В Смутное время российское духовенство разделилось на различные лагери. В частности, перед священниками стоял сложный выбор: принять царя-католика либо признать царем самозванца. Однако в результате патриарх фактически возглавил всю московскую политику.

О том, как в России на некоторое время светская власть оказалась в руках главы церкви, и какие последствия это имело для страны рассказывает в тринадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

После проведения Стоглавого собора в 1551 году, после утверждения патриаршества на Руси в 1589 году, казалось бы, правовое положение духовенства укрепилось, и его правовой статус принял более четкие очертания.

С этой поры можно говорить о начале формирования в русском обществе духовного сословия. Под «сословием» принято понимать некую социальную группу, члены которой отличаются по своему правовому положению. Состав сословия, его привилегии и обязанности определяются законом, а принадлежность к сословиям как правило передается по наследству.

Однако с убийством сына Ивана IV царевича Дмитрия в 1591 году династия Рюриковичей пресеклась, и в стране наступило Смутное время. Для российского духовенства это были тяжелые времена. В отсутствие единого признанного центра власти права священников не были должным образом защищены. Втянутые в сложнейшие политические перипетии священнослужители, включая самых высших иерархов, не имели четких ориентиров и откровенно растерялись, разделившись, как и все общество, на различные лагери.

Для РПЦ вполне естественным было стремление к поддержке той власти, которая имела законные права на верховенство. Но в том-то и дело, что в это время среди всех претендентов на власть не было явного лидера по степени легальности и легитимности. Не случайно это время и получило название «смутного»: никакой объективной ясности не существовало.

Вначале церковь поддержала Бориса Годунова, венчав его на царство в 1598 году. Но затем случилась беспрецедентная в истории «вулканическая зима» 1601-1603 гг., когда все три года были такие заморозки летом, что урожай не вызревал, а в сентябре уже шел снег (у ученых существует версия, что это были последствия извержения вулкана в Перу).

Воцарился небывалый «Великий голод», цены на хлеб выросли в 100 раз. И священники решили, что это ни что иное как кара Божья, что царствование Бориса Годунова незаконно и не благословляется Господом. Еще более укрепились подозрения в том, что Годунов повинен в загадочной гибели законного претендента на царский трон – царевича Дмитрия.

И тогда, пользуясь авторитетом имени Дмитрия, и, как бы предлагая восстановить династию и легальное преемство власти, на сцену выступили самозванцы. Рязанский митрополит Игнатий в 1605 году «признал» Лжедмитрия и подтвердил его права на царство. За это Игнатий был возведен в патриархи, а законный патриарх Иов был смещен с патриаршей кафедры и заточен в монастырь.

Под всеобщее ликование самозванец торжественно вступил в Москву, где его признало законным наследником московское боярство. «Узнала» в самозванце своего «сына» и царица Марфа. И как тут народу и рядовым священникам не смутиться и не поверить самозванцу, если и мать Дмитрия, и высшие светские и церковные власти признали Лжедмитрия?!

30 июля 1605 года патриарх Игнатий венчал Лжедмитрия на царство. Но ведь тот уже до этого принял в Польше католичество. И потому не втянутое в политику местное православное духовенство относилось к Лжедмитрию недоверчиво. Уже в мае 1606 года в Москве вспыхнуло восстание, в ходе которого самозванец был убит.

Однако воцарившийся на престоле князь Василий Шуйский, будучи Рюриковичем, все же не был «природным царем», и потому власть его оказалась непрочной и непродолжительной. Ему на смену в 1610 году пришла Семибоярщина, которая признала русским царем польского королевича Владислава.

Но к этому времени на политическую арену еще при Шуйском уже вступил Лжедмитрий II. Он осадил Москву, отрезав ее от других регионов, которые присягнули новому самозванцу. Под властью Лжедмитрия II оказалась обширная территория: его признал Псков, Великие Луки, Суздаль, Углич, Ростов, Ярославль, Кострома, Владимир и весь юг с Астраханью.

Разумеется, создав копию царского двора и государственного аппарата, самозванец озаботился и привлечением на свою сторону духовенства. Из Ростова к нему привезли тамошнего митрополита Филарета (Романова, отца будущего царя), которого тут же в Тушино и произвели в патриархи.

Таким образом, в государстве было два царя, две Боярские Думы, два патриарха и две администрации. Лжедмитрий II также чеканил монеты, которые из-за своего повышенного веса пользовались даже большим признанием, чем московские.

Поляки, поддерживающие нового самозванца, без всякого уважения относились к православному духовенству, стесняя его в правах и подвергая унижениям. Ими был захвачен и разорен Богоявленско-Анастасиин монастырь, они также заняли Ипатьевский и осадили Троице-Сергиев монастыри.

Признание Семибоярщиной польского королевича Владислава русским царем поставило духовенство перед жестоким выбором: либо принять царя-католика, либо признать царем самозванца. Поэтому неудивительно, что многие православные священники примкнули к Лжедмитрию II, полагая, что это меньшее из зол. А властвующие бояре, борясь против самозванца, впустили в Москву польско-литовские войска.

Грабежи и насилия, совершаемые польско-литовскими отрядами в русских городах, а также межрелигиозные противоречия между католицизмом и православием вызвали неприятие польского господства — на северо-западе и на востоке ряд русских городов «сели в осаду» и отказывались признавать Владислава русским царём, присягая на верность Лжедмитрию II.

Своеобразный третий путь выбрал патриарх Филарет. Он соглашался на то, что русским царем станет Владислав, но только при условии принятия им православия. С таким проектом он и отправился к польскому королю Сигизмунду на переговоры. Однако из-за своей неуступчивости на переговорах он был арестован поляками в 1611 году и находился в плену до 1619 года.

Развернувшееся национально-освободительное движение, которое способствовало образованию Первого и Второго ополчения, привело к победе над захватчиками. Вернувшись из польского плена, Филарет прошел интронизацию уже по всей форме, причем проводил ее Иерусалимский патриарх Феофан III.

Будучи родителем царя Михаила, Филарет до конца жизни официально был его соправителем. Ему был присвоен титул «Великий государь» и при этом использовалось совершенно необычное сочетание монашеского имени «Филарет» с отчеством «Никитич». Полностью его титул звучал так: «Великий Государь, Святейший Патриарх Филарет Никитич». Фактически патриарх руководил всей московской политикой, и его мнение по всем вопросам было решающим.

Таким образом, на какое-то время в России и светская власть оказалась в руках главы церкви. Соответственно, влияние духовенства во всех областях жизни общества и государства существенно возросло. По факту они стали обладать широкими правами, вмешиваясь по поручению патриарха и в сугубо земные дела. И это было вполне объяснимо, так как многие звенья государственного механизма были разрушены в смутные времена, а церковная структура была сохранена.

В итоге патриарх сделал очень многое для восстановления государственности в стране после Смуты. Естественно, он опирался при этом на духовенство, наделяя священников значительными полномочиями, которые могли и не быть формально закреплены в законодательстве.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 19 марта