Первый постреволюционный год обогатил российскую историю разнообразным опытом имитации процедур избрания представительной власти. Самыми яркими изобретениями большевиков в этой области стали ревкомы и комбеды — неконституционные органы власти, заменявшие в режиме чрезвычайного положения выбранных жителями представителей. О последствиях насильственного нарушения первых российских электоральных законов рассказывает кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Идея формирования органов власти всех уровней на выборной основе настолько завладела умами самых разных слоев российского общества в течение революционного 1917 года, что бороться с ее распространением сторонникам диктатуры пролетариата — большевикам — было довольно сложно. К тому же многие из партийцев сами «заразились» демократическими идеями и искренне проповедовали лозунги «народоправства».

Однако, захватив власть насильственным путем, лидеры большевиков уже не очаровывались, как ранее, провозглашенными еще Великой французской революцией идеями равенства и демократии. Провал партии Ленина на выборах в Учредительное собрание способствовал углублению разочарования ее членов в принципах выборности власти всем народом. Путь насилия при взятии власти представлялся им теперь намного более надежным, чем рискованная состязательность на выборах.

Поэтому в 1918 году большевики уже сознательно шли на имитацию процедур избрания представительной власти, оставляя в запасе варианты произвольной насильственной отмены результатов выборов в случае нежелательного для них исхода. При этом их не сдерживали даже собственные законы, включая Конституцию 1918 года.

Стремясь сохранить за собой прежде всего верховную власть, большевики, как известно, установили в своей Конституции большое — пятикратное — неравенство даже между «трудящимися классами»: рабочими и крестьянами. Так, на Всероссийский съезд Советов городские Советы посылали 1 депутата от 25 тысяч избирателей, а губернские съезды Советов, состоящие из сельского населения — 1 депутата от 125 тысяч избирателей. 

Для наглядности приведем такой пример: скажем, в одной из губерний насчитывалось 1 миллиона сельских избирателей, а горожан было в четыре раза меньше — 250 тысяч избирателей. Однако при указанных пропорциях, а точнее диспропорциях, миллион крестьян посылали на съезд всего 8 своих представителей, а намного уступающие им в численности горожане, т. е. главным образом рабочие, — 10 человек. Вот таким образом и достигалось преимущественное представительство пролетариата в крестьянской стране.

Аналогично поступали большевики и с формированием областных и губернских Советов. Здесь также один голос рабочего приравнивался к пяти голосам крестьян.

Но как быть с уездными и волостными съездами Советов и сельскими Советами? Здесь-то в основном крестьянское население, рабочих нет. Как в подобных случаях обеспечить на выборах преобладание пролетариата? Ясно, что никак. Вот поэтому с проведением таких выборов и с этими выборными органами власти на местах у большевиков были серьезные проблемы, разрешить которые законными способами они не могли в принципе.

Первые выборы в местные Советы проходили на многопартийной основе, хотя к участию в них буржуазные партии уже не допускались — только левые социалистические. Но в скором времени из Советов грубо изгнали и меньшевиков с эсерами. А в дальнейшем их уже вообще не допускали к участию в выборах. 

Основанием для такого нарушения даже советских законов послужило то, что эти партии якобы приняли участие в «вооруженной борьбе против советской власти». Имелось в виду то, что эти демократические партии выступили за права Учредительного собрания, избранного всем народом. 

Меньшевики с эсерами не выступали против «советской власти», так как они вполне уверенно и успешно соперничали с большевиками на выборах в Советы и считали их полноправными законными органами демократической власти. В реальности же выступили они против узурпации власти большевиками, против того, что те превращали Советы в однопартийные органы, не считаясь со мнением избирателей. Фактически ленинцы под «советской властью» понимали власть только своей партии, монополизировав советские структуры. 

Правда, какое-то время выборы в Советы оставались в некотором роде «многопартийными», так как к ним большевики любезно допускали только своих ближайших попутчиков — левых эсеров. Но 6 июля 1918 года против диктатуры большевиков восстала и эта партия. И сразу после июльского восстания данная партия тоже была запрещена, а всех избранных в Советы депутатов от этой партии изгнали из всех выборных советских органов. Больше левые эсеры не могли принимать участия в выборах. Так утвердилась однопартийная советская система.

Но проблема диалога большевиков с крестьянством осталась и было довольно острой, так как в подавляющем большинстве сел и волостей членов большевистской партии просто не оказалось. Поэтому, насильственно оттолкнув всех политических противников от участия в выборах, большевики даже физически не могли обеспечить свое преобладание в низовых Советах. 

Крестьяне дружно избирали в сельские и волостные Советы не представителей каких-либо партий, а самых авторитетных своих односельчан, которые, как правило, были крепкими хозяевами и ни в малейшей степени не разделяли большевистские программы. 

Поскольку правящая партия громко объявляла о том, что ее опорой в деревне является «беднейшее крестьянство», то и возникла серьезная коллизия: крестьянские Советы массово не поддерживали советскую, вернее, большевистскую власть. А ведь по Ленину и по Конституции власть в стране должна была принадлежать Советам «сверху донизу», т. е. на местах — сельским и волостным Советам.

И большевики решают эту проблему уже испытанным способом — противозаконным насилием. Они отстраняют демократически и законно избранные населением крестьянские Советы от власти и заменяют их искусственно сформированными под своим партийным руководством неконституционными органами власти на селе — комитетами бедноты. В данном случае ни о каких демократических выборах и речи не шло.

Другим изобретением большевиков явились революционные комитеты — ревкомы различных уровней. Эти чрезвычайные органы власти также повсеместно заменяли выборные Советы.

Однако идея выборности властей, как уже говорилось, была по-прежнему популярной в народе. Поэтому именно против попрания этой идеи и вспыхивают одно за другим мощные народные восстания. 

Так, в конце мая 1918 года большевики потерпели поражение на выборах в Ижевский совет и тут же разогнали его силой. Возмущение горожан настолько бесправным актом вылилось в вооруженное восстание. Город был захвачен повстанцами, затем к ним присоединились и жители соседнего Воткинска. Восстание охватило район с населением в 1 миллион человек, а в созданной повстанческой армии насчитывалось 25 тысяч бойцов. 

Примечательно, что самым первым решением новых властей было то, что «во всех своих правах» восстанавливались органы городского и земского самоуправления, «организованные на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права». Это восстание интересно тем, что его подняли рабочие, т. е. тот самый пролетариат, на который и опирались большевики. Они поддерживали социалистические лозунги, но категорически отвергали нарушение прав выборных властей: Учредительного собрания и органов местного самоуправления.

Позднее под похожими лозунгами происходят Кронштадтское, Тамбовское («Антоновское») и Западно-Сибирское восстания. Это не были выступления белогвардейцев, помещиков и буржуазии. Восставали матросы, рабочие и крестьяне. И требования их были довольно четкими: они требовали утверждения демократической власти. 

Самые часто встречающиеся лозунги этих восстаний: «За власть Советов, а не партий!», «Власть Советам, а не большевикам!», «Долой комиссародержавие!». Повсеместно люди требовали прежде всего проведения честных выборов в структуры власти и самоуправления.

Все эти восстания были жестоко подавлены. Большевики тем самым окончательно отказались легализовать свою власть путем всеобщих и равных выборов. Принципы выборности власти и идея диктатуры пролетариата (точнее, диктатуры одной политической партии) оказались несовместимы.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 10 августа