МОСКВА, 27 янв — РАПСИ. Все ждут от института банкротства разного, и в этом, пожалуй, нет ничего необычного. Поиск баланса между интересами кредиторов и должника (юридического лица) при выборе между ликвидационной и реабилитационной процедурами идет уже десятилетия. Но сегодня с этой точки зрения ситуация выглядит парадоксально. Руководитель правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры» Эдуард Олевинский рассказал РАПСИ о перспективах и трендах института банкротства юридических лиц в 2020 году.

С одной стороны, долгие годы нормы об основных процедурах банкротства изменялись в пользу кредиторов. Это касается как ликвидационной процедуры конкурсного производства, так и процедур реабилитационных – финансового оздоровления и внешнего управления. В результате сегодня ни должник не вправе настаивать на реабилитации, ни суд не вправе ввести такую процедуру без согласия кредиторов. Это невозможно даже в тех случаях, когда очевидно, что оздоровление принесет кредиторам большее удовлетворение (за исключением стратегических предприятий, субъектов естественной монополии и редчайших случаев предоставления должником твердых гарантий погашения на превышающую требования кредиторов сумму). У должника-юридического лица исчезло право на выбор управляющего, даже через аффилированных кредиторов предложить кандидатуру арбитражного управляющего теперь запрещено.

При этом больше других улучшилось правовое положение залоговых кредиторов. Масштабные поправки, внесенные Федеральным законом от 21 декабря 2013 года N367-ФЗ в параграф 3 главы 23 Гражданского кодекса РФ, а также судебная практика высших судебных инстанций закрепили за залогом свойство эластичности, то есть требования залогодержателя обеспечены не только самим предметом залога, но и любым его юридическим или фактическим заменителем. Этим же законом была введена норма о возникновении залога из ареста для кредитора, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом (статья 174.1 Гражданского кодекса РФ) – такой кредитор теперь обладает правами и обязанностями залогодержателя в отношении этого имущества.

Заметим, что поправками в Налоговый кодекс РФ, которые вступают в силу с 1 апреля 2020 года, залог из ареста будет применяться и к требованиям налоговых органов.

Возникающая интрига состоит в том – даст ли залог из налогового ареста преимущества в банкротстве? В отношении «арестного» залога по гражданско-правовым основаниям Верховный суд (ВС) РФ признал, что такой приоритет противоречит принципу равенства кредиторов (пункт 18 Обзора судебной практики ВС РФ N2 (2017) (утвержден президиумом ВС РФ 26 апреля 2017 года), однако будет ли таким же решение в отношении требований налоговиков? Разрешения этого вопроса можно ожидать уже в этом году очередными поправками в закон о банкротстве, или в следующем году в практике применения этой новой нормы Налогового кодекса России судами.

Помимо преимуществ, в удовлетворении своих требований залогодержатель вправе самостоятельно определять как порядок продажи залога, так и условия обеспечения его сохранности до продажи. Кстати, во второй декаде февраля Верховный суд рассмотрит спор о том, ограничен ли залогодержатель в этом праве, и как должен действовать арбитражный управляющий в случае, когда залогодержатель использует это правомочие во вред должнику (определение ВС РФ 308-ЭС16-10285 (4, 5, 6) от 9 января 2020 года о передаче кассационных жалоб по делу А63-13115/2014 на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ).

С другой стороны, в отсутствие эффективных реабилитационных процедур должники используют временные меры и процессуальные возможности для оттягивания момента утраты контроля. Как говорят, «не стреляйте в пианиста – он играет как умеет».

Процедура наблюдения, когда сколь-нибудь существенные шаги для реабилитации предпринимать запрещается, сегодня обязательна. Ее негативный эффект как для бизнеса должника, так и для удовлетворения требований кредиторов признается большинством профессиональных участников процедур банкротства. Как ни странно, сегодня самым, пожалуй, распространенным способом реабилитации является затягивание введения процедур банкротства.

