Сто лет назад российская печать акцентировала свое внимание на критике власти и ее «аппетитов», публикации приобретают все более гневный тон. Так, московскую управу журналисты сравнивают со «стоглавой гидрой», каждая голова которой занята исключительно поиском новых возможностей ввести для горожан дополнительные налоги.
Не щадят корреспонденты и депутатов Государственной Думы, о бесполезной суете которых журналисты начали слагать стихи.
РАПСИ продолжает знакомить читателей с социально-правовыми новостями столетней давности. На дворе февраль 1917 года.
13 февраля
Борьба с народным пьянством.
В виду того, что алкоголизм все еще процветает, несмотря на запрещение продажи крепких напитков, в Петрограде, под председательством члена Гос. Совета кн. Голицина-Муравлина, образовалась особая комиссия по борьбе с алкоголизмом.
Для участия в работах этой комиссии из Москвы вызываются председатель московского кружка по борьбе с школьным алкоголизмом проф. А. А. Корнилов и протоиерей Любимов: первый - для участия в разработке политических вопросов, связанных с закреплением народной трезвости, а второй – в качестве практического работника в деле борьбы с народным пьянством.
В московском противо-алкогольном кружке возник вопрос о созыве съезда по борьбе с народным пьянством. Необходимость такого съезда вызывается тем, что в стране сильно развилось тайное винокурение.
Казенное мародерство.
Всем известно, что основою деятельности разных правительственных органов является теперь борьба с торговым и промышленным мародерством. Объединяющей системы пока не существует, и каждый борется по собственному разумению.
Одни правители издают таксы и запрещают вывоз. Другие отменяют таксы и объявляют во временных им сатрапиях «принцип фритредерства». Третьи рано утром бегут сами на базар, собственноручно излавливают мужиков, требующих за гусей больше того, что, по их мнению, следует им, и отбирают у деревенских баб ту гадость, которую они вывозят под почтенным названием сметаны.
В Одессе и в других городах, на благодатном Юге, к величайшему удовольствию местной полиции, прибегают время от времени к самым широким облавам. Заключаются облавы в том, что кафе и рестораны оцепляются полисменами, и вся публика, задержанная в них, препровождается под усиленным конвоем, окруженная толпами скачущих и свистящих мальчишек, в ближайшие полицейские участки «для надлежащей фильтрации».
Ах, эта фильтрация!
При одном намеке на это слово в участках все чувствуют, что в душе у них наступает светлый праздник.
Вы понимаете, какая предстоит сложная и интересная задача? «Заподозренных в спекуляциях» задержать и посадить, сумевшие доказать свою голубиную чистоту – немедленно выпускались. Какими способами доказывается последнее и каким образом отделяются в участковых ковчегах животные чистые от нечистых – тайна сия велика есть. Впрочем, можно отметить, что в Одессе уже некоторые из лиц, производивших фильтрацию добытого облавами улова, тоже, кажется, попали под суд. Слишком уж увлекались люди ревностным исполнением возложенных на них задач.
Во всяком случае, не пробуя даже разобраться в той колоссальной неразберихе, которая воцарилась сейчас во всех углах России, нельзя не сказать одного. Главная цель стремлений как министров, так и всяких подчиненных им органов, по силе разумения, - борьба со спекуляцией и чрезмерным взвинчиванием цен.
Когда вы разворачиваете любые «Губернские Ведомости», вас буквально в жар бросает от чрезвычайного множества пестрящих в них обязательных постановлений, регулирующих цены даже на брынзу и на красный перец в стручках. За малейшее нарушение – три месяца тюрьмы или три тысячи штрафа. Сажать на меньший срок и штрафовать на меньшую сумму за мародерство хотя бы на красном перце, продающемся по двугривеннику, теперь считается даже неприличным для администратора хорошего тона.
Но, строго преследуя мародерство, казна или, по крайней мере, некоторые ведомства ее, под шумок пользуясь всеобщим ажиотажем, сами занимаются таким мародерством, о каком честный человек и во сне увидеть побоится.
Ибо как иначе можно назвать то, что творится сейчас во многих губерниях, особенно южных, с продажей делянок для вырубки дров в казенных лесах?
