Речь в защиту подсудимого профессора Преображенского
Защитник - адвокат Вадим Клювгант
Читать все материалы дела и выступление обвинителя >>>
Важные предварительные замечания:
- судебное разбирательство проводится исключительно в пределах предъявленного обвинения (ст. 252 УПК), при этом обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, бремя доказывания лежит на стороне обвинения (ст. 49 Конституции, ст. 14 УПК). Исходя из этого, приведённая ниже позиция защиты основана не на анализе произведения М.Булгакова "Собачье сердце" в целом, а лишь на тех его фрагментах, которые использованы авторами обвинения, и на правовых выводах авторов обвинения;
- позиция защиты основывается на ныне действующем законодательстве РФ (Конституции, УК, УПК).
Все без исключения многочисленные обвинения, предъявленные моему подзащитному, полностью несостоятельны. Они не подтверждены доказательствами и прямо противоречат требованиям закона, устанавливающим как общие основания уголовной ответственности, так и конкретные составы преступлений. Далее приведены краткие обоснования этого утверждения в отношении каждого обвинения.
А. Обвинение в незаконном предпринимательстве. Ст. 171 УК предусматривает уголовную ответственность за осуществление предпринимательской деятельности без регистрации или без лицензии (если её наличие обязательно в силу закона) и лишь в случае, если такими действиями причинён крупный ущерб или извлечён крупный доход (в обоих случаях более 1.5 млн. руб.). Ничего подобного по настоящему делу не имело места и в обвинении не указано. Незаконная частная медицинская практика (ст. 235 УК РФ) - специальная разновидность незаконного предпринимательства - моему подзащитному не инкриминируется и в любом случае также заведомо отсутствует в его действиях, поскольку его обязательными элементами являются отсутствие лицензии и причинение вреда здоровью человека.
Приведённые в качестве "подтверждения" этого обвинения рассуждения о "подпольной клинике для преступников и запрещённых экспериментов", об "оплате всех операций чёрным налом" - недопустимые домыслы обвинения, содержащие в себе признаки уголовно наказуемой клеветы.
Не говоря уже о том, что каждый из этих домыслов в отдельности, и все они вместе, даже если бы были верны, никак не свидетельствуют о наличии в действиях моего подзащитного незаконного предпринимательства. Ничего не доказывают и странные рассуждения о «звёздности» Преображенского, дороговизне его профессиональной помощи для "трудящихся", почему-то тоже претендующие на роль «доказательств» обвинения в незаконном предпринимательстве.
Мало того, они неконституционны, поскольку представляют собой дискриминацию по признакам имущественного и социального положения, прямо запрещённую ст. 19 Конституции, ст. 4 УК, и способствуют разжиганию социальной розни. Эти действия авторов обвинения подлежат проверке на наличие в них признаков преступлений, предусмотренных ст.ст. 136, 282 УК. Осуществление на дому частной практики, в том числе и медицинской (включая хирургическую, что по настоящему делу имело место лишь в исключительных случаях), является распространённым и законным, при условии соблюдения требований безопасности и профессиональных требований: помещение, оборудование, персонал, стерильность, гигиена и проч.
Б. Обвинения в "коррупции и шантаже", а также в "принуждении к преступлению" (злоупотреблению полномочиями). Преступность деяния определяется только нормами УК. Применение уголовного закона по аналогии не допускается. Единственным основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК (ст.ст. 3, 8 УК). Однако УК не содержит норм, предусматривающих ответственность за "коррупцию" и "шантаж", эти термины в УК даже не употребляются. Взятки, злоупотребление полномочиями могут образовывать самостоятельные составы преступлений (ст.ст. 290, 285, 201, 204 УК) при наличии в действиях лица всех их обязательных признаков.
Однако Преображенский, не будучи ни должностным лицом, ни руководителем какой-либо организации, не может являться субъектом этих преступлений. Ему и не вменяются действия, которые могли бы образовывать состав какого-либо из них, а также дачи взятки (ст. 291). Действия, инкриминируемые Преображенскому как "коррупция и шантаж", являются правомерной защитой своих прав от произвола чиновников, которые, достоверно зная о наличии документально подтверждённого права собственности Преображенского на квартиру, систематически и с грубейшим превышением полномочий, т.е. заведомо незаконно, посягают на неё. Эти посягательства сопровождаются вооружёнными вторжениями в жилище, угрозами ареста и иных репрессий.
