Принципы работы судебной системы РФ в прошлом году заметно изменились. Статистика Судебного департамента за 2017 год продемонстрировала любопытную тенденцию, которая в должной мере пока не осмыслена специалистами. Речь идет о скрытой гуманизации правосудия. Как это проявляется и чем обусловлена такая «скрытость» объясняем в 5 пунктах.
Сокращение числа осужденных
В 2017 году заметно упало количество осужденных. Согласно статистике Судебного департамента, по основной статье в прошлом году осуждено 697174 человек, в 2016 году их число составляло 740380 человек. Таким образом, только за год этот базовый показатель сократился на 6%.
Впрочем, данная тенденция не ограничивается последней парой лет, она явно прослеживается с 2000 года, когда число осужденных составляло более миллиона (1184 тыс чел). Таким образом, в новейшей эпохе развития судебной системы этот базовый показатель гуманности судебной системы улучшился почти в два раза.
Почему именно число осужденных имеет в российских условиях самое важное значение объясним ниже.
Дифференциация наказаний
Понятно, что общая статистика решений суда – это «средняя температура по больнице», из которой сложно сделать профессиональные выводы. Для понимания, чьи интересы отстаивают в своей работе судьи, рассмотрим детальнее, по каким составам преступлений заметнее всего изменилось количество осужденных.
Больше всего их число сократилось по статьям, составляющим главу 21 Уголовного кодекса (УК) РФ: преступления против собственности. Годом ранее по ним было осуждено 290697 человек, в 2017 – 263733. Сокращение числа приговоров по этим ненасильственным статьям на 9,3% (за один год!).
Еще более радикально упало число наказаний по статье 115 и 116 УК РФ «Умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои». В 2017 – 17677 человек. Хотя год назад было – 33193. Сокращение почти в два раза.
На первый взгляд, такая чрезмерная гуманность к насилию может показаться неоправданной и даже деструктивной для обеспечения здорового климата в обществе. Но надо понимать, что большой объем этих преступлений составляет насилие в семье, которое было декриминализовано в феврале прошлого года. Насколько такое решение оправданно – вопрос дискуссионный, но в любом случае ответственность за него несут законодатели, а не судьи.
Заметно снижаются показатели судимости несовершеннолетних. В этом десятилетии их число сократилось почти вдвое – на 45%: в 2011 году было осуждено около 38 тысяч несовершеннолетних, в 2017 – 21 тысяча.
В то же время, необходимо отметить, что несмотря на заметное сокращение общего числа осужденных, по отдельным статьям их количество увеличилось.
Например, за «насильственные действия сексуального характера» в 2017 году осуждено 2103 человек против 2090 приговоров в 2016 году.
Еще заметнее проявилась тенденция более решительного привлечения к ответственности виновных в «неуплате и злостном уклонении от уплаты средств на содержание детей и родителей». Более 40 тысяч осужденных в 2017 году, хотя годом ранее их было 34 тысячи. Рост на 15%.
Оставим оценку этих тенденций на усмотрение читателей. Важнее отметить другой важный момент. Критики отечественной судебной системы особенно любят сравнения с Европой. При этом не вдаются в принципиально важные детали.
Действительно, в России несколько выше число осужденных и больше средний присуждаемый срок. Но, возможно, причина все-таки не столько в судьях, сколько преступниках?
Сравним специализацию обвинений в России и на Западе. В Европе наиболее распространено осуждение за незаконный оборот наркотиков, кражи. На третьем месте находятся убийства, доля которых составляет около 15%. Совсем иная картина в России, где убийства стабильно удерживают первое место с долей под 30%.
Возможно, адепты «правосудия, как в Европе» желают, чтобы в отношении убийц судьи чаще выносили оправдательные решения?
Освобождение тюрем
Также 2017 год достоин войти в историю гуманизации правосудия благодаря тому, что в его течении численность осужденных в российских исправительных колониях впервые в этом веке составила менее полумиллиона человек.
За прошедшие десять лет количество осужденных в колониях сократилось на 32%, до 497 тысяч человек.
Всего в 2017 году под стражу было заключено 118 тысяч человек. Для сравнения, в 2010 году их число составляло 149 тысяч.
Тем не менее, глава Верховного суда (ВС) РФ Вячеслав Лебедев считает большой проблемой то, что по-прежнему большое число решений необоснованно. По его мнению, должны широко использоваться альтернативные меры: домашний арест и залог. Есть все основания считать это заявление ближайшей целью развития судебной системы и потенциальным направлением для нового внутреннего рекорда в 2018 году.
Особый порядок
СМИ уделяют настолько чрезмерное внимание «обвинительному уклону» правосудия, что даже путаются в статистике. Например, недавно была распространена информация, будто доля оправданий в 2017 году опустилась до 0,2%.
Не будем разбираться, почему коллеги округляют 0,29 до 0,2, а не 0,3, как требует математика и здравый смысл. Передергивание фактов гораздо масштабнее, что заставляет заподозрить в манипуляции читательскими эмоциями. А ведь достаточно беглого взгляда на судебную статистику, чтобы заметить: число обвинительных приговоров составляет не 99,8%, а 77,6%.
Но это поверхностный, не профессиональный взгляд. В реальности фактических оправданий существенно больше.
Дело в том, что при анализе статистики подавляющее большинство людей не учитывает такой основополагающий момент, как применение особого порядка судопроизводства. Это когда обвиняемый заявляет ходатайство, полностью признавая себя виновным. После того, как суд удостоверится, что такое решение принято добровольно и после консультации с защитником, доказательства не исследуются. В этом случае, законодатель гарантирует обвиняемому, что наказание будет назначено не более двух третей от максимальной санкции срока.
Соответственно, особый порядок судопроизводства попросту не предусматривает возможности оправдательного вердикта – даже при всем желании судья лишен такого права законом.
Для объективной оценки деятельности российской судебной системы крайне важно понимать, что две трети дел (более 638 тысяч) в прошлом году были рассмотрены в особом порядке. При этом, даже из их числа (несмотря на фактическое признание обвиняемым своей вины) было прекращено 107 тысяч дел – т. е. судьи воспользовались единственной предусмотренной процедурой возможностью «оправдать» обвиняемого (не вынести обвинение). 17% фактических оправданий при, повторим, признании обвиняемым своей вины. Сомнительный показатель за «обвинительного уклона».
Из 318 тысяч дел, рассмотренных в общем порядке (т. е., когда действительно есть сомнения в вине подсудимого), осуждено – 212 тысяч. Ровно две трети.
Может возникнуть подозрение, будто подсудимые не до конца понимают, на что они идут, соглашаясь на особый порядок. Эти сомнения развеивает тот факт, что каждый год число заявок на упрощенную форму судопроизводства только растет. В 2011 году таковых было 52%, спустя пять лет число дел, рассматриваемых в особом порядке, стало больше на 15%.
В таком контексте говорить об оправдательных вердиктах попросту неграмотно.
Кому выгодно
В заключение позволим себе немного отойти от голых фактов и высказать предположение о причине происходящих на наших глазах событий. А также объяснить, почему для оценки гуманизации российского правосудия имеет значение только статистика числа осужденных.
Для этого важно понимать критерии оценки работы следственных органов и прокуратуры. Задача первых – принятие только обоснованных процессуальных решений по уголовным делам. Вторые – должны следить за соблюдением законности при направлении уголовных дел в суд.
Не секрет, что в этих условиях оправдательный приговор становится, по сути, «обвинительным» для следователя и прокурора. Ведь их решения по этому делу в таком случае считаются незаконными.
Обычно из этого факта делается неправильный вывод, будто следователь, прокурор и судья вступают едва ли не в заговор, чтобы сфабриковать обвинительный приговор. Интересно было бы узнать, как авторы таких версий представляют себе этот процесс с учетом хотя бы известного ведомственного напряжения между следователями и прокурорами, которые контролируют и ревностно оценивают работу друг друга.
В такой трактовке не учитывается тот банальный факт, что следователь и прокурор отличаются от сотрудников правоохранительных органов отсутствием количественных критериев оценки их работы. Точное количество в их случае имеет мизерное значение в сравнении с проверкой качества.
Следователь никак не заинтересован в том, чтобы направить в суд как можно больше уголовных дел. У него нет ни малейших стимулов рисковать при появлении сомнений в достаточности собранных доказательств для обвинительного приговора.
Аналогичные тезисы можно применить и к прокурору. В ходе внимательного изучения дела перед утверждением обвинительного заключения прокурор имеет все возможности и основания отправить его, при наличии признаков вероятностного характера, на дополнительное расследование вместо суда.
Необязательно быть профессиональным юристом, чтобы убедиться в отсутствии количественных критериев во внутриведомственной оценке работы следователей и прокуроров, для этого достаточно внимательно изучить сайты этих служб. Для Следственного комитета и прокуратуры гораздо важнее избежать брака в работе, нежели увеличить число приговоров суда.
Тем не менее остается вопрос о заинтересованности судьи. Почему бы ему не пойти навстречу следователю и прокурору даже в случае, если в деле обнаружатся сомнительные доказательства вины? Дело в том, что в судебной системе кардинально иные критерии оценки качества работы. Если сильно упростить, можно сказать, что браком в работе судьи считаются только решения, отмененные в вышестоящей инстанции.
То есть показатели работы судьи с количеством оправдательных (как и обвинительных) приговоров никак не связаны, имеет значение только их полная обоснованность. Именно поэтому судья лично заинтересован пристально оценивать все слабые места в доказательствах и крайне критически подходить к работе следствия и прокуратуры. Надежнее оправдать самому, чем нести ответственность за отмену приговора в апелляции.
Таким образом, при действующей системе число оправдательных приговоров не может быть высоко. Но это совершенно никоим образом не свидетельствует в пользу существования «обвинительного уклона» правосудия. Просто дела, в которых есть вероятность вынесения оправдательного вердикта, обычно не доходят до суда. Учитывая то, что статистика рассмотренных судом дел в этом веке из года в год планомерно падает, есть все основания говорить о растущих на глазах показателях фактического оправдания. Это и есть вынужденно скрытая, но реальная гуманизация российского правосудия.
Валерий Ермолин