Благодаря тому, что каменный уголь, который раньше являлся всюду главным источником отопления по своей дешевизне и удобству доставки и который сейчас получить совершенно невозможно, явился громадный спрос на дрова. Лесов же здесь мало, и большая часть их принадлежит казне. И вот теперь сплошь и рядом происходит такая история. При назначении в продажу на сруб казенных делянок является масса торгующих, которые и набивают цену до невероятных размеров. Бывают случаи, что делянки идут за цену в десять раз большую выработанной для торгов казенными лесничими.
Покупатели знают, что они ничем не рискуют, так как потребитель все оплатит с лихвой, чтобы избежать риска замерзнуть в нетопленных квартирах. Казна зарабатывает огромные деньги, а дрова доходят уже в некоторых южных губерниях до рубля за пуд, что в переводе на кубическую сажень выразит стоимость последней в сумму около трехсот рублей. И все это благодаря тому, что торга производятся на казенные леса, единственно преследуя цель выручить как можно больше.
Совсем иначе было бы дело, если бы все эти делянки предоставлялись казною по добросовестной оценке городам и земствам, давно вопиющим об этом.
Спрашивается: кого же в данном случае сажать на три месяца и штрафовать на три тысячи за злонамеренную спекуляцию? Казну. Новому министру земледелия и государственных имуществ следует обратить самое серьезное внимание на это ненормальное явление.
(вечерняя газета «Время»)
Дело И.Ф. Манасевича-Мануйлова.
Сегодня, 13 февраля, в Петроградском окружном суде с участием присяжных заседателей слушается дело бывшего секретаря Б.В. Штюрмера, в бытность последнего председателем Совета Министров, И.Ф. Манасевича-Мануйлова, обвиняемого в целом ряде мошенничеств.
Еще с десяти часов утра зал заседания был переполнен публикой, представителями петроградской и провинциальной адвокатуры, представителями столичной и провинциальной, а также заграничной печати.
Около 10 ½ час. утра в зале заседания появился защитник подсудимого И.Ф. Манасевича-Мануйлова прис. пов. Г.С. Аронсон. На лицо почти все свидетели, в том числе, бывший товарищ министра внутренних дел, сенатор С.П. Беляцкий и директор Русско-Азиатского банка г. Гордон.
Подсудимый И.Ф. Манасевич-Мануйлов держится бодро и долго беседует со своим защитником прис. пов. Г.С. Аронсоном.
Как выяснилось, дело будет слушаться при открытых дверях, причем при разборе дела совершенно не будет затронуто прошлое подсудимого И.Ф. Манасевича-Мануйлова, и дело будет вестись исключительно лишь в рамках предъявленного к И.Ф. Манусевичу-Мануйлову обвинения.
Заседание суда открылось в 12 час. дня под председательством председателя окружного суда В.Е. Рейнбота. Как предполагается, дело продлится слушанием не менее трех дней.
(Новости дня)
14 февраля
Дело Манасевича-Мануйлова. Очень характерно заявление члена правления Соединенного банка И.С. Хвостова, племянника бывшего министра юстиции А.А. Хвостова. «Я, говорит И.С. Хвостов, сразу убедился ясно и непреложно, что г. Манасевич-Мануйлов шантажист».
Будучи знаком с директором департамента полиции ген. Е.К. Климовичем, И.С. Хвостов направился к нему и сообщил о своих переговорах с Манасевичем-Мануйловым. По совету Е.К. Климовича, имевшего в своем распоряжении сведения и о других неблаговидных поступках шантажного характера, учиненных Мануйловым, И.С. Хвостов отправился к последнему вечером в условленный час, причем Мануйлов встретил его словами: «Все можно устроить».
Когда же И.С. Хвостов спросил Мануйлова о размере вознаграждения за устройство этого дела, то Мануйлов объявил сумму 25 тысяч рублей.
И.С. Хвостов заявил, что без предварительного согласия банка он не может распоряжаться такой крупной суммой и просил отложить дело до возвращения из Москвы, где он сделает доклад членам правления.
И.С. Хвостов прямо от Манасевича-Мануйлова поехал к ген. Е.К. Климовичу, по совету которого было решено изобличить Мануйлова в выдаче ему условленных 25 тысяч рублей с предварительной записью номеров кредитных билетов, которые будут приготовлены для вручения.
18 августа И.С. Хвостов по указанию ген. Е.К. Климовича сообщил обстоятельства дела начальнику петроградского военного округа, а 19-го И.С. Хвостов послал в полицию список номеров кредитных билетов, предполагавшихся к вручению Мануйлову, явился к нему на квартиру и вручил 25 тысяч рублей. Вслед за этим Манасевич-Мануйлов был арестован у дверей дома с 25 тысячами рублей в кармане.
