111 лет назад в Российской империи произошло чрезвычайно важное событие – состоялось первое заседание Государственной Думы. В 1917 году эту дату решили отпраздновать специальным торжественным заседанием, в котором участвовали представители всех четырех созывов парламента. Мероприятие было настолько значимое, что на него продавались билеты. Правда, на заседании звучали не только праздничные речи. Некоторые народные представители предупреждали с трибуны об опасности и для временного правительства, фактически оказавшегося под домашним арестом, и для всей страны. 

РАПСИ знакомит читателей с выступлениями лидеров общественной мысли страны на специальном заседании Госдумы столетней давности и откликами прессы.

Торжественное заседание

Торжественное заседание, устраиваемое 27 апреля, в годовщину дня открытия Государственной Думы, начнется в два часа дня. В заседании примут участие депутаты Государственной Думы всех четыре созывов. Публика будет допускаться по специальным билета. В правом углу зала заседаний Государственной Думы будет отведена ложа для Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, а также в левом углу – для членов Государственного Совета.

(Утро России, 27 апреля)

Историческое заседание депутатов четырех созывов.

Речь В.В. Шульгина

- Позвольте мне приветствовать представительство, - начал В. В. Шульгин, - от лица умеренных групп. Я не скажу, чтобы вся Дума целиком желала революции. Это была бы неправда. Среди многих из нас была сильная мысль, что во время переправы лошадей не перепрягают.
2 месяца прошло с тех пор, как случился переворот, и я не могу скрыть, что тяжкие сомнения обуревают мной. Вместе с большими завоеваниями, которые получила Россия, является опасение: не заработала ли на этих 2-х месяцах Германия?

- Очень много! – раздаются голоса.

Правительство под домашним арестом.

Нам кажется порой, что наше военное положение сильно ухудшилось. Правительство, которое сейчас занимает скамьи перед нами, которое мы считаем честным и даровитым, которое хотели бы видеть всею полнотою власти, на самом деле ею не облечено, потому что оно взято под подозрение. Оно находится не в таком положении, как старая власть, которая сидит в Петропавловской крепости, но я бы сказал: «Оно как бы сидит под домашним арестом». («Верно», - раздаются голоса).

- К нему как бы поставлен часовой, которому сказано: «Смотри зорко за ними и в случае – знай службу». 20 числа вы могли убедиться, что часовой знает службу и честно исполняет свои обязанности. Я открыто спрашиваю социалистические партии: «Правильно ли вы поступаете, когда ставите часового около правительства?»

Но этим не исчерпываются наши тяжкие опасения, ибо, среди социалистических партий, к счастью, далеко не всех, встречаются явления, рассматривая которые, приходят на память те роковые слова, которые стали уже историческими.

Глупость или измена?

Они были произнесены в этом зале 1-го ноября 1916 года: «Что же это – глупость или измена?» Ведь когда спрашивали Штюрмера, то главным образом ставили ему в вину, что он хочет рассорить нас с союзниками, в особенности с Англией. А теперь, что делается? Несколько дней назад на улицах шла открытая и очень злобная пропаганда против Англии. Доказывалось, что эта страна есть прибежище всяких капиталистических и империалистических тенденций, что Россия призвана освободить мир от этого чудовища. Я вас спрашиваю: «Что это – глупость или измена?»

- Измена! – раздаются голоса с мест.

- Нет, по моему, это глупость, - заявляет В.В. Шульгин. – А когда в деревню направляют агитаторов, которые вносят туда анархию и смуту, единственным последствием чего будет то, что Петроград, Москва, армия и Северные губернии останутся без хлеба, я вас спрашиваю, что это, и думаю, что это все-таки глупость. Или когда направляют наших доблестных солдат сплошь на все офицерское сословие, так же, как натравливают на всю интеллигенцию, что это – глупость или измена? Это тоже глупость. Но когда все три признака собираются вместе и говорят – вы накануне того, чтобы рассориться с союзниками, у вас нет армии, у вас нет хлеба, а потому, заключайте мир во что бы то ни стало, вот это измена… (Шумные аплодисменты. Голоса: «Браво»). Пойдите, пожалуйста, на Петроградскую сторону и послушайте, - заявляет В.В. Шульгин, - что там говорится. Ленин – это фирма, а вокруг него ютится целая свора людей, которая проповедует, все, что им в голову взбредет. Не забудьте, что наш народ не так уж подготовлен к политической деятельности и с трудом разбирается в этих вещах. (Все аплодируют, кроме с.-д. и трудовиков).

