Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут ознакомится с интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – депутат Госдумы РФ первого и второго созывов, возможный кандидат в президенты России Степан Сулакшин.

- Что сподвигло Вас пойти на выборы в первую Думу и стать впоследствии депутатом?

- Безалаберность. Я был в науке почти круглые сутки. Ядерная физика, оборонные темы, ускорители с пятиэтажный дом. Наступившая эпоха – фото новых лидеров перемен, Ельцина, конечно, душу будоражила, но никаких новых планов не стимулировала. На выборах в первую Думу я шел и по округу Томской области, и одновременно по списку «Выбора России». Соответственно, выиграв в округе, я дал дополнительное место в список «Выбора России». Пошел я на выборы с позиции представителя Президента по Томской области. Я сознательно оставлял этот пост, так как представлять президента было для меня делом уже невозможным. Хотя быстро выяснилось, что и в «Выборе России» с моими представлениями делать было тоже нечего. 

Через два месяца после начала работы новой Государственной Думы, после нескольких моих попыток объяснить Гайдару и другим членам фракции, что их политическая линия недопустима, неприемлема, разрушительна и опасна, опровергает ценностные установки, я вышел из этой фракции. Таким образом, я стал независимым депутатом. Выпустил одну из первых своих работ в защиту рыночных демократических реформ в России, и сегодня, через 25 лет, совершенно очевидно, что я был прав. Во что обратилась та деятельность, которую сейчас называют «гайдаровщиной» тоже совершенно очевидна: слова «демократия», «свобода», «рынок» уже всеми забыты. Остались слова «дерьмократия», «национальные предатели», «суперкоррупция». Вот что из этого получилось.

- Большая конкуренция была в округе, в котором Вы избирались?

- Нет. У меня была формально выгодная позиция – я был практически на уровне руководителя области – представитель Президента России в Томской области. Был очень активен, ездил по области, помогал решать различные проблемы и людей, и администрации. Практически моими руками был поставлен губернатор области, ведущие администраторы. Хотя после расстрела Белого дома политическое напряжение было и слева от остатков КПСС, и справа – со стороны «Яблока» и новой поросли демократов, которые, впрочем, вскорости схлынули.

- Вы избирались и во вторую Думу. Скажите, как Вы думаете, выборы, с технологической точки зрения, отличались от первых?

- Да, конечно. Очень активно после волны народных депутатов СССР стал меняться депутатский корпус. За первым эшелоном 1989–1990 года, который были романтичным и искренним, пошёл эшелон прагматиков, рационалистов и политических циников. Михаил Полторанин этот эшелон называл политическими мародерами, что было очень точно. Это поколение кандидатов в депутаты уже почувствовало, что власть конвертируется в доходы, карьеру, и качество представительства корпусов стало меняться в эту сторону. На сегодня это качество абсолютное и практически стопроцентно независимо от того, левые или правые представители. А тогда была резкая тенденция. Поэтому, в 1995 году конкурировать стали уже люди с деньгами, люди с положением, люди, способные нанимать профессиональные команды политтехнологов, и трюкачи. И честность этой процедуры уже  была практически сведена на нет. Использовались грязные технологии, использовалась клевета, подкуп.

- Тогда никто не прогнозировал, что на первых выборах первое место по спискам займет ЛДПР. Это стало неожиданностью для всех. Как Вы думаете, почему именно эта партия выиграла?

- Юрий Корякин, к сожалению, уже ушедший, тогда громко заявил: «Россия, ты одурела». Причина очевидна: ЛДПР была рождена, как подставная партия по формуле оппозиции в недрах КПСС и КГБ. Ее инфраструктура по стране была очень мощной и в том числе денежной. Сам Жириновский большой вклад внёс своим талантом публичного политика, яркого оратора, нетрадиционного, совершенно беззастенчивого деятеля. Но вот эта система, силовая и остаточная, КПССная, сработала очень мощно. Сети военнослужащих, сети ветеранов в спецслужбах, силовых структурах – они все работали на ЛДПР, на Жириновского. В последствии неоднократно участники той кампании в пользу Жириновского рассказывали, как к ним приходили приказы и как они участвовали в этой затее. ЛДПР и Жириновский служат на этом поприще до сих пор, причем, создав уже достаточно значительные финансовые возможности. Но задание он получает по-прежнему от силовых структур, из администрации президента и тщательно выполняет эти задания.