В настоящее время известно, что Мануйлов не состоял членом комиссии ген. Батюшина и что в комиссии никакого дела по обследованию Соединенного банка не возбуждалось.
Манасевич-Мануйлов не отрицал получения от Хвостова 19 августа 25 тысяч рублей, но что вся история является плодом интриги против него со стороны бывшего министра внутренних дел А.Н. Хвостова, который мстил ему через своего родственника И.С. Хвостова.
Пенсионеры-бюрократы.
В этом году наблюдается особый наплыв прошений о выдаче вспомоществований. В числе просителей находятся несколько высокопоставленных лиц. Обращает на себя внимание ходатайство бывшего губернатора, крупного помещика Белоруссии и Подолии, П-каго о выдаче ему 40 тысяч рублей. единовременной субсидии на покрытие расходов по перевозке охотничьих трофеев из белорусского имения на юг.
Любопытно прошение вдовы генерала, проживающей в Саратовской губернии. Она ходатайствует о выдаче ей 10 тысяч рублей на поездку в Петроград для лечения женской болезни, причем указывает, что в столице ей необходимо вести образ жизни сообразно с положением покойного мужа.
(Новости дня)
Как умер Джек Лондон.
Смерть Джека Лондона, явившаяся такой неожиданностью для его многочисленных русских читателей, поразила, как оказывается, своей внезапностью и американцев.
Судя по глухим пока еще намекам американских газет, смерть Дж. Лондона была вызвана не болезнью или случайным несчастьем, а подробно обдуманным решением уйти из жизни, причем это решение складывалось в течение последних двух лет.
Раз тут имело место самоубийство, то, как в большинстве подобных случаев, следует «искать женщину».
Но любопытно то, что виновницей смерти американского писателя является русская москвичка. Совершая вместе со своим мужем кругосветное путешествие, эта русская, между прочим, посетила Сандвичевы острова и Гонолулу, где Дж. Лондон часто живал в течение последних пяти-шести лет в собственном коттедже. Здесь и состоялось знакомство, перешедшее через некоторое время в любовь.
Писатель сопровождал свою знакомую все время в ее путешествии по Америке, а затем, по отъезде ее на родину, состоял с ней в весьма оживленной переписке, причем получал из Москвы, кроме писем, все русские переводы своих сочинений, а также все то, что появлялось в нашей периодической печати о нем.
Каковы были перипетии этого знакомства в точности неизвестно, но в результате писатель прибег к какому-то сильнодействующему яду, который и положил конец всей этой странной истории и сорокалетней жизни «универсального писателя», как его называют американские газеты.
Трудно, конечно, сказать насколько эти слухи, начинающие попадать в печать, соответствуют действительности, но несомненно одно: Джек Лондон покончил с собой…
(газета «Копейка»)
Суд. Убийство в шахтах.
Сегодня в Московском военно-окружном суде слушается дело военнопленного Турка Шабан-Дурсун-Муса-Оглы, обвиняемого в убийстве своего товарища Османа-Кемручи-Оглы.
Подсудимому и убитому лет по 18 – 19. Оба они попали в плен в 1915 году и вскоре были отправлены на работы в каменноугольные шахты акционерного общества промышленного подмосковного района, при селе Побелном, Скопинского уезда, Рязанской губернии.
Шабан – азартный игрок, вечно нуждающийся в деньгах. Осман - бережливый, скромный юноша, скопил около 60 рублей и носил их при себе за поясом.
Оба военнопленные служили в разных ночных сменах. 10 июня 1916 года, когда Осман выходил из шахты, Шабан спросил у него, где он оставил лопату, кирку и молоток. Вещи эти обыкновенно хранились у воздушного входа в шахту, выходившего в поле. Осман ответил, что и в данном случае он оставил эти вещи в обычном месте.
Вскоре после смены шахтеры услышали крик Османа. Его нашли в воздушном входе всего в крови, сидящем на корточках. Он заявил: «Шабан меня убил и ограбил».
В руках у него находилась шапка и платок Шабана. У него оказалась проломлена голова. Вскоре он умер.
Шабан был найден спящим. Он не признал себя виновным в убийстве, заявил, что со времени его разговора с Османом при смене не видел последнего. На руках у него были найдены капли крови.
