Первый Основной закон России, который подходил под определение конституции, был незаконно изменен императором Николаем II. Однако подписанный им в обход Государственной Думы новый избирательный закон оказался одним из самых успешных в своей сфере на долгие годы. О последствиях «непринципиального нарушения конституции», или непризнанного государственного переворота, рассказывает кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

3 июня 1907 года указом Николая II была распущена II Государственная Дума. Причиной роспуска явилась невозможность наладить конструктивное взаимодействие между царским правительством и депутатами, большинство которых были кадетами и представителями левых социалистических партий.

Дума регулярно отклоняла правительственные законопроекты и предлагала свои, которые были настолько радикальны, что их заведомо не могли утвердить Государственный Совет (верхняя палата российского парламента) и император. Этот созыв российского парламента получил название «Дума народного гнева».

Сложившийся кризис мог быть разрешен именно досрочным роспуском Думы, что и произошло. Царь, однако, этим актом не превысил свои полномочия: согласно Основным государственным законам он имел на это право. Поэтому день 3 июня называют датой государственного переворота не потому, что в этот день была распущена Государственная Дума, а по другой причине.

Дело в том, что одновременно с роспуском парламента император принял новый избирательный закон. А вот этого делать он не имел права, ибо в его же Манифесте от 17 октября 1905 года прямо говорилось: «Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы…» Это же положение было зафиксировано в Основных государственных законах Российской империи, которые многие называли конституцией.

Следовательно, единолично законодательствовать, как это было во времена абсолютной монархии, царь не мог. И тем не менее он это сделал, понимая, что его законопроект по избирательному праву, направленный на сокращение представительства в новом парламенте левых и демократических сил, через эту Думу не пройдет.

Истины ради стоит отметить, что это был единственный «прокол» Николая II в части нарушения «конституции». Больше он подобного не допускал. И объяснялся этот шаг именно безвыходной ситуацией в управлении государством, конституционным кризисом.

Поэтому многие исследователи «прощают» императору этот незаконный акт. Известный историк Ричард Пайпс в книге «Русская революция» описывает третьеиюньские события не как государственный переворот, а как непринципиальное нарушение конституции, имеющее целью создание жизнеспособного парламента, то есть как действие, произведённое в интересах развития системы представительного правления. Профессор А. Зубов называет манифест 3 июня «наименьшим злом» и «единственной возможностью сохранить парламентские законодательные учреждения».

Новый избирательный закон существенно отличался от предыдущего. Правительство, подготовившее его, не скрывало своих целей: учитывая горький опыт двух первых несговорчивых «непослушных» созывов, надо было уменьшить представительство в Думе тех классов, слоёв населения и национальностей, представители которых в I и II Думах проявили себя оппозиционно.

Один из авторов законопроекта С.Е. Крыжановский прямо писал: новая избирательная система давала «возможность предопределить число представителей от каждого класса населения, установив таким образом состав Думы в соответствии с видами правительственной власти».

Согласно новому закону избиратели-горожане были разделены на две курии, с высшим и низшим имущественным цензом, но норма представительства более обеспеченных горожан была выше. Резко сократилось количество городов, выбирающих депутатов отдельно от своих губерний.

Было уменьшено представительство Кавказа и Польши. Полностью лишились представительства в Думе все жители Средней Азии, кочевые киргизы и калмыки, жители Якутской области. Русское население Остзейских губерний и Царства Польского стало выбирать депутатов по отдельной курии, с большей нормой представительства, чем коренное население.

Принципиальным новшеством явилось то, что отныне были отменены квоты по крестьянской и рабочей куриям. Иначе говоря, ранее для представителей этих сословий было «забронировано» установленное число мест в Госдуме. Теперь же такая гарантия представительства рабочих и крестьян отсутствовала.

Выборщики от этих сословий имели право выбора, но по новому закону они его реализовывали только путем участия в работе общего губернского собрания, большинство в котором всегда составляли землевладельцы (помещики) и горожане первой курии. Это приводило к тому, что выборщики от рабочих и крестьян «растворялись» в большинстве представителей других классов и потому не имели возможности повлиять на результаты голосования.

Смысл и цель этой новации были настолько очевидными, что сам разработчик нового закона С.Е. Крыжановский называл этот вариант законопроекта «бесстыжим».

Таким образом, согласно новому избирательному закону выборы в III Думу не были всеобщими, прямыми и равными. Относительно последнего критерия надо заметить, что они были еще более «неравными», чем прежде. Так, один выборщик от землевладельческой (помещичьей) курии шел от 230 избирателей, выборщик от первой городской курии (крупная буржуазия) представлял 1000 избирателей, от второй городской курии — 15 000 избирателей, а крестьянский выборщик выдвигался от 60 000 человек.

Наибольшей дискриминации подверглись рабочие: они могли избирать одного выборщика от 125 тысяч человек. В итоге закон 3 июня 1907 года радикально перераспределил число выборщиков в пользу помещиков и крупной буржуазии: они получили 2/3 общего числа выборщиков, а рабочие и крестьяне имели около 1/4 выборщиков.

Государственный переворот в виде изменения избирательного законодательства прошел относительно спокойно. Серьезного масштабного общественного возмущения не случилось. Как раз к этому времени наблюдался спад революционной волны. Окончание Первой русской революции и принято датировать 3 июня 1907 года.

Выборы проходили осенью этого же года. На фоне отката революции и установившейся стабильности положения вся избирательная кампания прошла спокойно и под контролем властей.

В результате всех предпринятых усилий правительства и новаций в избирательном законодательстве выборы в III Государственную Думу дали ожидаемые результаты. Ее состав сильно изменился: она явно поправела. Эсеры и народные социалисты, имевшие во II Думе 43 мандата, вообще отказались участвовать в этих выборах. Фракция социал-демократов сократилась с 65 до 19 депутатов. Количество депутатов «трудовиков» снизилось катастрофически: было 103, осталось 10. Уменьшилось и представительство «профессорской партии» — кадетов с 98 до 53. Исчезла казачья фракция, во II Думе их было 17 человек. Национальные фракции (польское коло, мусульманская и польско-литовско-белорусская фракция) уменьшились с 76 до 26 депутатов.

Но зато правый фланг, на что и рассчитывали составители нового избирательного закона, существенно укрепился. Партия «Союз 17 октября» получила 148 мандатов —вместо прежних 20. Фракция умеренно-правых возросла с 24 до 69 депутатов. И крайние правые получили 49 депутатов вместо прежних 10. Всего число депутатов по новому закону сократилось с 518 до 442 и потому численность трех последних фракций, составлявших в сумме 266 депутатов, давала уверенность в том, что данный состав парламента вполне может найти общий язык с царским правительством.

И действительно, премьер-министр П.А. Столыпин, опиравшийся на самую многочисленную фракцию — октябристов — наладил конструктивную работу с III Государственной Думой. И этот состав — единственный — просуществовал весь положенный по закону срок.

Столыпин умело использовал центристское положение октябристов: примкнув к правым, они обеспечивали принятие консервативных решений, а если они голосовали вместе с кадетами, то в Думе утверждались и либеральные законопроекты, вносимые правительством. Работал так называемый «октябристский маятник», позволявший премьер-министру реализовывать свою политику лавирования.

Таким образом, новый избирательный закон привел к созданию условий, обеспечивавших проведение постепенных умеренных прогрессивных реформ под руководством Столыпина. Он мечтал о 20 годах покоя, в течение которых страна могла бы разрешить все назревшие вопросы мирными преобразованиями, не допуская революционного взрыва и насилия. И, возможно, такая грамотная реформа их бы ему обеспечила, если бы не Первая мировая война.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 6 июля