Речь военного министра А.И. Гучкова

- Чувство радости и гордости охватывает меня, - начинает А.И. Гучков, - когда видишь себя снова среди вас, старых товарищей по народному представительству. Мне радостно встретиться не только со своими политическими друзьями, но и со своими бывшими политическими противниками. То, что сплачивало и сковывало нас воедино, это была общность цели. При всем расхождении в выборе путей – эта общая цель была – возрождение России, ее счастье и ее величие.

Что скажет Учредительное Собрание. Мы с вами не Учредительное Собрание. Подлинный голос русского народа, своим властным приговором устранивший старую власть, еще не сказал своего слова о том, как устроится новая Россия. Но для всех ясно, что те начала, которые лягут в основу этого строительства, будут начала политической свободы, народовластия и социальной справедливости. Вне этих путей нет путей к спасению.

Мы лишены права законодательствовать, но мы обязаны предоставить слово и дать выход голосу общественного мнения, народной совести и тому жуткому тревожному чувству, которое охватывает всю страну. Почему первые чувства светлой радости сменились тревогой? Ответ на этот вопрос вы найдете в той декларации, с которой Временное Правительство обратилось к стране.

Разрушение идет впереди созидания. Разрушение коснулось таких основ человеческого общежития, человеческой культуры и самой идеи государственности, без которой человечество теряет черты благоустроенного культурного общества и стройного политического организма, и становится распыленной, бесформенной человеческой массой. В тех условиях двоевластия, даже многовластия, а потому и безвластия, в которые поставлена страна, она жить не может. В невероятно тяжких условиях небывалой войны и небывалой внутренней смуты, бьется наша несчастная родина. Только сильная государственная власть, единая в себе и единая с народом, опирающаяся на высокий моральный авторитет, может создать могучий жизненный творческий центр, в котором заключается все спасение страны. (Голоса:«Верно! Правильно!»)
Нужно последнее усилие для победы. Оратор переходит от внутреннего положения страны к жгучему вопросу о войне и останавливается на промышленных испытаниях нашей армии, по вине свергнутой старой власти:

- Радостно откликнулись армия и флот на события переворота. Все сверху до низу присоединились к новому строю, с глубокой верой в его созидательные силы. Одно время казалось, что наша военная мощь возродится из этого неизбежного спасительного процесса с новыми, удесятеренными силами, что вспыхнет священный энтузиазм. Казалось, что новая свободная армия, родившаяся в революции, затмит своими подвигами ту старую, подневольную, но все же бесконечно родную и славную армию старой России.

Господа, этого нет! Мы должны честно признать, что этого нет. Наша военная мощь слабеет и разлагается. Она переживает тот же недуг, как страна: двоевластие, многовластие, безвластие. Болезнь эта несет особую жизненную опасность для государственного и народного организма. Не опоздали ли мы с нашими врачебными советами и методами лечения? Я думаю, нет.

Тот гибельный лозунг, который внесли к нам какие-то люди, зная, что творят, а может быть и не зная, этот лозунг: «Мир на фронте и война в стране». Эта проповедь международного мира во что бы то ни стало и гражданской войны, чего бы это ни стоило, этот лозунг должен быть заглушен властным окриком великого русского народа: «Война на фронте и мир внутри». (Рукоплескания).

Гг, вся страна когда-то признала: «Отечество в опасности. Мы сделали еще шаг вперед, время не ждет, отечество на краю гибели». (Голоса: «Верно, бурные аплодисменты»).

Речь председателя Гос. Думы М.В. Родзянко

- 11 лет тому назад, - начинает свою речь М.В. Родзянко, - в этих стенах в России впервые раздалось свободное слово первых избранников русского народа. Они сделали почин реального осуществления законов, основанных на лозунге братства, равенства и справедливости, которые только ныне могут быть проведены в жизнь. Они первые в этом зале громко, на всю Россию, предъявили требование о политической амнистии всем тем политическим деятелям, которые вели борьбу во имя свободы и раскрепощения народа (апл.). Я предлагаю приветствовать теперь же этих первых деятелей первого русского народного представительства. (Шумные аплодисменты растут и превращаются в бурную и продолжительную овацию).