Он уверяет, что шапку и платок передал Осману лично при смене. Произошло это оттого, что шахтеры вообще имеют одну шапку на двоих и передают ее друг другу при сменах. Шабан всегда передавал шапку Осману.
Шабану грозит смертная казнь. Защита его прис. пов. Н. С. Ваганов и военный защитник Е. П. Борисов-Морозов.
(вечерняя газета «Время»)
15 февраля
Дело Манасевича-Мануйлова.
Сегодня третий день как слушается дело Манасевича-Мануйлова. Публики, как и вчера, довольно много. Продолжается показания свидетелей, которые почти ничего нового в дело не вносят. По окончании свидетельских показаний слово будет предоставлено И.Ф. Манусевичу-Мануйлову, по словам которого, все это дело является результатом глубоко продуманной интриги против него со стороны бывшего министра внутренних дел А.Н. Хвостова, который мстит якобы Мануйлову за неблагоприятное для А.Н.Хвостова раскрытие дела Ржевского.
Показания И.С. Хвостова о вручении ему, Мануйлову, 25 тысяч рублей подсудимый рисует в следующем виде:
«И.С. Хвостов, явившись ко мне в мае месяце прошлого 1916 года просил меня порекламировать графа Татищева в заграничной печати, сказав, что гр. Татищев в долгу не останется. Это же было необходимо гр. Татищеву, так как последний стремился занять высокий пост. Вознаграждение И.Ф. Манасевич-Мануйлов обещал, как он сказал И.С. Хвостову, не оставлять у себя, а переслать тому парижскому журналисту, которым статья должна была быть помещена в газете «Тамп».
«19 августа 1916 года, - говорит И.Ф. Манасевич-Мануйлов, - И.С. Хвостов, приехав ко мне передал пачку кредиток и рукопись и обменявшись парой слов, быстро ушел от меня».
(Новости дня)
16 февраля
Маленький фельетон.
«Дама своего времени»
Встретились на бенефисном спектакле со знакомой. Кивает из первого ряда. В антракте, прикладываясь к ручке, вижу кольцо. Софья Федоровна улыбается.
- С осени дамой стала.
- Позволите поздравить?
- Ну, конечно… Очень счастливы… Мой муж премилый. Белобилетник. 30 лет. Брюнет, отличный собеседник. Все так удачно сложилось.
- Мои пожелания…
- Чего уж там еще желать. Вот разве, чтобы жизнь подешевела. Такая дороговизна. Знаете «L Origan» стоит теперь семьдесят пять целковых. Я другими не душусь. Ужасно. Шины автомобильные двести сорок рублей штука. Да и тех не достанешь.
- Хлеба нет, Софья Федоровна.
- Неправда, неправда. Мы достаем. В ресторанах за обедом сколько угодно. Как в мирное время. Мы с мужем живем по новому. Кухни не держим. Сняли отделение в гостинице и отлично.
Дама закашлялась.
- Простужены, а как легко одеты.
Покраснела.
- Теперь все очень открыто носят.
- По совести говоря не платье, а так, мечта из шелка. Очень экономично.
- А стоит безумно. Я вообще болею. Сеня тоже. Вообще у нас страшно несчастный год.
- Позвольте, вы же сейчас говорили, что все идет в вашей жизни более, чем удачно?
- Ах, нет же. Мама тоже вышла замуж, и представьте за кого? За Леву. Это на старости-то лет! Но и поплатилась. Ногу сломала. Да. И связки порвала. Доктора говорят, ампутация необходима. А она в положении.
- Боже мой, кто?
- Мама же. Операция будет стоить тысячу рублей. Ужасно жаль.
- Маму?
- Да, маму. Конечно, это нехорошо, что она сделала.
- То есть?
- Вышла за Леву. Я у нее даже бывать перестала, а все же. Ума не приложу, в ее годы и так неосторожно.
Занавес раздвинулся.
Я ушел. Комедию досматривать казалось лишним.
С. Клинский.
(вечерняя газета «Время»)
17 февраля
Политическое дело.
Накануне 16 февраля в особом присутствии Московской судебной палаты с участием гр. Сословных представителей рассматривалось дело о Сарре Ицковой-Зелевинской, которая обвинялась в принадлежности к тверской группе социал-демократической партии.
Председательствовал председатель департамента Томашевский, обвинение поддерживал тов. Прок. Маркелов, а защищали прис. пов. Лунц.
Дело слушалось при закрытых дверях.
