Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием: «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта, наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники лично?

Наш очередной гость – Виктор Иванович Данилов-Данильян, депутат Госдумы первого созыва от избирательного объединения «Выбор России». 

- Виктор Иванович, наш первый вопрос, как и последний, становится традиционным: как Вы пришли в политику и стали депутатом Госдумы РФ первого созыва?

- Сначала я стал министром охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации в том самом «правительстве реформ», которое возглавляли Ельцин и Гайдар. Будучи в правительстве человеком достаточно близким с Егором Тимуровичем, я не мог не включится в его парламентскую деятельность. Поэтому, в 1993 году я согласился баллотироваться от «Выбора России». Я выиграл выборы и работал два года в парламенте, как и все депутаты. При этом, я не оставлял министерского кресла. Тут, наверное, стоит пояснить, что по тогдашним законам, роли в законодательной и в исполнительной ветвях власти можно было совмещать. И таких, как я, министров, было пять или шесть человек. 

- Скажите, это совмещение не мешало работать ни на одной из должностей?

- Способствовало. Дума проявляла большую законотворческую активность. И, так сложилось, что у нас в министерстве накопился огромный опыт, требующий законодательной реализации. Ну и, при том депутатском корпусе не совмещать было бы невозможно. Не говоря уже о том, что к этому времени, у меня в министерстве уже все было налажено и работало, как часы. При этом, прошу заметить, я почти никогда не передавал свою карточку для голосования. Я на всех заседаниях, а это было два раза в неделю, присутствовал сам, кроме очень редких случаев, когда я был вынужден отъезжать в командировки. Таким образом, я уверен, что для переходного парламента, коей являлась Госдума первого созыва, решение о совмещении должностей было правильным и оправдало себя.

- Существует мнение, что Борис Ельцин абстрагировался от выборов Госдумы РФ первого созыва, не дав, таким образом, «Выбору России», считавшимся пропрезидентским блоком, стать партией с серьезным перевесом в голосах, что позволило бы быстрее проводить необходимые для реформирования новой России законопроекты. Так ли это?

- Я думаю, что Ельцин исходил из того, что он в этих условиях должен оставаться над межпартийной схваткой. И сказать, что было бы лучше, если бы он оказал поддержку хоть кому-то, нельзя. Он сделал такой выбор, решив не вмешиваться. Мне думается, что он на тот момент не хотел создания преимущественных позиций хоть для какой-то из парламентских партий. 

Вообще, много, кто из демократов претендовал на роль проправительственной партии, заявляя об этом так или иначе. Но по сути-то они таковыми не были, и это было понятно почти всем. Некоторые, включая их самих, проправительственной или пропрезидентской называли и партию Сергея Шахрая «Пресс». Но я бы так не сказал. Позиция его партии на деятельности правительства не очень-то сказалась. Для самого Сергея Шахрая, может быть, это было ключом для решения каких-то задач, но он занимался относительно узким кругом вопросов. Для меня это было совершенно незаметно.

- Как известно, на выборах в первую Думу самым удивительным была победа ЛДПР в голосовании по партийному списку. Это было протестное голосование?

- Да-да, известная фраза моего друга Юры Корякина: «Россия, ты одурела!»…

Давайте не забывать, что ЛДПР победила лишь в том смысле, что набрала наибольшее количество голосов по партийным спискам, не более того. Однако, благодаря тому, что на выборах под флагом «Выбора России» шло много тех, кто избирался по одномандатным округам, именно эта фракция - «Выбор России» - стала самой крупной в первой Госдуме. 

Я соглашусь с Вами частично. Отчасти, может быть, это было и протестным голосованием. Но Жириновский тогда впервые в политической истории России развернул совершенно, абсолютно популистскую кампанию, и это подействовало на избирателя. Понимаете, протестное голосование могло быть и за коммунистов, но эта цирковая манера, какую показывал Жириновский, дала плоды. Также, подчеркиваю, надо иметь понимание, что основной избиратель ЛДПР – это не протестные люди, а те, кому нравится его клоунада.

Да и вообще, что это за либерально-демократическая партия, которая выступает против и либерализма, и демократии, и часто выдвигала и выдвигает откровенно националистические тезисы и лозунги? Абсурд полный! 

