Верховный суд (ВС) РФ не исключил возможности изъятия единственного жилья у должника с недобросовестным поведением: сознательный перевод имущества на других лиц может быть признан мнимой сделкой. Тем более суды должны вставать на сторону взыскателей, если на момент вывода недвижимости «из-под удара» у должника имелось и другое жильё, указывает ВС.
Высшая инстанция также подчеркивает, что в подобных спорах суды должны внимательно изучать все детали сложившейся ситуации и проявлять инициативу по защите прав добросовестной стороны.
Суть дела
Суд рассмотрел спор жителей Санкт-Петербурга: ответчик произвёл в квартире истца некачественный ремонт и заявитель отсудил у него около 1,4 миллиона рублей убытков, неустойки, компенсации морального вреда, штрафа и судебных расходов.
Ответчик между тем не спешил исполнять решение суда и в течение четырёх лет не перевёл истцу ни копейки. При этом он успел перевести по договору дарения 1/4 доли в своей квартире несовершеннолетнему сыну.
Истец полагает, что эта сделка является мнимой и настоящая ее цель — скрыть имущество от взыскания, так как ответчик не исполнил перед ним обязательств. В связи с чем он просил признать сделку недействительной, однако ни Красногвардейский суд Санкт-Петербурга, ни городской суд его требования не удовлетворили.
Суд первой инстанции пришел к выводу, что правовые последствия для сторон сделки наступили и переход права собственности осуществлен, а потому оснований для признания договора мнимым не имеется.
По мнению суда, положения статей 10, 168 ГК РФ к спорному договору не применимы, поскольку на долю в праве собственности на момент заключения договора дарения не было обращено взыскание и не налагался арест.
Также суд исходил из того, что спорная квартира — единственное пригодное для проживания ответчика жилое помещение, обращение взыскания на которое запрещено статьей 446 ГПК РФ.
Помимо этого, отказ в иске мотивирован тем, что договор дарения был заключен до вступления в законную силу решения по спору о качестве выполненных работ по договору бытового подряда. Таким образом, право ответчика на распоряжение принадлежащим ему имуществом не было ограничено, решил суд.
Суд апелляционной инстанции согласился с такими выводами, и дополнительно указал, что представленные истцом доказательства о продаже ответчиком в апреле 2015 года еще одной квартиры в Санкт-Петербурге и автомобиля не могли быть приняты во внимание, поскольку предметом настоящего спора не являлись. Следовательно, эти факты не подлежали оценке в обоснование довода о злоупотреблении ответчиком правом, посчитал городской суд.
Но Верховный суд решил, что с такими выводами согласиться нельзя.
Позиция ВС
ВС напомнил, что пункт 3 статьи 1 Гражданского кодекса РФ обязывает участников гражданских правоотношений при исполнении обязанностей действовать добросовестно. При этом никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ).
Высшая инстанция также ссылается на статью 10 ГК РФ, которая не допускает осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действий в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав или злоупотребление правом.
Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, суду следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, указывает ВС.
По его мнению, суд второй инстанции должен был дать оценку моменту совершения оспариваемой сделки: договор дарения был заключен после того, как по результатам проведенной судебной экспертизы ответчику стала известна стоимость работ по устранению недостатков выполненного им ремонта.
Кроме того, суд обязан был оценить сопутствующие сделке события — реализация в тот же период иного ликвидного имущества ответчика, из которого истец мог получить удовлетворение своих материальных претензий.
«Суд, делая вывод о невозможности в дальнейшем обратить взыскание на спорное недвижимое имущество, как единственное для проживания жилое помещение, не принял во внимание, что ответчику на момент совершения сделки принадлежала также другая квартира», — отмечает ВС.
Он напоминает положения постановления пленума от 23 июня 2015 года № 25 в абзацах 4 и 5 пункта 1 которого разъяснено, что «поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения».
В этом случае суд при рассмотрении дела принимает решение о добросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (статья 56 ГПК).
«Если установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК)», — говорится в решении.
Между тем суд апелляционной инстанции не вынес на обсуждение обстоятельства отчуждения спорного имущества и не учёл того, что ответчик на тот момент являлся должником истца и мер по исполнению обязательства не предпринимал, указывает ВС.
Он посчитал допущенные судом второй инстанции нарушения норм права существенными, в связи с чем отменил апелляционное определение и направил дело на новое рассмотрение в Санкт-Петербургский городской суд.
Алиса Фокс