Зелевинская уже однажды судилась по этому делу и была приговорена к лишению всех прав, состояния и к ссылке на поселение, но Сенат кассировал дело на том основании, что тов. Прок. Ульрих, который поддерживал обвинение, желая передать палате письмо Зелевинской, изобличающее ее в преступлении, посланное ею из тюрьмы и переданное прокурорской власти тюремной администрацией, передал его уже в совещательной комнате, а не в зале заседания. По этому поводу городской голова Челноков, присутствовавший в составе палаты в качестве сословного представителя, подал особое мнение.
На этот раз Зельвинская признана виновною лишь в недонесении властям о существовании вышеозначенного преступного сообщества и приговорена к заключению в крепости на на 1 год, с зачетом 10 месяцев предварительного заключения.
(Московские Ведомости)
18 февраля
Управские «выжимки»
№ 36 нашей газеты напечатана заметка москвича об изворотливости Московской городской управы по части взимания таких налогов, которые вполне заслуживают названия поборов, и приводится в пример, что управа взыскивала с одного московского обывателя за собаку, помимо налоговых 2 рублей, еще 1 рубль. Штрафа за то, что он не уплатил денег в январь. Между тем, обыватель купил собаку в феврале и немедленно внес 2 рубля налога.
Это, действительно, похоже на шуточную арифметическую задачу:
- За что взыскивается штраф, если не было объекта для оштрафования?
Теперь я, как журналист, близко знакомый с делами московского городского хозяйства, могу дополнить эту курьезную историю совершенно серьезной заметкой, где наглядно определится великий талант городской управы по части «выжимок» с обывателей всяких доходов в пользу пустой кассы города.
Например, с домовладельцев и землевладельцев взимают путем искусственного вздутия цен на недвижимость не 10% сбора, предельных по закону, а от 12 до 14%.
Это доход крупный. Тут летят миллионы, благословенные владельческими проклятиями и пожеланием управе провалиться сквозь землю.
Затем изобретательная городская управа, сдавая всякие свои (т.е. городские) помещения, дерет цены прямо мародерские, но содержит сданные в аренду здания в полном беспорядке и ничего не тратит на их ремонт.
Сдача мест на площадях и рынках под торговые палатки как на все время, так и на праздники, все увеличивается ценами в нелепой прогрессии, так что рынки обезлюдели очень заметно. Торговцы жалуются: не выдерживаем аренды!
Места на бульварах, грошовой прибыли ради, сдаются яблочникам, продавцам орехов и пряников, и все эти торговцы так загаживают «устья» и «начала» бульваров, что противно проходить мимо.
Этого мало. На Садовых улицах палисады – недвижимость, Бог-весть кому принадлежащая. Кажется, при Петре I эти полосы земли отданы домовладельцам в пользование с тем, чтобы они засадили их деревьями. Это было исполнено и в Москве народилось кольцо Садовых улиц.
Московская городская управа не преминула и сюда протянуть свою загребистую десницу.
Если вы хотите поставить беседку – платите арендные деньги.
Если вы желаете повесить балкончик, выходящий в сад, - платите арендную плату.
Так было раньше, вероятно, остается в силе и сейчас.
Канализация и водопровод – это благо столицы, их надо удешевлять, делать более приемлемыми. А поглядите, что творится теперь? Управа дерет увеличенную плату и за воду, и за канализационные технические части. Не объясняйте это войной или дороговизной. И после войны все тоже останется. Да и еще вздорожает.
Московская городская управа – это стоглавая гидра, и каждая ее «глава» смотрит «в оба», чтобы как-нибудь «обложить» московского обывателя.
Замечу пока лишь кратко, что управское молоченье на обух ржи, конечно, не выкупает ее беспримерных промахов по части разных предприятий и коммерческих затей.
N.N.N.
Почтамтские дела.
На днях московский почт-директор разослал по всем отделениям московского городского почтамта циркуляр, в котором говорит, что последние прибавки почтово-телеграфным служащим до такой степени улучшили их материальное положение, что всякие ходатайства и прошения служащих о выдаче им различных денежных пособий он находит отныне недопустимыми и предлагает начальникам отделений на будущее время не принимать от них подобных ходатайств.
Мы не беремся доказывать московскому почт-директору, что при существующей дороговизне жизни 57-рублевый оклад почтальона и даже 90-рублевый оклад чиновника отнюдь не могут считаться обеспечивающими их до такой степени, что они в состоянии делать из них сбережения на расходы в таких экстренных случаях, как крестины или похороны кого-либо из членов их семейств.
Суд. Миллионер Бровкин.
Сегодня в московском окружном суде слушается интересное дело домовладельца-миллионера И.И. Бровкина. Владелец 2 1/2-миллионного состояния в домах и участках земли в Москве, ½ Бровкин все же не брезгает никакими средствами для увеличения своего богатства. Несколько раз он попадал в грязную историю, судился по обвинению в поджоге дома и ложном доносе и теперь судится в подлоге собственных векселей.
Начало преступления заложено в одной из старых «историй» Бровкина. Он охотно шел всегда навстречу фальшиво-монетчикам, кукольникам и другим мошенникам, при помощи которых надеялся нажить по крайней мере рубль на рубль, а то и вдвое больше. И попадался…
То его надули на 10 тысяч рублей, то на 12, тысяч рублей. Но он все не терял надежды напасть на настоящего дельца и возместить все убытки.
Пред Пасхой 1914 года Бровкин встретился с «кукольником» С.И. Каяновичем. Тот обещал дать ему машины для изготовления фальшивых сторублевок.
Согласно условию, Бровкин должен был принести 7.000 руб. сторублевыми кредитными билетами. Утром он полюбопытствовал узнать результаты и убедился лишь в том, что его деньги пропали.
Это, однако, не испортило хороших отношений между Бровкиным и Каяновичем. Последний оправдывался, что его подвел товарищ и предложил Бровкину другую комбинацию: купить за 25 тысяч рублей на 50 тысяч рублей фальшивых денег. Уплата распределялась следующим образом: 5, тысяч рублей Бровкин должен был уплатить наличными, на 10 тысяч рублей выдать векселей, а остальная сумма покрывалась деньгами, которые Бровкин потерял на прежних комбинациях.
Желая оградить себя от необходимости платить по векселям, Бровкин поручил подписать их от своего имение своему управляющему Мендельсону. Последнему поручено было также съездить в Петроград за фальшивыми деньгами.
Мендельсон встретился в Петрограде с Каяновичем, и тот показал ему чемодан, наполненный «прекрасной работы» 100-рублевками. Он отдал 5 тысяч рублей наличными и векселя и хотел было взять чемодан, но ему предложили зайти за ним через час, так как им необходимо было соблюсти некоторые формальности. Однако, когда Мендельсон явился через час, то не нашел ни Каяновича, ни чемодана.
Каянович переучел векселя у третьих лиц. Когда они были предъявлены ко взысканию, Бровкин отказался платить по ним, заявив о подложности. Выяснилось, однако, что векселя были выданы им, хотя и написаны чужой рукой, и Бровкин вместе с Мендельсоном и Каяновичем попал на скамью подсудимых.
Обвиняет их В.В. Соколов. Защищают: прис. повер. С.И. Варшавский, М.Л. Мандельштам и М.И. Кадиш.
(вечерняя газета «Время»)
19 февраля
Дело Манасевича-Мануйлова.
Петроград. По сообщ. Веч. Вр., сегодняшнее заседание по делу Манасевича-Мануйлова открывается в 12 час. дня. Предоставляется последнее слово подсудимому Мануйлову. Он говорит: «Меня здесь не столько обвиняли, сколько поносили. Воспитывался я в богатой семье и никогда не знал счета деньгам. Не раз делался жертвой многих пауков, как это видно из моего дела. Я утверждаю, что вопрос о напечатании статьи в заграничной газете, было главным, что сводило меня с Хвостовым. Я указал ему неподкупность русской прессы и заметил, что легче провести статью во французской прессе. Не было дня, чтобы И.С. Хвостов не звонил и не заезжал ко мне раз по пяти. Значит, я ему был нужен, а следовательно – и графу Татищеву. Вообще в моих отношениях к Хвостову вам может быть покажется многое странным. Нуль, - как сказал про меня мой защитник, - иногда бывает нужен и таким людям, как Хвостов и граф Татищев. Здесь говорилось обо мне, как злодее и хищнике. Я никого за всю свою жизнь не обидел, если я и брал деньги, то все их отдавал, правда, частями и в разное время. Все дело было поднято против меня людьми, не расположенными ко мне. Около моего имени развились целые горы лжи. Нужно было только возникнуть моему делу, - и на страницах газет меня стали обливать грязью. Я прошу вас, гг. присяжные, обсудите мое дело без всякой предвзятости, оставляя в стороне то, что вы слышали обо мне вне суда. Судите меня в том, в чем я не виноват». Читаются слова другого обвиняемого – Рейхера: «Я ни в чем не виноват и не знаю, почему занимаю место на скамье подсудимых. Я маленький человек, но оскорблен сильно». После этого прения сторон закончены. Объявляется перерыв на час, после которого – резюме председателя. (Соб. Телеф.)