Вопрос о войне. Перед нами на первом месте великая проблема войны, - продолжает Родзянко. – Россия войны не желала и не искала и не нам нести ответ за то кровопролитие, которое теперь происходит. Но начатое дело должно быть завершено так, чтобы сохранить природные русские земли и оградить честь и национальную гордость русских граждан (апл.).

Ужели возможен сепаратный мир? Я всецело присоединяюсь к декларации Временного Правительства, которая полно и ясно обнимает собою вопрос о задачах и целях войны. Неужели для того пролились потоки русской крови, неужели для того страной и народом принесено так много тяжких жертв, принесено так много страданий, чтобы получить бесславный мир, не отвечающий ни чести, ни достоинству России? Ужели возможен позорный сепаратный мир? (Крики: «Нет, никогда!»). Ужели не достигнем идеалов борьбы за правду и свободу? Они одни только могут оправдать страшное напряжение народных сил, безмерное кровопролитие, неисчислимые жертвы. Я убежден и верю, что те же идеалы воодушевляют и народы, которые борются в союзе с нами в этой ужасной войне. Лишь полная победа наша над германским милитаризмом даст то счастье миру, к которому мы всей душой стремимся (апл.). Нельзя ведь ожидать, чтобы они, нарушив все свободы, все права человечества, внезапно бы подняли знамя правды, чести и добра. Мне это представляется недостижимым.

Далее М.В. Родзянко доказывает, что германский рабочий класс, учитывая выгоды от победы, поддерживает империалистические требования своего правительства.

- Вот почему, - говорит председатель Госдумы, - я твердо и смело утверждаю, что война должна быть доведена всеми усилиями русского народа совместно со своими доблестными союзниками, до решительной и полной победы над врагом.

Овации представителям союзных держав. Есть слухи о разложении в нашей армии, о ее нежелании, будто бы драться и наступать. Я не верю этим слухам. В моей голове не укладывается понятие, чтобы в храбрых и славных наших войсках могло быть колебание в ту минуту, когда обстоятельства войны властно потребуют от них наступления и когда наши союзники, не жалея своей крови, сделали все, чтобы облегчить нашу задачу. (Возгласы: «Да здравствуют наши союзники»).

Россия будет верна союзникам. Россия не одна в этом деле. Уже почти три года она ведет войну непрерывно в ненарушимом согласии со своими союзниками и освобожденный русский народ, значительное русское общество, не может изменить тем доблестным народам, которые шли с ним рука об руку в эти грозные, тяжелые минуты. Россия будет верна своим союзникам (апл.). Отечество в опасности, ему грозят со всех сторон. Нашествие вражье и внутренние неурядицы, тяжелое наследство пережитых мрачных дней, грозят устоям государства. В эту мрачную годину тягчайших испытаний нельзя поддаться страху и сомнению. В единстве сила и только в нем залог успеха.

Заканчивает М.В. Родзянко свою речь призывом к моральной поддержке и доверию Временному Правительству.

Речь Ф.А. Головина

После М.В. Родзянко выступает бывший председатель 2-й Гос. Думы Ф.А. Головин. Депутаты громко приветствуют его.

- Блестящим метеором на темном горизонте промелькнула 1-я Дума. Гневный крик первых избранников народа, гулко раздавшийся в палатах Таврического дворца, заглох и замер в царских дворцах. Штурм власти, предпринятый молодым парламентом, был отбит старой властью. Народ не поддержал первых своих избранников, лучшие люди оказались на скамье подсудимых.

2-я Гос. Дума имела опыт 1-й Гос. Думы. Когда правительство увидело, что 2-я Дума приступает к творческой законодательной работе и собирается пустить глубокие корни, правительство испугалось не на шутку и решило ее распустить. Был создан знаменитый процесс с.-д. фракции и Дума была распущена. 10 лет каторжной ссылки. Вот тяжелая жертва, понесенная нашими товарищами слева ради счастья и свободы России…

Министр юстиции А.Ф. Керенский подходит к втородумцу Церетелли и целует его. Министр-председатель Г.Е. Львов горячо жмет руку Церетелли.

- Мы счастливы, - продолжает Ф.А. Головин, - встретиться с этими мужественными борцами за свободу и счастье России. В этих самых стенах, в которых мы видели их в последний раз 2 июня 1907 года, приветствуем их горячо и от всей души желаем им долголетней и счастливой жизни в новой и свободной России.

Речь министра-председателя Г.Е. Львова

- Первый созыв народных представителей сосредоточил в себе всю накопившуюся вековую народную обиду от утеснений и гнета власти. Первые представители народные принесли с собою всю горечь пережитого и перед лицом родины они первые властным голосом, громко сказали свое гневное и обличительное слово. За 72 дня своего существования, 1-я Гос. Дума успела твердо установить начала и дать самое направление дальнейшей государственной работы народных представителей. С тех пор Гос. Дума стала великой ареной борьбы народа с властью за свободу, правду и право борьбы, в которой власть, как в предсмертной агонии, проявляла жизнь только резкими толчками, а народные силы равномерно росли и развивались, чтобы раз и навсегда свергнуть власть и взять в свои руки управление страной. И на этот процесс развития идей свободы в России, с момента их зарождения до момента их осуществления, потребовалось всего только 56 лет. Великая русская революция поистине чудесна в своем величавом и спокойном шествии.

Русский народ – во главе демократий мира. Освещена она трепетом, вот уже скоро 3 года непрерывающегося зарева ужасной мировой войны. Чудесна в ней не фееричность переворота, не колоссальность сдвига, не сила и быстрота натиска штурма власти, а сама сущность ее руководящих идей. Свобода русской революции проникнута элементами мирового вселенского характера. Идея, взращенная  из мелких семян свободы и равноправия, брошенных на черноземную почву полвека тому назад, охватила интересы не только всего русского народа, но и интересы всех народов всего мира. Душа русского народа оказалась мировой демократической душой по самой своей природе. Она готова не только слиться с демократией всего мира, но стать впереди нее и вести ее по пути развития на великих началах свободы, равенства и братства.

Мы переживаем великие потрясения. Нам предстоит пережить, может быть, величайшие опасности и невзгоды. Но какие бы признаки анархии и деспотизма ни стояли на нашем пути, дело, которое начали вы, народные представители, и которое вы продолжали, несмотря на все враждебные силы, не погибнет. Процесс великой революции еще не закончен, но каждый прожитый день укрепляет веру в неиссякаемые творческие силы русского народа, в его государственный разум, в величие его души и в его великую будущность. Мы можем гордиться среди народов мира, что русской душой владеет не гордость, а любовь. И да не смутятся робкие сердца перед русской свободой.

Речь В.Д. Набокова

Кафедру занимает член 1-й Гос. Думы В.Д. Набоков, который останавливается на пережитых первыми народными избранниками страданиях.

- И было время, когда казалось уже близким возвращение самодержавия, когда в стране хозяйничали холопы и темные силы, и страшно сказать, когда в эти стены неслыханными приемами было брошено семя предательства и провокации. Дальше так идти не могло. Гнилой фасад должен был рухнуть в дни великого народного испытания, того испытания, которое сплотило всю страну и сделало из Гос. Думы вожака революции. Старый строй свергнут. Наступила счастливая заря. Близится момент, когда воля народа будет провозглашена Учредительным Собранием.

Речь Н.М. Винавера

- Момент объявления нам войны дал Гос. Думе 4-го созыва проявить такое стремление к национальному единству, которое обнаружило всю силу организованного начала в стране, и заседание 26 июля 1914 года будет исторической датой, когда Гос. Дума связала себя с народом. Но с нами, с 1-й Думой, еще крепче она связала памятные нам дни 27 февраля, когда вся Гос. Дума во главе со своим председателем решила не расходиться, первая объявила акт революционный, который привел нас к нынешнему положению (бурные аплодисменты). Мы челом бьем той революционной Думе, которая первая приняла на себя удары старого режима в лице ее вождя, ее председателя. 27 февраля вы решили не подчиняться указу о роспуске. Мы пережили такой же момент. Но когда мы явились к Таврическому дворцу, то застали у решетки жандармов и пулеметы. И не застали того революционного народа, который теперь вас любовью окружил, и которому мы обязаны всем тем, что имеем.

Мечты и их осуществление.

- Первое слово, которое раздалось с этой трибуны, звучало: «Долг совести, долг чести русского народа – вспомнить о тех мучениках за свободу, через которых мы пришли к этой кафедре, - и первым актом новой народной власти, созданной народом, был акт той амнистии, которой мы тщетно добивались тогда». (Шумные аплодисменты, голоса: Керенский! Овации Керенскому!).

- Мы мечтали в первый день 2-й Думы, - продолжает оратор, - об отмене смертной казни навсегда, и с этой трибуны впервые раздался голос народа, единодушно принявший закон об отмене ее. Но не суждено нам было тогда его осуществить. Нынешняя наша народная власть подхватила этот голос народного представительства и одним из первых актов своих отменила смертную казнь.