Согласно пункту 8 статьи 42 Закона о банкротстве несколько заявлений о признании должника банкротом должны рассматриваться последовательно, при этом каждое следующее заявление может быть рассмотрено лишь после рассмотрения предыдущего. Таким образом, выстроенная очередь заявителей продвигается со скоростью примерно одно заявление в месяц, процедуры в этот период нет, а должник решает вопросы с каждым следующим заявителем в то время, пока суд рассматривает предшествующие требования. Разумеется, правила pari pasu (пропорционального погашения требований кредиторов) и очередности удовлетворения требований кредиторов при банкротстве должника при этом не соблюдаются. В случае с крупнейшим застройщиком Су-155 такая очередь двигалась от первого заявления о признании этого должника банкротом до введения первой процедуры банкротства 9 лет. Разумеется, проведение в этот период необходимых реабилитационных мер вполне осуществимо, однако в большинстве случаев этот метод используется для вывода должником своих активов в ущерб кредиторам.

Сложно сказать, окажется ли удачной очередная попытка ввести новую процедуру судебной реструктуризации долгов юридических лиц, которая предпринята законопроектом N239932-7, и станет ли новое регулирование эффективным. Среди предложенных мер следующие:

— процедура наблюдения по общему правилу минуется и первой вводится процедура реструктуризации или конкурсного производства;
— процедура реструктуризации долгов может происходить под управлением должника, под управлением кредиторов или, что гораздо более ценно, под их совместным управлением;
— не все кредиторы допускаются к участию в управлении процедурой реструктуризации. Интересы кредитора считаются не затрагиваемыми реструктуризацией, и такой кредитор не вправе участвовать в управлении процедурой, если:

        — его требования обеспечены залогом (кроме кредитных организаций),
        — срок исполнения требования не наступил,
        — в течение трех месяцев с даты утверждения судом плана реструктуризации долгов будет погашена просроченная часть обязательства перед ним и в оставшейся части обязательства по этому плану будут исполняться по изначальным условиям;

— в качестве одной из возможных мер предлагается, по аналогии с оздоровлением банков, снижение уставного капитала вплоть до 1 рубля и дополнительная эмиссия акций (внесение дополнительного вклада в уставный, складочный капитал должника) без соблюдения преимущественного права приобретения акций (долей) должника;

— не допускается односторонний отказ от исполнения или одностороннее изменение договора аренды контрагентом должника во внесудебном порядке.

Кстати, если этот законопроект (после уже более 10-летнего обсуждения необходимости реструктуризационной процедуры в отношении должников-юридических лиц) будет принят, то проверка обоснованности всех поступивших требований будет происходить совместно с требованиями первого заявителя и проблема запоздалого применения специальных правил при несостоятельности должника будет наконец решена.

За прошедшие почти два десятилетия участники процедур банкротства почувствовали вкус финансового обеспечения ответственности арбитражных управляющих, впрочем, как и страховые организации. Тех, кто занимается страхованием ответственности арбитражных управляющих, остались единицы, и они осторожничают. Даже очевидно необоснованной жалобы на арбитражного управляющего достаточно для того, чтобы страховой тариф на очередной период увеличивался для него в разы, а застраховать крупный риск и вовсе стало весьма проблематично. Та же проблема возникает и у компенсационных фондов саморегулируемых организаций. Чтобы таких трудностей не было, необходимо пересмотреть принципы андеррайтинга, ввести экспертизу риска по каждому страхователю и по каждому делу, которое он ведет. К этому страховые организации не готовы. Также можно ограничить срок от правонарушения до обращения кредитора или должника за выплатой. Но таких законопроектов пока нет, поэтому, несмотря на серьезность проблемы, все же сомнительно, что в 2020 году стоит ждать ее разрешения.

Ну и, наконец, вряд ли стоит в этом году ожидать существенных изменений в регулировании вознаграждения арбитражных управляющих. И в этом, как я считаю, виноваты они сами. Из имеющихся сегодня предложений на этот счет одно (об индексации вознаграждения) не учитывает ничьих интересов, кроме самих арбитражных управляющих, а по поводу другого (о комплексном изменении системы финансирования деятельности арбитражных управляющих, которое было предложено Российским союзом саморегулируемых организаций арбитражных управляющих) в самом профессиональном сообществе нет согласия. Увы, но это привело к тому, что Госдума сняла с рассмотрения эту часть законопроекта, а Российский союз саморегулируемых организаций арбитражных управляющих утратил статус национального объединения.

Таким образом, в наступившем году самым, пожалуй, важным событием в области несостоятельности компаний может стать новая процедура реструктуризации долгов юридических лиц и совместное рассмотрение всех поступивших заявлений. Эти нововведения способны существенно изменить плачевную статистику удовлетворения требований в банкротстве.