РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. Сорок шестая глава посвящена разгону Учредительного собрания: предпосылки, последствия и правовой контекст события, которое можно считать точкой в истории российской демократической революции.
Революция 1917 года шла к своему завершению. Ее финалом должно было явиться Учредительное собрание, которое было призвано юридически закрепить все завоевания.
Слишком долго ждали люди созыва данного самого полномочного и самого демократичного в истории России выборного органа. Со времени отречения царя прошло уже 10 месяцев. Большевики, не получив на выборах большинство, не торопились с открытием работы Собрания. Судя по результатам голосования ничего хорошего от него большевистское правительство не могло ожидать.
К январю месяцу стало очевидным, что большевики пришли во власть «всерьез и надолго», не было никаких признаков того, что они собираются с ней расставаться. Следовательно, конфликт правящей политической силы с выборным демократическим органом становился неизбежным. В правительстве и ЦК ленинской партии обсуждали лишь варианты своей тактики и поведения.
Если весной-летом большинство членов этой партии всерьез относилось к идее Учредительного собрания, позиционируя себя демократами, то Ленин изначально не строил иллюзий по данному поводу, называя собрание «либеральной затеей». И это было более логичным в рамках его шкалы ценностей. Самым главным для него оказалось взять власть в свои руки, пусть и насильственным путем, а не плыть по течению волеизъявления народа. Демократия для Ленина никогда не была самоцелью и доминирующим принципом.
Однако не все в руководстве ЦК РСДРП(б) соглашались с планируемым разгоном Учредительного собрания. Видные активисты партии Л.Б.Каменев, А.И. Рыков и В.П.Милютин высказывались против этого. Им категорически не хотелось выступать в роли «душителей демократии»: в течение всей своей политической биографии они боролись под лозунгами свободы, «народоправства» и не могли так резко переметнуться на прямо противоположную позицию. Даже Сталин не решался поддержать Ленина и предлагал потянуть время и, по возможности, пока просто отложить созыв Учредительного собрания.
По партийному составу собрание было преимущественно эсеровским, но туда прошли и кадеты. В Петрограде за них проголосовало 26,2% избирателей, а в Москве даже больше трети – 34,2%. Не осмеливаясь пока применить грубую силу против бывших соратников социалистов, большевики нанесли первый удар именно по кадетам.
Ленин голословно и огульно обвинил всю партию «в связи» с силами сопротивления большевистской власти, формирующимися на Дону. Он объявил всех кадетов вне закона и подписал декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции».
Декрет был предельно лаконичным: «Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов. На местные Советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции».
Против «ареста целой партии поголовно» выступил даже союзник большевиков левый эсер И.Штейнберг, занимавший с декабря 1917 г. по март 1918 г. пост наркома юстиции.
Большевики таким образом «монополизировали» революцию, самочинно называя себя ее продолжателями и присвоив только себе право выступать от ее имени и от имени всего народа. По этой логике все их противники немедленно и бесцеремонно объявлялись «контрреволюционерами» и «врагами народа».
Этот прием успешно срабатывал: народные массы продолжали с уважением относиться к демократической февральской революции и потому ярлык «контрреволюционера», навешенный на какую-либо политическую силу, сокращал ее поддержку со стороны социальных низов.
Внутрипартийная дискуссия об отношении к Учредительному собранию закончилась как обычно победой Ленина. Он добился переизбрания руководства большевистской фракции собрания, часть которого выступала против его разгона.
В обоснование своей позиции Ленин заявлял: «Интересы этой революции стоят выше формальных прав Учредительного собрания… Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формальной юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии».
Таким образом, юридически и демократически обоснованные правовые подходы к процессам конституирования власти и к вопросам государственного строительства объявлялись вождем большевиков «изменой» делу устроенного им насильственного государственного переворота. Приоритеты тут были расставлены достаточно четко: главное - удержать власть в своих руках, причем сделать это «во что бы то ни стало», попирая все те принципы, которые отстаивала и его партия на демократическом этапе революции.