- Керенский! – раздаются голоса.

Министр юстиции А.Ф. Керенский встает. Ему устраивают овацию депутаты и публика.

- Новая власть, созданная народом, - продолжает оратор, - имеет силу только в добровольном подчинении авторитету этой власти. Доверие, если воля народа создала правительство, должно быть власти оказано, как людям честным, известным нам, преследующим определенную программу. Доколь мы не убедились в том, что эта программа не исполняется, долг народа – сплотиться около правительства и оказать ему это доверие до дна. (Бурные аплодисменты).

(Петроградская газета, 28 апреля)

Государственная Дума о положении России

Общее впечатление

Несмотря на разность состава четырех Дум, общие выводы одни и те же. Главные места заседания – выступление Шульгина и ответ Церетелли, сильная и печальная по выводам речь Гучкова и патриотическая речь Родичева.

Выступление председателя Временного Правительства кн. Львова после речи Родзянко показалось особенно бледным. Кн. Львов как будто обходил все больные вопросы, как будто говорил в условиях мирной обстановки.

Первым поставил точки над «i» Шульгин. Он говорил с большим гражданским мужеством о том, что Временное Правительство находится под домашним арестом, что нас хотят рассорить с Англией, и что на Петроградской стороне появилась кучка людей, которые проповедуют все, что им взбредет в голову. Шульгин построил свою речь по образцу недавней речи Милюкова, обращенной к Штюрмеру, спрашивая, как объяснить происходящее: изменой или глупостью.

Шульгину отвечал Церетелли. Наиболее слабой частью блестящей речи Церетелии было то место, где он касался внешней политики и наиболее сильной, где он доходил до выводов о диктатуре пролетариата.

Военный министр Гучков выступал больше как председатель 3 Гос. Думы. Он призывал к единой сильной власти, опирающейся на моральные авторитеты и народное доверие. Он напоминал, что нужно еще было одно усилие, чтобы враг был сломлен, напоминал, что с победой связана честь и достоинство государства и приходил к тяжелым выводам, что наша военная мощь слабеет и разлагается, и что отечество на краю гибели.

Сильную и вдохновенную речь произнес Родичев. Она напомнила первую Думу, где Родичев не имел соперников. Родичев начал с воспоминаний о светлом и ярком солнечном дне, в который впервые народные представители принесли свои лучшие надежды в Таврический дворец. За этими днями наступили темные дни. Враждебная свободе власть наложила свою руку на народное представительство.
Родичев переходит затем к современному положению. Его мысли на фронте, и он обвиняет тех, кто разрушил единство армии, уничтожает возможность победы.

- Кто забыл уроки истории, - говорит Родичев, - свидетельствует здесь о классовой розни и диктатуре пролетариата, задали ли они себе вопрос, что они делают и в какую минуту они это делают? Подумайте, граждане! Эти слова будут услышаны в Германии и будут услышаны нашими союзниками. Где будут радоваться? И голоса ему называли тех, кто будет радоваться: Немцы, Немцы. Родичев развивал дальше свою мысль. Он доказывал, что союз свободных народов воюет против империализма, что победа Германии будет равносильна несчастью человечества.

- Можем ли помыслить, что в союзе свободных народов Россия очистит свое место и ослабнет в борьбе?

- Ружья к ноге, - послышался возглас Маклакова.

По мере того, как Родичев развивал свою мысль и подыскивал стильные аргументы, чувствовалось, как с одной стороны стали симпатии нарастать, а с другой – прорывалось глубокое недовольство. Правые скамьи аплодировали, с левых часто слышалось «довольно» или возгласы о капиталистах и другие. Родичеву пришлось напоминать, что нельзя Россию упрекать в желании аннексировать чужие земли, так как враг на нашей земле от Двянска до Козеля. Он частью и на французской, и на бельгийской земле. Он напомнил о крике, донесшемся из Бельгии: «Неужели вы, получившие свободу, не дадите ее нам, неужели вы забудете о Бельгии?» (Шумные аплодисменты потрясли зал).

Родичев говорил о том, что у всех наболело, что у каждого в сердце и в уме. В России не найдется человека, который бы хотел войны ради войны. Все хотят мира, но вопрос – когда его заключить и что надо сделать, чтобы скорее его заключить.

- Никто больше меня не жаждет мира, - говорил Родичев, - никто больше меня не страдает от войны, но когда враг топчет мое отечество, мой долг и всей демократии долг каждого человека драться с этим врагом (правильно, верно).

Родичев нарисовал современное положение, когда Россия истекает кровью, напоминаю, что для воссоздания потерянного и разрушенного во время войны потребуются огромные капиталы, и что без союзников в этом случае не обойтись.

В ответ на выкрики с хор, Родичеву пришлось напомнить о правах и обязанностях граждан.

- Граждане, - говорит оратор, - республика бесконечно труднее монархии, потому что в республике необходимо повиновение закону всех и каждого, свободное и невынужденное, и чтобы жить в республике, нужно работать больше, чем работали в монархии.

Это самое сильное место. Большинство публики покрыло слова Родичева аплодисментами. Сзади меня в ложе послышалось восклицание: «Никогда не льстил монахам и не унизился до лести перед толпой». Это было сказано про Родичева.

С аннексией на митингах связывают другое слово – контрибуция, и Родичев спросил:

- А должна быть возвращена Германцами контрибуция, взятая с Бельгии, должно ли быть все возвращено награбленное?

Подходя к концу своей речи Родичев напомнил, что на фронте противника условия складываются в нашу пользу.

- Войска перебрасываются на западный фронт, - указывал он, - и долг нашей армии сейчас наступать и победить. Я не хочу, чтобы победа привела к стыду нашего народа. Я обращаюсь с мольбой и призывом. Поступитесь вашими интересами во имя защиты родины. Не слабейте, и имя ваше будет благословлено, доколе раздается русская речь. Смерть близка, но встречайте ее, как доблестные воины на своем посту.

Выступление социалистов

Депутат 2 Думы Евреинов говорил о мире без аннексии и о земельном законе 2 Думы. Народный социалист Волк-Карачевский считает, что, пока не поздно, социалистические партии должны принять участие во Временном Правительстве.

- Если это жертва, - говорил он, - тогда ведь и в старые годы не боялись нести большие жертвы, а наша жертва будет принесена свободному русскому народу.

О речах Дзюбинского и Скобелева. Дзюбинский напоминал о лозунгах трудовой группы, выставившей на своем знамени полное народ. правство и высказывает уверенность, что демократия создаст прочное и светлое государственное здание, которое послужит примером для демократии всего мира.

Наибольший успех, кроме Церетелли, из левых имел Скобелев. Скобелев возлагал все надежды на революционный рабочий класс: он говорил, что русская революция не даст себя раздавить штыками внешних завоеваний и в ответ на пожелания о сильной и единой власти указывал, что Временное Правительство до сих пор творило волю революционной демократии. Под конец Скобелев пропел отходную Думе, заявив, что сегодня депутаты собрались здесь в последний раз, как члены Думы.

- У нас теперь трибуна Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Государственная Дума умерла, - закончил Скобелев. – Да здравствует Учредительное Собрание .

Выступление умеренных. Умеренным назвал себя Шульгин, но к умеренным надо причислить и кадетов и, конечно, тех октябристов, которые, если не считать Гучкова, подняли свой голос очень боязливо и несмело. Председатель блока Шидловский ограничился бесцветной, коротенькой речью о необходимости единения. Более мужества нашел в себе Савич. Он близок к военному делу, ближе к реальной работе. Он окинул взором работу Государственной Думы и обвинил правительство, что оно создало пропасть между вооруженной силой и общественным движением народного представительства. Приходилось эту пропасть уничтожать и засыпать.

И, отвечая на вопрос относительно буржуазии, может ли она объединиться на платформе демократии. Савчи говорил:

- Пока эта платформа государственная. Пусть она будет демократическая, мы пойдем рука об руку, и в этом – залог успеха. Мы должны помнить, что всякие раздоры неизбежно приведут к гибели и народной свободы, как это случилось в 1905-6 гг.

(Вечерняя газета Время, 28 апреля)  

Больше веры

Вся Россия с огромным вниманием прислушивается к тому, что происходит и будет происходить в эти дни в Таврическом дворце. Там собрались те люди, которые за прошедшие десять лет были представителями населения России. За каждым из них стояла обширная группа населения.

И потому встреча депутатов всех четырех дум в такой острый момент русской истории не может не быть глубоко значительной и знаменательной. Они имеют право высказать взгляд на положение и события не только от себя лично, но и за тех, кто в свое время их избрал. У огромного большинства их до сей поры не утрачены тесные связи с избирателями. И вполне возможно многие из них войдут в состав Учредительного Собрания.

Особенно это относится к членам первой и второй Государственной Думы. И теперь поэтому свободный и громкий их голос чрезвычайно ценен. Это голос самого населения. И нет сомнения, что их слова – слова, отражающие настроение страны.

Преемственность политических идеалов, протянувшаяся через все четыре думы, роль народных представителей, даже при той уродливой форме избрания их, которая была применена для двух последних дум, в процессе революционизирования России, значение самого факта существования народного представительства, - все это ясно.

Страна искренно приносит дань любви, благодарности и уважения тем, кто, по мере своих сил и разумения, боролся за счастье и свободу России.

Но центр тяжести уже первого заседания был в отношении собравшихся к жгучим вопросам дня, - особенно к вопросу о войне и мире. Речи Шульгина и Гучкова с одной стороны и речи Церетели и Ершова с другой, - это те моменты, в которые аудитория слушала, затаив дыхание, и к которым также отнесется и вся Россия.

Шульгин в яркой и сильной форме выразил все те сомнения, опасения и вопросы, которые смущают и волнуют умеренные круги общества. Сделал он это, - надо отдать ему справедливость, - с такой определенностью, которая требовала ответа и не могла остаться без него.
Временное Правительство взято под подозрение, и к нему приставлен часовой, который хорошо знает караульную службу. Открыто ведется агитация против наших союзников и в пользу Германии, в деревню направляются агитаторы, вносящие туда анархию и смуту, армия и население направляются на офицеров и интеллигенцию, и все это уже привело к тому, что наше военное положение сильно ухудшилось.
Тут сконцентрировано все, что так или иначе высказывается в обществе. И несомненно, что Шульгин не одинок в своих мнениях. Общество смущено и встревожено в значительной своей части.

Поэтому тот ответ, который дал Шульгину Церетели, приобретает огромное значение. Россия демократическая, Россия, верящая в высокие идеалы нового социального строя, верящая в благодетельное воздействие свободы, также имеет свой ответ на тревожные вопросы современности. И эти ответы должны прозвучать на всю Россию с кафедры Таврического дворца.

Не прав Шульгин, уподобляя положение правительства домашнему аресту. Правительство не может и не должно быть безответственно. И раз правительство честно идет по намеченной дороге, - а в этом не может быть сомнения, - то не может быть и речи о вражде его с Советом рабочих депутатов. И само Временное Правительство в огромном большинстве стоит на этой же точке зрения – необходимости связи и постоянного контакта с организованной демократией.

Прав Церетели и в том, что пролетариат понимает необходимость сейчас платформы общенародной и демократической, а не узко-пролетарской. Прав он и в том, что наша демократия с распростертыми объятиями принимает демократии союзных наций и опасается только империалистических стремлений в Англии и Франции, прав он, наконец, и в том, что причина, основная подоплека всех тех страхов, которые так ярко выразил Шульгин, - это классовая узость, классовая ограниченность.

Наша революция еще не закончена, и уже начинает сказываться ее влияние на остальной мир. Но вся демократическая Россия глубоко верит в то, что задача будет доведена до конца. Как лозунг, последние слова Церетели: «Совместными усилиями всех живых сил страны мы доведем нашу революцию до конца и, может быть, перекинем ее на весь мир».

И даже страстная речь А.И. Гучкова, говорившего об опасности, грозящей разложением в армии, и закончившего патетическим призывом признать, что отечество на краю гибели, не должно поколебать этой веры в нашу революцию. Армия тесно связана со страною, и военный министр прав, когда говорил, что недуг страны отразился болезненно и на армии.

Но он не прав, когда глядит на это явление безнадежным и испуганным взором. Выздоровление страны будет выздоровлением и армии. Выздоровление же страны, - дело совершенно неизбежное, ибо Россия  еще не изжила себя. Вот почему нельзя верить тому, что наше положение безнадежно. И приходит на память поговорка нашего народа: «страшен сон, да милостив Бог».

Мы верим, что организационные силы правительства и демократии окажутся достаточно мощными, чтобы преодолеть болезненные явления. Иначе бы, действительно, не для чего и не из-за чего было бы жить. Надо только, чтобы, преодолев страхи, все пошли рука об руку в этой великой работе.

(Московский листок, 29 апреля)

Подготовил Евгений Новиков