Петроград. Окружной суд с участием присяжных заседателей после шестидневного разбирательства дела по обвинению в мошенничестве Манасевича-Мануйлова и Рейхера признал обоих подсудимых виновными, Рейхера – заслуживающим снисхождения. Суд приговорил Манусевича-Мануйлова к отдаче в исправительные арестантские отделения на полтора года, Рейхера – на 6 месяцев в тюрьму, обоих с лишением всех особых прав и преимуществ. В отношении Манасевича-Мануйлова суд постановил изменить меру пресечения и заключить его под стражу. Постановление приведено в исполнение немедленно. Рейхер, в виду болезненного состояния, оставлен на свободе.
(Московские ведомости)
В Сербии. Австро-германский террор (От нашего корреспондента) (По телеграфу)
Монастырь. Австро-германские военные власти в занятых областях Сербии опубликовали распоряжение, коим запрещается населению под страхом смертной казни приобретать и хранить предметы обмундирования германской, австро-венгерской и болгарской армий, хранить какое-либо оружие, амуницию, взрывчатые вещества и прочие военные материалы, передавать и переносить за черту местожительства письма и вообще всякую корреспонденцию и хранить у себя пищевые продукты, металлы, кожу и прочие предметы, на которые объявлена была реквизиция.
По имеющимся сведениям, до сих пор казнено 50 человек. Казнь совершается в публичных местах.
Цель принятой противником меры – терроризировать население и уничтожить всякую связь Сербии не только с внешним миром, но и разных местностей Сербии между собой.
(вечерняя газета «Время»)
Бомбардировка Багдада. Согласно полученным сегодня утром в Петрограде в дипломатических кругах телеграфным сведениям, большая воздушная эскадра английских летчиков бомбардировала Багдад, причинив его цитадели и укреплениям большие разрушения.
(Новости дня)
Маленький фельетон.
В кулуарах (злободневные наброски).
Ка-дэ. – Нет настроения! Беда,
Беда, беда!
Без настроения чего же стоит
Дума?
Когда протестов нет и шума,
Сгорим мы прямо со стыда!
Сомненья нет, совсем иною
Совсем не тихой Дума быть
Должна,
Не интересна тишина,
И если мы перед родной страною
Словесного не явим гною,
О, что же, черт возьми, подумает страна?
2-й ка-дэ. – На настроение не
Плачьтеся с экстазом!
Смотрите, к кафедре шагает
Милюков,
Взойдет на кафедру и разом
Он настроение поднимет с
Двух-трех слов
До крыши
И даже выше,
Пожалуй, что до самых облаков.
Ка-дэ. – Вы правы. Лидер наш таков!
Ах, зубы у него острее, чем у мыши;
Искусней не кует никто для власти ков…
Трудовик. – Не говорите пустяков!
У Милюкова зуб со свистом.
Плохой профессор он, неважным журналистом
Он проявил себя, ведя уныло
Речь.
Так по сему, ему ли власть допечь?
Нет, так сказать, для смази для вселенской
Не Милюков потребен, а Керенский,
Из уст его летит как будто
Бы картечь
И не язык во рту, а жало,
Острый меч!
Эс-дэ. – И все же он ишак
Пред Чушь-Поридзе,
Иль нашим лидером Чхе-
Идзе:
Как бритвой, языком главу
Он срежет с плеч!
Приезжий (смущенно). – Сим
Препирательствам внимаю
И ничего не понимаю,
Средь этих встреч
Как будто бы китайца слышу речь!
Ужель им вздор нести не надоело
И «настроенье поднимать»?
Но где же дело?
Кто мне на дело может указать?
Правый. – В каком-то раже очумелом,
Они у нас считают делом
Нажим на власть лишь да скандал…
Приезжий. – Убит, убит я, наповал!
О, где они, мои мечтанья,
Где светлые на Думу упованья?
Кто этакой картине был бы рад?
Нет, не ездок я больше в
Петроград! (Стремительно убегает)
Занавес.
Оптимист.
(Московские ведомости)
Подготовил Евгений Новиков
