми событиями в Уганде, Конго, Кении, Ливии и ряде других стран. На подходе – совершившие военные преступления в Грузии (во время конфликта с Южной Осетией) и на Украине (на территории Донецкой и Луганской областей).

Вместе с тем методы работы ICC не могут не удивлять. Подсудимый может быть приговорен в том числе к пожизненному лишению свободы, но никаких норм о наказании (уголовного кодекса) не существует – в каждом случае меру индивидуально и без каких-либо ограничений определяет сам суд. Приговор может обжаловаться во внутренней апелляционной инстанции, но все иные институты (будь то голландские суды и даже Европейский суд по правам человека) не вправе вмешиваться в деятельность ICC.

Равно как де-факто игнорируется и один из базовых принципов права – разрешение дела судом, созданным на основании закона. Римский статут позволяет Международному уголовному суду рассматривать дела о преступлениях, совершенных на территории или гражданами стран, которые на тот момент еще не являлись участниками ICC. В частности, Россия подписала Римский статут, но пока его не ратифицировала. То есть, если это произойдет, скажем, в 2017 году, наша страна может передать «на растерзание» наднациональным служителям Фемиды совершивших соответствующие преступления за последние 15 лет (после 1 июля 2002 года).

Многие голландские юристы открыто называют ICC «пустышкой» или «оплотом европейских бездельников». На содержание такого института тратятся миллиарды евро, тогда как представитель суда уклонился от вопроса журналиста РАПСИ о количестве вынесенных приговоров.

Павел Нетупский, специально для РАПСИ из Гааги