- От многих противников тогдашнего президента Ельцина и демократии в целом, звучат упреки, что исполнительная ветвь власти через своего представителя в Федеральном Собрании пыталась манипулировать депутатами. Это так?

- Нет, я этого не ощущал. И мне, как представителю исполнительной ветви власти, не нужно было ни на кого давить. Комитет по экологии, в котором я трудился с другими депутатами, мне абсолютно не мешал. Не смотря на то, что я по некоторым вопросам радикально расходился с тогдашним главой комитета, но это были политические вопросы и противоречия, а не профессиональные. Кстати, по профессиональным вопросам тогда вообще было мало расхождений, они носили откровенно политический окрас. Это, уверен, потому, что в первом парламенте новой России было очень много профессионалов, людей с большими познаниями в различных профессиональных областях. 

Конечно, тогдашний представитель президента в парламенте, как говорится, озвучивал точку зрения главы государства на тот или иной вопрос, но это его работа, он за нее деньги получал, во-первых. Во-вторых, это было ненавязчиво, тогда навязчиво это делать было нельзя, это вызвало бы отторжение и раздражение. 

- В своем приветственном выступлении на первом заседании первой Госдумы тогдашний Премьер Черномырдин призвал депутатов исключить из лексикона избранников слова «нетерпимость» и «нетерпение». Как работалось и проходило взаимодействие с тогдашней оппозицией? 

- Собственно, для тогдашней оппозиции и были характерны эти два термина: «нетерпимость» и «нетерпение». Этот призыв Виктора Степановича они, к сожалению, не услышали, потому, как, в противном случае, мы бы смогли решить значительно больше вопросов и принять больше законов, чем мы приняли. И даже «ненависть» с «нетерпимостью» тогда у коммунистов с жириновцами носили исключительно популистский характер, ради этого – популизма - все и затевалось. 

- Насколько серьезной была оппозиция политике Ельцина справа – то есть со стороны последовательных демократов?

- Оппозиционность демократов я бы не назвал последовательной. Зачастую они тоже очень сильно торопились и не очень понимали причины того или иного решения, которое приняла исполнительная власть. Но постепенно им разъяснялась политика правительства и президента, и все «устаканивалось».

У меня же были специфические и министерство, и комитет в Думе. Как ранее я уже сказал, я давления не испытывал ни от кого, кроме экологов-общественников. Именно им были более присущи «нетерпение» и «нетерпимость». В качестве зарисовки нетерпимости общественников от экологии, которые меня вдруг начинают ругать. Я до сих пор очень часто им говорю, мол, ребята, в период с 1992 года по первые два квартала 2000 года в России было открыто 24 заповедника, а за последующий, в двое более длинный срок – два! И по одному из этих заповедников документация была подготовлена нами в 90-е. После того, как они это узнают, я сразу для них становлюсь хорошим. 

Я, честно говоря, до сих пор удивляюсь, как нам удалось открыть столько заповедников, когда в стране почти не было денег, был колоссальный дефицит бюджета. Но факт остается фактом. 

Или другой пример. Тоже из разряда мифов о 90-х в области экологии. Сейчас почти не делают мониторинг источников загрязнения окружающей среды. В начале 90-х мы это поставили «на поток» и вся эта система работала до начала 2000-х. 650 инспекторов трудились над этим. Сейчас - порядка 100. 

- Виктор Иванович, понятно, что сферой Ваших интересов в первой Госдуме были экологические вопросы. Какие именно законы в этой тематике Вас интересовали в первую очередь? 

- Да, совершенно верно, разумеется, экология стояла для меня во главе угла. Среди законов я бы выделил череду ратификаций международных договоров и конвенций. Например, ратификация рамочной конвенции по изменению климата. Ратификация рамочной конвенции по биологическому разнообразию. Это были международные соглашения, участие России в которых очень хорошо сказывались как на имидже страны, так и на экологии, разумеется. Это было очень важным шагом! 

Вообще, в 90-е годы на международной экологической арене мы, Россия, выглядели не просто хорошо, а очень хорошо. Некоторые очень любят говорить, что о Россию тогда вытирали ноги. Особенно Руцкой этим отличается. Но это - ложь! Никто из экологов других стран никогда не вытирал о Россию ноги в 90-е. На международном уровне ловили каждое слово наших специалистов-экологов и ученых-экологов. Без ложной скромности, даже Ангела Меркель, которая в те времена был министром по охране окружающей среды, охране природы и ядерной безопасности ФРГ, а также другие именитые государственные деятели, прислушивалась к тому, что говорим я и мои коллеги из России. 