С другой стороны, значительным фактором, видимо, была абсолютная политическая безграмотность, неготовность и отсутствие выборной традиции российского населения. Разобраться в том, кто говорит правду, а кто играет роли, люди не могли. Не могли распознать, что их сознанием и инстинктами манипулируют, и что они могли попасться на удочку. Я даже пособие написал под названием «Избиратель, осторожно!». О тех методах, которыми манипулируют до сих пор. Тогда было достаточно похохатывать от ранее немыслимых фраз: «Каждому мужику по бутылке, а бабе – по мужику». Похахатывая, люди шли голосовать за этого клоуна, а проголосовали на самом деле за власть и за тот гибельный путь, по которому покатилась Россия. Это основной фактор. Второй – это монополия власти как явление приватизированного государства, как государственная криминальная машина, фальсифицирующая выборы. Тогда это был удивительный факт, могу засвидетельствовать: голосование на выборах депутатов в российский парламент в одном из округов привело к тому, что избирательная комиссия подсчитала для двух кандидатов-лидеров равное количество голосов. Из-за этого были назначены перевыборы. Вот тогда это было возможно, но сегодня это исключено. Почему? Потому, что фальсифицируют. 

- А не помните, что это за округ?

- Это в Томске. Конкурировали уже ушедшие директор подшипникового завода Юрий Гальвас и представитель демократов Кулаков. Уникальный совершенно случай.

- Существует мнение, что в 1993 году Ельцин дистанцировался от выборов, сконцентрировался на голосовании за Конституцию, за которую голосовали в тот же день, когда проводились выборы депутатов. За счет этого демократов было слишком много в Думе, и вообще она получилась слишком пестрой. Вы согласились бы с таким мнением?

- Нет. Абсолютно нет, потому что победа и укрепление административного ельцинского аппарата дали фору на выборах в Госдуму. Сработала система представителей президента в данном случае. Работали пропартийные структуры, «Выбора России», демократические и другие. Срабатывала эйфория, можно сказать, побед демократических сил. Нет, эта кампания уже была достаточно сильно организована, профинансирована, управлялась администрацией. Единственное, в чем, наверное, был прокол и ошибка – не учли Жириновского и ЛДПР. 

- Другим удивительным событием, произошедшем уже после выборов в Думе, стало то, что спикером нижней палаты парламента стал Иван Рыбкин с перевесом всего в один голос. Почему выбрали всё-таки именно его, а не, например, Лукина, который тоже претендовал на этот пост?

 - Это была случайность. Потому что действительно там вопрос в одном испорченном бюллетене. В ситуациях раскола политического спектра, как правило, проскакивают серые мышки. Яркие личности слева и яркие личности справа вызывают борьбу против них, а в промежуток, как в щелочку, проскакивают мышки. С одной стороны случайность, с другой – закономерность. 

- Он справился со своей задачей, в конечном счете?

- Смотря с какой точки зрения. Если с точки зрения организации Госдумы как представителя электората, то безусловно нет. Потому, что этот институт уже контролировался и жестко контролировался на уровне возможности роспуска почти в любой минуту силовым способом. Под страхом этой угрозы Рыбкин, в общем, открыл традицию выстраивания монополии власти, исходящей из кабинета президента и администрации президента. На подобную монополию, на несбалансированное преимущество президентского института была настроена Конституция 1993 года. До сих пор этот дисбаланс работает, но на сегодняшний день он пришел уже к совершенству. Разделение ветвей власти уничтожено полностью. Начиналось всё с разделения властей по федеративному уровню, и власть сконцентрирована в одном кабинете.

- На первом заседании перед депутатами выступал тогдашний премьер – Виктор Степанович Черномырдин. Он в своей речи призвал депутатов исключить из своего лексикона слова «нетерпимость» и «нетерпение». Как вы считаете, депутаты прислушались к призыву, они были терпимы друг другу?

- Да нет, конечно. Уговорами снять идеологическое противостояние невозможно. Его можно сгладить, находя синтезированные решения. Но на это победители президентской вертикали не пошли. Да и зачем это было нужно? Они были победители и могли протаскивать любые решения. Ельцин мог применять вето по любому решению Государственной Думы. В конечном, критическом счете он просто угрожал роспуском Госдумы. И даже когда дело дошло до импичмента, то не уговоры о терпимости сыграли значение, а угроза роспуска Госдумы. Власть уже тогда начала обретать черты незаконности, криминальности, коррупционности. И говорить о каких-то цивилизованных нормативах работы Государственной Думы уже в то время затруднительно.

- Кстати про подкупы. Существует мнение, что исполнительная власть пыталась давить на депутатов и манипулировать ими. Однако большая часть ваших коллег по первой Думе говорят, что этого не было, потому что было бесполезно, а существовал подкуп депутатов. Вы сталкивались с чем-то из этого?

- Я наблюдал эти явления. Подкуп был через карьерные обещания, через гарантии занятий «вкусных» должностей. Ряд депутатов действительно становились то заместителями министров, министрами и премьерами. Что касается фракций, то лидеру, который занимался личным коррупционно-политическим бизнесом, обещались и давались большие государственные госзаказы. Но поведение в Госдуме было соответствующее, благодарное. 

- Вы могли бы выделить какой-нибудь закон, принятый первой Думой, как самый существенный, самый нужный для страны?

- Пожалуй, память уже не держит такого рода закона. Память держит программные акты, такие, как программы заимствований, заложившие несуверенность России. Черномырдин выступал, я помню эти слова: «Если мы будем вести себя иначе, то нам не дадут займ». Те самые пресловутые 24 миллиарда долларов, с которыми Гайдар тогда носился. Речь шла об иностранных заимствованиях, траншах МВФ, под которые Россия брала обязательства вести себя так и не иначе. Это было внешнее управление. Бюджетные законы, которые закладывали фактически сворачивание по либеральным нормативам государственности страны, вводили десуверенизацию, потому что Центральный банк уже тогда ликвидировал значительную долю суверенного рублевого оборота. Он стал замещаться нелегальным долларовым оборотом. Тогда программы приватизации выполнялись ударными темпами.

Кстати, одна из причин, по которой я оставил должность представителя Президента, была в том, что я написал Ельцину закрытый доклад, в котором показывал в своих научных привычках, что кривая темпов приватизации абсолютно совпадает с кривой темпов роста смертности в России. Были и иные корреляционные причинно-следственные доказательства того, что это линия, по существу, – линия погрома страны. Первая Дума не была способна этому противостоять. Доминирование в администрации было полным, правительство было тоже абсолютно подконтрольным Ельцину, а за спинами победителей стояли агенты ЦРУ, иногда даже не скрываясь. Об этом не так давно вслух заявил даже Путин. Хотя не употребил при этом необходимых слов о государственной измене. 

- Вы трудились в Комитете по промышленности, транспорту, строительству и энергетике. Как Вы думаете, Вам удалось в рамках работы в этом Комитете реализовать свои идеи, проекты, потенциал?

- Это было очень интересное время, потому что я действительно работал с нуля, нарабатывал знания, методологию, опыт настоящей законотворческой работы, потому как никаких учебников просто на просто не было. В итоге, вышел ряд моих работ по лоббированию, по законотворчеству, курсы лекций и так далее. Было очень интересно анализировать законопроекты, систематизировать весь законопроектный поток, изучать количественное соотношение законодательных инициатив от тех или иных носителей права законодательной инициативы и конечного результата, то есть принятых законов. Я обрел тогда очень большой объем знаний о предметах законодательного регулирования, предложив и создав в итоге подкомитет по военно-промышленному комплексу, подкомитет по закрытым городам Минатома и Минобороны. Получил возможность объездить многие десятки предприятий, военных и закрытых объектов, атомных подводных лодок «Адмирал Кузнецов» и др. Где только не был, в каких КБ и институтах. Это было очень важным периодом профессионализации, что дало мне возможность и профессиональное право самому разрабатывать законы и кодексы.

Это было и в дальнейшем, во втором созыве, но начиналось всё в первом. Было удивительно наблюдать беспомощность законодателей, которые не имели ни образования, ни опыта в советских реалиях, настоящей парламентской работы. В Комитете буквально единицы были в состоянии сами писать, сами рецензировать законопроекты. Но для меня это был второй университет. Это было очень важно с той точки зрения, что в стране рождалась действительно профессия профессионального депутата, парламентария. Правда, противоположные тенденции привели к тому, что туда пришли, повторюсь, политические мародеры, которым никакого дела не было до законодательства. Это совсем другие тенденции.

- Первая Дума была местом для дискуссий?

- Да, конечно. Только дискуссии эти ни к чему не приводили. Потому что, как говорилось, поболтали, поговорили, а решение у нас уже принято, поэтому голосуйте. А если не проголосуете, то до пяти раз спикер мог объявлять, что нет, нет, мы сейчас как-то не так проголосовали, кто-то там не тем глазом моргнул, надо переголосовать. До пяти раз голосовали, чтобы протащить решение, заданное по телефонному проводу. 

- Долго эта дискуссионность сохранялась, как Вы думаете?

- Но это дискуссионность видимая, потому что она не содержит под собой профессиональных платформ конкурирующих решений. Дискуссионность натуральная предполагает борьбу самостоятельных, профессиональных, дееспособных идей и решений нормативно-правовых. А болтовня из разряда "дурак, ты сам дурак" – ее за дискуссию вряд ли стоит принимать. Это выпуск пара, это имитация, это демонстрация своего бесстрашия и служения избирателю, о чём потом депутаты отчитывались. А реальный процесс политической борьбы, выборы государственных управленческих решений – он, конечно, проходил за кулисами и мало зависел от этой так называемой дискуссии. 

- Некоторые из Ваших коллег по первой Думе высказывают мнение, что смысл первой Думы стоял изначально в принятии выборного законодательства, но так уж получилось, что приняли ещё около 500 законов. Вы согласны с этим мнением?