Тезисы Ленина «Об Учредительном собрании» выдержаны в духе демагогической революционной фразеологии и не выдерживают никакой критики при их анализе с правовых позиций. Это язык митингов, а не серьезные доводы и аргументы юриста. Так, Ленин совершенно голословно и нелогично утверждал, будто факт составления предвыборных партийных списков в октябре, «в обстановке господства буржуазии», якобы неминуемо приводит Учредительное собрание «в столкновение с волей и интересами трудящихся и эксплуатируемых классов».
О каком таком «господстве» в этой сфере могла идти речь, если сам Ленин называл ту Россию «самой демократичной страной в мире»?! Все партии свободно составляли списки кандидатов для участия в выборах, и никто никакого давления на них не оказывал. А сами выборы проходили уже в ноябре, в условиях «господства» советской власти. И что бы изменилось, если бы списки составлялись не в октябре, а месяцем позже? Уж очень несолидно и неубедительно выглядит этот главный пункт ленинского «обвинения» в адрес выборов. И тем не менее именно он лег в основу дальнейших решений Совнаркома в отношении Учредительного собрания.
5-6-го января состоялось единственное заседание Учредительного собрания. Депутаты приняли закон о земле и обращение к воюющим державам с призывом начать мирные переговоры. Россия была провозглашена Российской демократической федеративной республикой.
И это всё, что успело сделать Учредительное собрание. Спрашивается, и что же здесь «контрреволюционного»? Ведь Собрание фактически продублировало декреты Совнаркома о земле и мире, но только проделало это как уполномоченный орган. Теперь эти положения можно было считать «законами».
Но в этом-то и состояло главное «преступление» депутатов перед большевиками: «учредиловцы» вполне законно заменили тех. Собрание выступило легальным и полновластным органом демократической республики, делая ненужным существование самозваных ВЦИК и СНК.
Здесь надо вспомнить о том, что все свои декреты Совнарком сопровождал припиской о том, что они действуют «впредь до созыва Учредительного собрания», следовательно, эти документы теперь автоматически теряли силу. Да и сам декрет о создании большевистского правительства также имел силу только до начала работы Собрания. Следовательно, Совнарком должен был сложить свои полномочия перед этим законным высшим органом власти.
Таким образом, вопрос о власти в России мог быть разрешён двумя способами: правовым и насильственным. Случилось второе. В пятом часу утра 6 января 1918 года начальник охраны анархист матрос Железняков произнес свою историческую фразу: «Караул устал».
Депутаты, расходившиеся из дворца, даже не поняли, что в этот момент Великая демократическая революция в России потерпела крушение. Троцкий, издеваясь над бессилием Учредительного собрания, произнес точную фразу: «Так демократия явилась на бой с диктатурой».
Только теперь иллюзии многих демократов-социалистов относительно большевиков окончательно развеялись. До последнего они не верили в то, что ленинцы пойдут на такое. Именно поэтому эсеры и отказались поднимать в свою защиту верные им воинские части перед созывом Собрания. А мирные демонстрации в поддержку Учредительного собрания были расстреляны большевиками.
6 января ВЦИК принял декрет о роспуске Учредительного собрания.
Почему же сразу не поднялся весь народ, не поднялся Петроград на защиту демократии, принципы которой, казалось уже крепко вошли в сознание и политическую культуру масс с февраля месяца? Видимо, за голые абстрактные идеи демократии российские граждане все же не готовы были выступать. А всё конкретное и осязаемое им большевики уже дали: землю и обещание закончить войну.
К тому же нужно учитывать такой важный фактор, как усталость народа. Тот эмоциональный подъем, который наблюдался весной 1917 года не мог длиться слишком долго. Это закономерность всех революционных периодов: всегда есть подъем, пик и откат.
Революция в течение года не оправдала надежд многих, наступило разочарование и неверие. Январь 1918 года уже не походил на февраль 1917 года. Пассивность пришла на смену прежней высокой активности. И, воспользовавшись этим спадом революционно-демократических настроений народа, большевики и установили свою власть не сильно заботясь о законности сего деяния.
Свои демократические завоевания народу России таким образом не удалось удержать и закрепить. Надолго была установлена диктатура одной партии, что привело к утверждению в стране тоталитарного политического режима.
На этом мы завершаем цикл публикаций исторических расследований о событиях столетней давности.