Вспоминается еще Лесной кодекс, Водный кодекс, закон «О недрах». Но главнее тогда были ратификации международных договоров. 

- Сильно пришлось «перелапачивать» советское законодательное наследие в области экологии?

- Сильно. Но если под законодательной базой понимать не только сами законы, но и подзаконные акты, то еще больше. Многие законы погрязли в многочисленных постановлениях правительства, указах и прочем. Все это нужно разбирать и структурировать, чтобы в дальнейшем было проще работать и решать вопросы. 

- Ни для кого не секрет, что по многим вопросам демократы не могли договориться между собой. В отличие, скажем, от красно-коричневых, которые создавали тандемы легко и просто. Почему так, как Вам кажется?

- В основе всех человеческих неприятностей лежат амбиции. У КПРФ и в ЛДПР - единоличный тоталитарный лидер. А у демократов партии были построены на других, отличных от них, принципах . И амбиции были почти у всех, кто мало-мальски претендовал на лидерские позиции. В результате, демократия сыграла с ними злую шутку из-за чрезмерной амбициозности.

- Насколько первая Дума была местом для дискуссий? 

- Она полностью соответствовала переводу слова «парламент» на русский язык – говорильня, в хорошем, разумеется, смысле слова. Там постоянно шли разговоры, перемежающиеся периодической руганью. Яростно велись дискуссии. Как сейчас помню, как ко мне подходил Лукьянов, и орал изо всех сил: «Узнайте силу коммунистов!». 

- Какой законодательный акт Вы бы назвали самым существенным в первой Госдуме РФ?

- Закон о бюджете с 1994 года на 1995 год. Потому, что там были забиты основные гвозди в обустройство страны, ее дальнейшее развитие. Несмотря на то, что я не монетарист, но это был важный документ. 

- Некогда, историографическое сообщество «Политика на сломе эпох» и Фонд Ельцина проводили круглый стол «Парламентаризм новой России» к 25-летию избрания ГД РФ первого созыва. Тогда один из участников мероприятия высказался в том смысле, что главный и основной смысл первой Думы был в том, чтобы принять выборное законодательство. На этом ее функцию можно считать исчерпанной. Вы согласны с этим?

- Я думаю, что законы о бюджете были важнее. Да и вообще тогда случайных законов не было. У нас не было времени на случайности. Понятно, что не все было идеально, но было сделано правильно. Надо же понимать, что идеал был либо недостижим, либо мог привести к неким непредсказуемым последствиям. Но законы были приняты. Законы качественные. И их было очень много. Больше половины от того, что приняла вторая Госдума за пять лет. 

- Традиционный вопрос, который я буду задавать всем, с кем беседую. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это:»?

- … Это зерно, из которого должно вырасти будущее России. Но оно еще не выросло. 

Справка:

Виктор Иванович Данилов-Данильян родился 9 мая 1938 года в Москве. Окончил Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова, математик. Доктор экономических наук, академик Академии естественных наук. Министр охраны окружающей среды и природных ресурсов РФ. Член фракции «Выбор России», член Комитета ГД по экологии. В марте 1994 года - член инициативной группы по созданию партии Демократический выбор России. 14.03.1995 вышел из фракции «Выбор России». Вступил в депутатскую группу «Стабильность». Работал младшим научным сотрудником, инженером, старшим инженером Вычислительного центра МГУ, заведующим лабораторией Центрального экономико-математического института АН СССР, заведующим лабораторией Всесоюзного НИИ системных исследований Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) и АН СССР, заведующим лабораторией, заведующим кафедрой Академии народного хозяйства при Совете министров СССР, заместителем Министра природопользования и охраны окружающей среды СССР. Был членом КС «Зеленого движения», участвовал в создании блока «Выбор России». Входил в состав Совета Безопасности РФ. Автор и соавтор свыше 350 научных работ, в том числе 24 монографий. Был министром охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации (1991—1996); Председателем Государственного комитета Российской Федерации по охране окружающей среды (1996—2000); депутатом Государственной Думы (1994—1995). Директор Института водных проблем Российской академии наук., член-корреспондент РАН.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин