МОСКВА, 22 июн - РАПСИ. Вмешательство со стороны органов предварительного расследования в отношения собственности не должно быть произвольным.
Такое мнение высказал РАПСИ юрист Коллегии адвокатов города Москвы «Барщевский и Партнеры» Парвиз Сотивалдиев.
В ходе предварительного расследования на практике неоднократно возникают ситуации, когда у собственника в рамках уголовного дела изымается имущество, которое впоследствии приобщается к делу в качестве вещественного доказательства. По факту данное действие является ограничением права собственности. В этой ситуации возникает, по мнению эксперта, вопрос, как о законности, так и о разумности такого изъятия.
Сотивалдиев привел пример из собственной практики. В августе 2014 года было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст. 158 УК РФ по факту тайного хищения неустановленным лицом с использованием строительной техники с карьера N нерудных полезных ископаемых – песка и суглинок.
В ходе осмотра места происшествия в рамках расследования уголовного дела было изъято транспортное средство (далее – ТС), собственником которого являлось юридическое лицо. Указанное ТС было осмотрено следователем, признано вещественным доказательством по уголовному делу и помещено на открытую охраняемую стоянку. Поскольку вопрос о признании ТС вещественным доказательством не является предметом обсуждения, то оставлю его за рамками данной статьи.
В связи с тем, что юридическое лицо не имело какого-либо процессуального статуса в рамках уголовного дела, являлось единственным законным владельцем ТС, и право собственности никем из участников уголовного судопроизводства не оспаривалось, генеральный директор обратился к следователю с ходатайством о передаче ТС на ответственное хранение.
В ответ следователь отказал в передаче, так как ТС является орудием преступления, может служить средством для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.
В дальнейшем действия следователя были обжалованы в суде. Судами первой и апелляционной инстанций было отказано в удовлетворении жалобы, так как действия следователя являются законными и обоснованными. В свою очередь, доводы заявителя о том, что ограничение права собственности не должно быть произвольным и необходимо разумно подходить к вопросу соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью уголовного производства, судами во внимание приняты не были.
Стоит признать, что конституционное право частной собственности не является абсолютным и в силу ст. 55 Конституции РФ может быть ограничено законом.
Так, согласно ст. 82 УПК РФ следователь, принимая решение о месте хранения вещественного доказательства, вправе:
сфотографировать транспортное средство или снять на видео- или кинопленку, по возможности опечатать и передать его на хранение в установленном Правительством РФ порядке. При этом к материалам уголовного дела приобщается документ о месте нахождения вещественного доказательства, а также образец вещественного доказательства, достаточный для сравнительного исследования; возвратить их законному владельцу, если это возможно без ущерба для доказывания; в случае невозможности обеспечения их хранения вышеуказанными способами – оценить и с согласия владельца либо по решению суда передать для реализации в установленном Правительством РФ порядке.
Вместе с тем, согласно правовой позиции Конституционного суда РФ вмешательства в отношения собственности не должны быть произвольными и нарушать равновесие между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав, что предполагает разумную соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью. Это необходимо для того, чтобы обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей, и лицо не подвергалось чрезмерному обременению.
Соответственно, проверяя законность и обоснованность изъятия у собственника того или иного имущества в связи с приобщением его к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, необходимо принимать во внимание особенности самого имущества (значимость для собственника, возможные негативные последствия изъятия и т.д.). То есть следователь и суд должны прийти к выводу, что иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно. При этом одного лишь формально закрепленного полномочия следователя на изъятие имущества по смыслу ст. 81 и 82 УПК РФ недостаточно, считает эксперт.
Более того, из смысла пп. «а» и «б» п. 1 ч. 2 ст. 82 УПК РФ следует, что вещественное доказательство фотографируется, снимается на видео- или кинопленку и возвращается законному владельцу на хранение, если это возможно без ущерба для доказывания по уголовному делу.
Возвращаясь к вышеприведенному примеру, ни следователь, ни суды не дали обоснованного и мотивированного ответа, чем же может быть нанесен ущерб для доказывания по делу. Это при условии, что юридическое лицо не имело процессуального статуса по делу и все неотложные следственные действия с ТС, направленные на обнаружение и закрепление следов преступления, проведены.
В итоге президиум Московского областного суда признал законность и правомерность доводов заявителя и отменил решения нижестоящих инстанций, указав на необходимость соблюдения соразмерности между используемыми средствами и преследуемой целью уголовного судопроизводства. В частности, необходимо учитывать условия надлежащего хранения, длительность изъятия и возможные негативные последствия изъятия имущества.
Соответственно, чтобы ограничение права собственности не было произвольным со стороны следователя, необходим предварительный судебный контроль и принятие соответствующего судебного акта. При этом стоит помнить, что непосредственно пп. «а» и «б» п. 1 ч. 2 ст. 82 УПК РФ устанавливают адекватный порядок достижения конечного результата уголовного судопроизводства, закрепленного ст. 6 УПК РФ, без лишения собственника или законного владельца его имущества до разрешения дела по существу.