Заведомо ложный донос Шарикова якобы об угрозе убийством Швондера со стороны Преображенского (см. ниже п. "З"), получен, удостоверен и используется ими в тех же целях. Такие действия чиновников являются уголовно наказуемыми (ст.ст. 306, 286, 163 УК), а в обиходе они получили название рейдерства.
Преображенский был не только вправе, но и обязан предупредить пациентов о негативных последствиях для их здоровья в случае изъятия у него помещений квартиры, используемых для проведения медицинских процедур, и о невозможности дальнейшего оказания им профессиональной помощи в этом случае, поскольку оказание услуг, не соответствующих требованиям безопасности, незаконно.
Правомерны и требования Преображенского прекратить чиновничий произвол и внести полную правовую определённость в позицию всех органов власти и управления в отношении его собственности и его самого. При этом он никого (из числа своих пациентов или иных лиц) не принуждал и не склонял к совершению каких-либо преступлений. Обвинением не представлено доказательств совершения кем-либо каких-либо незаконных действий по инициативе Преображенского. Домыслы о "возможных проверках" - вовсе не доказательство чьей-либо вины.
В. Обвинение в укрывательстве преступления. Уголовно наказуемым является укрывательство лишь особо тяжких преступлений (ст. 316 УК). Половое сношение с 14-летней (ч. 1 ст. 134 УК) является преступлением средней тяжести, и то лишь в случае, если она не достигла половой зрелости. Нет доказательств того, что она не достигла половой зрелости, напротив - состояние беременности свидетельствует как раз о достижении половой зрелости.
Нет доказательств и того, что аборт произведён Преображенским именно с целью сокрытия факта полового сношения с несовершеннолетней, а не с иной целью (например, во избежание негативных последствий беременности для её жизни и здоровья). Голословное утверждение о "подпольном" характере аборта несостоятельно: сам термин "подпольный" бессодержателен, незаконным же может быть признан лишь аборт, произведённый лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля (ст. 123 УК).
Г. Обвинение в "краже трупа" - чистая выдумка. Во-первых, труп никак не может быть предметом хищения, во-вторых, нет никаких признаков кражи - тайного хищения чужого имущества (ст. 158 УК).
Д. Обвинение в "порче государственного имущества" (сжигании библиотечной книги) несостоятельно в силу очевидного отсутствия обязательного признака - значительного ущерба (не менее 2500 руб., ст.ст. 158, 167 УК) и явной малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК).
Е. Обвинение в жестоком обращении с животными. Преображенский подобрал на улице бездомного больного пса, обречённого на гибель, выходил и выкормил его, пёс его за это искренне полюбил. Этот факт признаётся обвинением. После этого Преображенский дал псу шанс стать человеком, заодно сделав его мировой знаменитостью. О каком же жестоком обращении здесь с животным можно говорить, даже если это животное так и не стало человеком?! Отсутствуют все обязательные элементы состава данного преступления (ст. 245 УК): гибель или увечье животного, мотив (хулиганский или корыстный) и способ (садистский или в присутствии несовершеннолетних) его совершения.
Рассуждения обвинения о "нелабораторном", "неприспособленном" для проведения опыта животном, "малопригодных условиях", отсутствии "нормативного оформления" операции голословны и бессодержательны. Мало того, они опровергаются обстоятельствами дела, на которое ссылается само обвинение в других разделах. Но даже в случае истинности они не являлись бы доказательствами жестокого обращения с животным, поскольку не свидетельствуют о наличии состава данного преступления.
Ж. Обвинение в "нарушении прав личности" несостоятельно в силу отсутствия такого состава преступления в УК (ст.ст. 3, 8 УК). Несостоятельно оно и по существу: права и свободы не являются безграничными, осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17 Конституции). Шариков, как и любой другой, не имел права совершать домогательства и вымогательства, оскорблять и унижать других людей, плевать, курить, устраивать попойки и дебоши в жилом помещении. Эти и подобные его действия являлись асоциальными и подлежали не защите, а пресечению и наказанию.
З. Обвинение в угрозе убийством. Состав данного преступления (ст. 119 УК) в действиях Преображенского отсутствует. Письменное заявление Шарикова, упомянутое в обвинении, содержит признаки заведомо ложного доноса, влекущего уголовную ответственность по ст. 306 УК. Бесспорно установлено, и Шарикову достоверно известно, что, несмотря на неприязненное отношение Преображенского к Швондеру (самим же Швондером и спровоцированное),
Преображенский всегда был с ним подчёркнуто корректен, а от его незаконных действий защищался исключительно законными способами и не предпринимал никаких действий угрожающего характера. Поэтому сами по себе эмоциональные высказывания Преображенского в адрес Швондера, сделанные в отсутствие последнего, никак не могут рассматриваться ни в качестве угроз, ни, тем более, в качестве реальных оснований опасаться осуществления угроз. Нет никаких доказательств и наличия у Преображенского оружия - это ещё одно ложное заявление Шарикова.
И. Обвинения в "убийстве или превышении самообороны", а также в "лжесвидетельстве". Во-первых, альтернативный характер обвинения ("убийство или превышение самообороны") означает отсутствие вообще какого-либо обвинения: оно возможно только в конкретном преступлении, которое должно быть доказано. Во-вторых, убийство – это причинение смерти человеку (ст. 105 УК). Обвинением не доказано, что Шариков/Шарик был (стал) человеком. "Говорить – ещё не значит быть человеком". Попугаи, например, тоже разговаривают. Сама по себе трансплантация животному человеческого органа также не является доказательством превращения его в человека. Следовательно, отсутствует объект посягательства, и тем самым исключена сама возможность обвинения в убийстве. Кроме того, кем бы ни был Шариков/Шарик, он не был лишён жизни.
По делу бесспорно установлено: "Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал. …Кошмарного вида пёс с багровым шрамом на лбу вновь поднялся на задние лапы и, улыбнувшись, сел в кресло".
Не было и покушения на убийство Шарикова/Шарика, т.е. умышленных действий Преображенского и/или иных лиц, непосредственно направленных на причинение ему смерти, но не достигших цели по причинам, не зависящим от этих лиц (ч. 3 ст. 30 УК). Напротив, при проведении хирургического эксперимента Преображенским было предпринято все возможное для сохранения жизни Шарика, поскольку именно наблюдение его жизни после пересадки органов человека являлось целью и сутью научного эксперимента. Это подтверждено самим обвинением.
Любое хирургическое вмешательство сопряжено с риском для жизни и здоровья пациента, однако целью такого вмешательства является не лишение пациента жизни, а наоборот – её сохранение и излечение больного. Пытаться отрицать это - значит впадать в мракобесие. Поспешное возбуждение дела "по обвинению в убийстве" не может являться доказательством убийства. Попытка выдать факт возбуждения дела за доказательство вины есть попрание презумпции невиновности. Что же касается действий Борменталя, то они были направлены на защиту от нападения вооружённого револьвером Шарикова, на отражение его агрессивных преступных действий: насильственных домогательств в отношении Зины, причинения телесных повреждений Борменталю.
Он, несомненно, находился в состоянии необходимой обороны. Его действия соответствовали характеру и опасности посягательства, пределы необходимой обороны не были превышены. Наличие у обороняющегося возможности позвать на помощь, обратиться в правоохранительные органы не исключает состояния необходимой обороны и не умаляет права на собственные активные действия по отражению нападения.
Последующие (после отражения вооружённого нападения Шарикова/Шарика) хирургические действия Преображенского и Борменталя были не "превышением самообороны", как ложно утверждает обвинение, и, уж конечно, не покушением на убийство, а продолжением научного эксперимента.
Нет никаких доказательств ложности утверждения Преображенского о том, что Шарик/Шариков так и не стал человеком. Оно ничем не опровергнуто, а все сомнения должны толковаться исключительно в пользу обвиняемого (ст. 14 УПК). Обвиняемый (подозреваемый) в совершении преступления вообще не обязан давать какие-либо показания и не может нести ответственность за любые свои показания, будь они даже заведомо ложные, то есть - за "лжесвидетельство". Он просто не является субъектом этого преступления (ст. 307 УК).
Ну, а если обвинению хотелось, но не удалось что-либо доказать, то юридически это означает лишь одно: этого не было. К тому же обвинение должно хотя бы само понимать, что оно пытается доказать. Например, хотелось бы спросить авторов обвинения: в состоянии ли они объяснить самим себе, что такое "искусственное и направленное происхождение процессов "атавизма"? Как же возможно защищаться от обвинения, недоступного пониманию?!
Недоказанная виновность означает доказанную невиновность. Обвинение, а тем более – обвинительный приговор, не может строиться на предположениях и неясных формулировках. На том стоит правосудие. Вывод же из всего сказанного возможен только один: мой подзащитный подлежит полному оправданию по всем предъявленным ему обвинениям и полной реабилитации.
Читать далее:
