На днях в Госдуму с разницей в одни сутки поступили два законопроекта, вносящие изменения в одну и ту же норму — пункт 3 статьи 27 федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" 15 августа 1996 года №114-ФЗ. Первый подготовлен депутатами Михаилом Сердюком и Андреем Руденко. Второй разработан другими членами нижней палаты парламента - Михаилом Старшиновым и Умаханом Умахановым.

В настоящее время согласно упомянутой норме 114-ФЗ въезд в Россию иностранному гражданину или лицу без гражданства не разрешается в случае, если такое лицо имеет неснятую или непогашенную судимость за совершение умышленного преступления на территории РФ или за ее пределами, признаваемого таковым в соответствии с федеральным законом.

Обоими проектами предлагается данную норму ужесточить.

Запрет длиной в четверть века

Проект депутатов Старшинова и Умаханова предлагает распространить действие нормы на любое совершенное злодеяние – в том числе неосторожное – а не только на преступления, совершенные с умыслом. Срок ограничения оканчивается снятием/погашением судимости. Насколько такое расширение уместно, сказать сложно: нужны специальные криминологические исследования. Но, во всяком случае, дополнение подобного рода выглядит непротиворечивым.

Совсем другое дело - проект депутатов Сердюка и Руденко, к которому сразу возникает несколько вопросов. По мнению авторов, запрет въезда на российскую территорию должен быть длительным - "до истечения 25 лет с даты привлечения к уголовной ответственности иностранных граждан и лиц без гражданства за совершение преступления на территории иностранного государства, независимо от снятия либо погашения судимости".

То есть, даже мелкий воришка, будучи пойманным и осужденным у себя на родине по местным законам, вполне возможно, потом четверть века не будет иметь права въезда в нашу страну. Это будет касаться даже тех, кто осужден за деяние, которое по нашему уголовному законодательству преступлением не является. Например, за спекуляцию или мужеложство.

Представляется, что предлагаемая депутатами редакция нормы 114-ФЗ таит в себе и другие существенные неясности.

Например, если совершенное тем или иным лицом умышленное преступление преследуется как по закону РФ, так и по закону иного государства, в соответствии с каким именно национальным законодательством должен исчисляться период запрета на въезд на территорию РФ?

Или же правильно было бы уточнить, что в предлагаемом дополнении речь идет о преступлениях, не признаваемых таковыми на территории России, но караемых в других юрисдикциях.

Прочие нестыковки

Сопоставляя проекты, интересно отметить еще одну нестыковку в инициативе народных избранников Сердюка и Руденко.

Предполагая столь существенное ужесточение миграционной политики в отношении даже бывших преступников, ограничивая их в праве на въезд за совершение в прошлом любого преступления  - как умышленного, так и по неосторожности - авторы почему-то "потеряли" разумное соответствие между совершенно разными по степени общественной опасности деяниями.

Давайте порассуждаем. Предположим, что предлагаемое авторами дополнение пункта 3 статьи 27 закона 114-ФЗ относится к преступлениям, считающимися таковыми по законам других стран, но не наказуемыми по УК РФ. В таком случае выходит несуразица: если один человек совершил какое-нибудь тяжкое по российским меркам умышленное преступление (убийство, разбой, акт терроризма и т.п.), он оказывается заведомо в лучшем положении, чем тот, кто совершил незначительное по российским меркам преступление, а то и вовсе непреступное в РФ деяние.

Проще говоря, иностранному убийце, насильнику или террористу попасть на российскую территорию проще, нежели лицу, в незначительной (по российским меркам) степени преступившему уголовный закон своей родины.

Скажем, вряд ли общественно опасными для нашей страны можно назвать такие действия, как статья 186-2 Уголовного кодекса республики Узбекистан (предусматривает ответственность за незаконное производство или оборот продукции, получаемой из семян хлопчатника), или статья 136 "Принуждение женщины к вступлению в брак или воспрепятствование к вступлению в брак".

Если все же исходить из того, что предлагаемое изменение распространяется на преступления, не признаваемые таковыми в РФ, как быть с составами, которые "похожи" на некоторые российские? То есть когда все квалифицирующие согласно УК РФ признаки имеются и за такое преступление на территории России однозначно последовало бы привлечение к уголовной ответственности, а на территории другого государства для наказания требуется еще ряд условий?

Вот показательный пример. Незаконное предпринимательство в сфере фармацевтики, сопряженное с извлечением крупного дохода, в России преследуется по статье 171 УК РФ. Если аналогичное деяние совершено в Таджикистане, ответственность наступает по статье 210 УК республики "Незаконное занятие частной медицинской и частной фармацевтической деятельностью". Однако по УК среднеазиатской республики для наступления уголовной ответственности необходимо еще и причинение вреда здоровью человека по неосторожности, тогда как согласно УК РФ уже довольно последствий в виде извлечения крупного дохода.

В этом случае по российскому закону уже есть преступление, а по зарубежному - еще нет. Как квалифицировать? Дать приоритет УК РФ? Но это абсурд, так как преступление совершено не на территории нашей страны.

Вывод

Представляется, что проект депутатов Сердюка и Руденко наглядно иллюстрирует классическую "детскую болезнь" современного российского законотворчества.

С одной стороны, совершенно естественно, что парламент страны реагирует на серьезные общественные противоречия, к которым, несомненно, относится вопрос миграции в России, в том числе и легальной. С другой, такие реакции больше похожи на хаотические, не подкрепленные веской доказательной базой метания, воплощенные, вдобавок, в юридически не до конца продуманной форме.

Все это авторитета отечественному законодателю не добавляет.

Сергей Хаванский, эксперт РАПСИ