Гендерное равноправие в первые годы царcтвия Александра III можно было обнаружить в России, пожалуй, только на тяжелом производстве и в тюрьмах. Тяжелая участь женщин привлекла общественное внимание к правам трудящихся и заключенных. О том, как «женский вопрос» способствовал правовой гуманизации в отношении незащищенных слоев общества, рассказывает в деcятом эпизоде истории прав женщин в России кандидат наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Эпоха «контрреформ», начавшаяся в 1881 году с гибели Александра II и воцарения Александра III, коснулась и «женского вопроса». Как в других правовых и социально-политических сферах здесь тоже были сделаны шаги назад.

Консерваторы во власти сразу поспешили нанести удар по всем прогрессивным правовым решениям шестидесятых годов. Уже в 1881 году все официальные женские организации были запрещены, что нанесло серьёзный урон многим общественным объединениям. Женщины лишились даже тех немногих центров, которые было начали вести осознанную программную борьбу за их права.

Реакция затронула и первое в истории России высшее учебное заведение для женщин — Бестужевские курсы, открывшиеся в 1878 году. Уже в 1886 году, в связи с обеспокоенностью правительства по поводу политической неблагонадёжности слушательниц, приём на курсы был прекращён.

В целях тщательной проверки лояльности курсисток в том же 1886 году создали комиссию, которая работала целых три года, изучая состав слушательниц и их политические настроения. Из-за прекращения набора слушательниц к началу 1889 года на курсах оставался только четвёртый (выпускной) курс, насчитывавший 140 человек.

Наконец, в июне 1889 года было опубликовано «Временное положение о Санкт-Петербургских Высших женских курсах», согласно которому резко усиливался контроль за деятельностью учебного заведения. Курсы получали назначаемого директора и Совет профессоров, запрещались собрания курсисток вне курсов, вводилась должность инспектрисы. Кроме того, было сокращено количество слушательниц, закрыто естественное отделение и повышена плата за обучение до 200 рублей в год. Запрещалось преподавание физиологии человека и животных, естественной истории и гистологии.

Для зачисления на курсы теперь требовалось письменное разрешение родителей или опекунов, а кроме того, справка о наличии средств для безбедного существования. Курсистки могли жить только дома или у родственников — частные квартиры исключались. При этом в каждом случае прием зависел от личного усмотрения директора. Бессменную распорядительницу Н.В. Стасову отстранили от должности. Были уволены и другие преподаватели.

Таким образом, целым рядом правительственных решений права женщин на получение высшего образования в России были существенно ограничены.

В это же пореформенное время в повестку дня напрашивается еще один аспект многогранного «женского вопроса». В конце XIX века в связи с ростом промышленного производства, сокращением объема и доли тяжелых физических работ, а также техническим усовершенствованием рабочего процесса, значительно возрос удельный вес женского труда на фабриках, заводах и в ремесленных мастерских. Это привело к всплеску интереса к вопросам, связанным с охраной прав трудящихся женщин.

Законодательство же России к этому времени не предусматривало отпуск для беременных женщин, поддержку роженицам со стороны государства или владельцев фабрик и предприятий, правовую охрану матерей, имеющих малолетних детей. Такая незащищенность прав женщин-работниц вызывала серьёзную озабоченность со стороны прогрессивно настроенных деятелей общественности и правовой науки.

И государство вынуждено было реагировать на эти вызовы. В 1885 году вышел Закон «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах», согласно которому вступили в силу так называемые «особые нормы охраны труда женщин». Эти документы запрещали работать роженицам, матерям младенцев, не достигших возраста 4 недель, несовершеннолетним девушкам, а также в местах, причиняющих вред женскому организму и связанных в основном с работой с вредными веществами и переносом тяжких грузов.

Это можно считать серьезным шагом вперед в деле защиты прав работающих женщин. Но при условии сравнения с тем, что было в России в этой сфере до указанного закона, т.е. — если отсчитывать от нуля. Если же сравнивать с другими европейскими странами, то становится заметным отставание России в данном вопросе.

Российское законодательство о женском фабричном труде касалось лишь таких важных вопросов, как ночной и сверхурочный женский труд, работа на вредных для здоровья женщин предприятиях и проблемы страхования. В отличие от зарубежного законодательства, в России по-прежнему отсутствовали нормы, предусматривающие отпуск для беременных женщин, материальную помощь роженицам от государства и владельцев фабрик и предприятий, создание особых условий для кормящих матерей.

Кроме того, что очень важно отметить, повсеместно отмечались грубые и частые нарушения закона 1885 года со стороны работодателей. Игнорированию закона способствовали и сами женщины-работницы, которые из-за тяжелого материального положения соглашались работать на вредных и тяжелых производствах. Жалобы на подобные отступления от законодательства они не подавали — более того, зачастую даже помогали работодателям скрывать такие нарушения закона.

И еще один аспект «женского вопроса» начинает рассматриваться в это время. Его обнажила проводимая тюремная реформа, которая вскрыла для общества картину «плачевного состояния» российских пенитенциарных учреждений.

Авторы статей из видных юристов отмечали, что условия содержания в российских тюрьмах были тяжелыми даже для крепких физически мужчин. А ведь женщины отбывали наказание точно в таких же тюрьмах и в таких же условиях. Поэтому одно из первых требований прогрессивных правоведов состояло в том, что они полагали необходимым создать в России специальные женские тюрьмы, в которых условия содержания были бы смягчены.

Целый ряд отечественных юристов, таких как А.Г. Тимофеев, А.Ф. Кистяковский, И. Гольденберг, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и др. выступили в печати за освобождение женщин от телесных наказаний. Они также добивались поддержки со стороны государства созданных к тому времени женских тюремно-благотворительных комитетов, осуществлявших «заботу о нравственном и физическом состоянии женщин, осуждённых к лишению свободы».

И некоторый прогресс в решении таких назревших проблем был достигнут. В отношении женщин раньше мужчин запретили телесные наказания. Они могли быть освобождены от тяжелых работ в исправительных арестантских отделениях, вместо чего назначалось тюремное заключение. Особым статусом стали обладать беременные женщины и матери, поступающие в пенитенциарные учреждения с малолетними детьми.

Так, для женщин с грудными младенцами предписывалось искать такие работы, которые позволяли бы им продолжать заботиться о своих детях. По достижении полуторагодовалого возраста детей забирали у матерей, отбывающих наказание в тюрьмах и передавали на попечение заведений общественного призрения.

Активизировалась деятельность тюремного патроната, основной целью которого являлось обучение женщин различным профессиям с целью облегчения процесса поиска работы после освобождения. Правда, занятые в этих структурах волонтеры часто жаловались на его недостаточное государственное финансирование.

Таким образом, несмотря на «контрреформы», определенные подвижки в процессе обеспечения и защиты прав женщин в России в конце XIX века все же можно зафиксировать. По крайней мере, «женский вопрос», поднятый в предыдущий период времени, продолжал будироваться и не снимался с повестки дня.

Правда, эти подвижки коснулись только некоторых относительно мобильных групп женской половины населения: учащихся, работниц на фабриках и заключенных. Для основной массы женщин — крестьянок — многое оставалось в прежнем состоянии. Это объяснялось общей консервативностью российской деревни и живучестью патриархальных устоев в крестьянских семьях и общинах.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 29 мая