- Да нет, конечно, не согласен. Потому что стране нужны ещё тысячи законов. За появлением новой Конституции должна была появиться вся пирамида, подпирающая основной закон. Этим занимался, правда, не могу сказать парламент, занимался этим центр в администрации президента. Правительство тоже было подчинено этому центру. Нанимались частные фирмы, которые разрабатывали Гражданский кодекс и другие кодексы. Зачастую эти документы несли в себе отпечаток перевода с английского языка. Давались гранты американцами на те или иные реформы, которые в том числе приводили к принятию тех или иных нормативно-правовых актов. Но, тем не менее, корпус парламентариев, аппарат Госдумы как-то профессионально рос, накапливал какие-то архивы, накапливал знания, опыт. Это болезненный, но позитивный процесс, не на 100% имитация. Процентов на 30 – это было развитие парламентаризма.

- И последнее, продолжите фразу: «Госдума России первого созыва это…»?

- Политическая молодость, которая, как известно, быстро проходит.

Справка: СУЛАКШИН СТЕПАН СТЕПАНОВИЧ.

Родился 29 апреля 1954

В 1976 году окончил радиофизический факультет ТГУ. В 1980 окончил аспирантуру.

В 1976–1978 годах – инженер, старший инженер Сибирского физико-технического института.

В 1978–1989 годах – младший, старший научный сотрудник, заведующий лабораторией Томского института ядерной физики.

В 1980–1989 годах – член КПСС. В 1982 году – секретарь бюро КПСС института.

В 1989 году основал в Томске партклуб, ставший вскоре одним из учредителей и опорных центров «Демократической платформы в КПСС». В 1989 году Сулакшин стал одним из учредителей Томского народного движения (ТНД), а Клуб – его коллективным членом.

В 1989 году был избран народным депутатом СССР по Томскому территориальному избирательному округу № 313, входил в Межрегиональную депутатскую группу, был членом Совета Союза Верховного Совета СССР. Также был членом Комитета по экономической реформе Верховного Совета СССР.

В 1990 году был избран депутатом Томского областного Совета народных депутатов, работал в комиссии по экономике.

В сентябре 1991 года был назначен полномочным представителем Президента РФ в Томской области, занимал эту должность до сентября 1993 года.

В сентябре-октябре 1993 года решительно поддержал разгон Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 

В ноябре 1993 года опубликовал открытое письмо Ельцину, в котором выразил своё несогласие с ходом реформ.

В 1993 году создал в Томске местное отделение предвыборного блока «Выбор России», возглавил томский региональный список кандидатов в депутаты Государственной Думы от «Выбор России». В 1993 году Сулакшин был избран депутатом Государственной Думы. С 1993 по 1994 год входил в Движение «Выбор России». В 1994 году вышел из фракции «Выбор России». В 1994 году вошёл в межфракционную депутатскую группу РПРФ. Член Политсовета РПРФ. В 1994 году – избран заместителем Председателя РПРФ.

В 1995 году вступил во фракцию Демократической партии России (ДПР) в Государственной Думе РФ. Поддержал ввод российских воинских частей на территорию Чечни.

На парламентских выборах 1995 года баллотировался как независимый кандидат. В Государственной Думе РФ попытался создать депутатскую группу «Центристы», но после неудачи этого проекта 16 января 1996 года вошёл в депутатскую группу «Народовластие» (лидеры – Николай Рыжков и Сергей Бабурин). В Государственной Думе второго созыва был заместителем председателя Комитета по промышленности, строительству, транспорту и энергетике, председателем подкомитета по военно-промышленному комплексу и закрытым городам.

В 1996 году Центризбирком зарегистрировал уполномоченных представителей инициативной группы, выдвинувшей кандидатуру Сулакшина на пост Президента Российской Федерации, однако группа не смогла собрать подписи. 

В 1998 году вошёл в состав оргкомитета по созданию общественно-политического движения «Отечество». В 1999 году участия в деятельности движения не принимал, выразив несогласие с политикой окружения Юрия Лужкова.

В 1999–2003 годах – лидер Российского движения политического центризма.

В 2006–2008 годах – советник председателя Совета Федерации РФ Сергея Миронова.

В 2006–2013 годах – генеральный директор Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, научным руководителем центра был президент ОАО «РЖД» Владимир Якунин. Одновременно Сулакшин был советником Якунина.

В августе 2013 года создал новый Центр научной политической мысли и идеологии (Центр Сулакшина). 3 октября 2013 года состоялось официальное открытие новой структуры. В ходе мероприятия гостям были представлены три эксклюзивных исследования нового Центра: реальный уровень ВВП России за 2013 год, истинные результаты выборов мэра Москвы 8 сентября 2013 года, а также исследование по «политической температуре».

В 2017 году учредил общественное объединение «Партия нового типа».

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин