Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость — депутат Госдумы РФ первого созыва Виктор Зеленкин.

— У Вас успешно складывалась врачебная практика и врачебная карьера, зачем Вы пошли в политику, на выборы в первую Думу?

— Я все время был чем-то недоволен. И когда врачевал, и когда наукой руководил в медицинском институте, я был руководителем научно исследовательского сектора института. Всё время что-то не давало покоя. Поэтому, я не случайно попал в политику. Когда были первые выборы в Ивановский городской совет в 1989 году, мои друзья стали говорить: «Давай в депутаты, теперь все по-новому будет, Горбачев реформы начал». Меня, фактически, уговорили туда пойти. Меня почему-то сразу выбрали. А там, соответственно, своя война — кто будет председателем, кто будет комитеты возглавлять и так далее. Возглавить комитет по здравоохранению мне не дали. Тогда ребята взяли и выдвинули меня в председатели всего совета. Голосование проходило четыре раза. Нужно было набрать 50 процентов плюс один голос, а мне все время несколько голосов не хватало. Остальные далеко позади, а я все никак не могу. Четыре раза собирался городской совет, с соответствующими интервалами в месяц, полтора. В конце концов все махнули рукой и выбрали меня. Коммунисты, конечно, стояли стеной. Уговорили несколько коммунистов. С этого и началось. Стал заниматься местным самоуправлением. Когда наступил 1993 год, были противоречия с областными властями. Вышел тогда же указ президента о ликвидации областных советов. Вслед за этим хотели приостанавливать деятельность местных советов. Хоть все и поражались, но я тогда выступал «за». Следом — выборы в Госдуму. Меня туда буквально выпихнули, и я почему-то с первого раза прошел.

— У Вас было много конкурентов?

— Семь, по-моему.

— Тяжелая борьба была?

— Тяжелая. Но тогда первая Дума была совершенно по-другому сформирована, чем последующие. Даже от второй отличалась. Сейчас и вовсе ни о каком парламенте нельзя говорить. 

— Вы шли и во второй созыв, изменились ли правила игры, технология выборного процесса? 

— Да, как минимум в тратах на агитацию. Если на первых выборах я потратил буквально копейки, обычные листовки на газетной бумаге, рассылал их почтой, а остальное — личные контакты, кое-что на радио, немного совсем выступления на телевидении, то на вторых выборах наши оппоненты уже поняли, что нужно делать. Полились большие деньги. Все стало по-другому. Большие деньги, местное телевидение забито, туда не прорваться, только за денежку. К тому моменту наступило не то что разочарование, но слово «демократ» постепенно стало превращаться в ругательство. На вторые выборы я шел под флагом «Выбора России» и был третьим. А победил тогда директор ткацкой фабрики, его поддерживали все, в том числе и деньгами.

Тут еще в чем дело. Дело в том, что на первых выборах в Госдуму у коммунистов почти не было поддержки, их вообще только недавно восстановили в правах после запрета. Я был среди пятерых в комиссии по ликвидации коммунистической партии в Ивановской области. Совершенно свободно входил в кабинет второго секретаря обкома партии, про горком даже не говорю. Говорю, извините, кончилось ваше время. Он совершено спокойно собирал личные вещи, уходил, мы опечатывали кабинет. На вторых же выборах, они почувствовали, что живы, успели перегруппироваться.

— Зря их Конституционный суд восстановил, получается?

— Конечно, зря. Нужно все делать сразу и тишина была бы. И никто бы не возмущался, массовых протестов не выражал бы, так как у них не было поддержки в обществе абсолютно. Так что, они бы даже не трепыхались, все прошло бы гладко и аккуратно. Не сделали. Вторая Дума в результате получилась с коммунистическим большинством, со всеми вытекающими проблемами отсюда. 

— Существует мнение, что Борис Ельцин тогда дистанцировался от первых выборов, сконцентрировался на голосовании за Конституцию, за которую голосовали в один день с выборами. И, таким образом, Дума получилась разношерстной, и демократы были разрозненны? Вы согласны с этим мнением?

— С тем, что демократы были разрозненными? Так они и до сих пор такие. У человека свободомыслящего, у него всегда свое мнение. Это свойство демократов, поступиться они им не могут. Это свойство демократов, чуть ли не во всем мире. Они объединяются, коалиции создают, а на выборы идут порознь. Это до сих пор так, и скорее всего, будет так дальше. А то, что Борис Николаевич отстранился, тогда я этого не замечал. Может я был в то время еще не в курсе всех событий, всё-таки с периферии, в московских играх большого участия не принимал. 

— А если бы он показал, условно, на партию Шахрая, который был ему близок, или Гайдара, который также был близок, как Вы думаете, это могло бы что-то изменить, депутаты смогли бы собраться вокруг одной персоны, а не нескольких?

— Смогло бы изменить, но мне лично это бы не понравилось. Даже если бы он на нас, гайдаровцев, показал. Выборы должны быть выборами, народ сам решает за кого ему голосовать. Каждый агитирует сам за себя, не руководитель страны, а сами. Дума была нормальная на тот момент, я в этом глубоко убежден. Лучше и не нужно было. Собрались люди всех мнений, всех взглядов на жизнь. Я бы сказал, что те выборы были наиболее свободные. Народ проголосовал так, и, слава Богу, надо было учиться. Если бы и дальше пошло так, все бы стало на свои места. А когда руководители страны стали указывать, за кого голосовать и своим авторитетом давить, я против такого. Считаю, что первая Дума была больше всех приближена к истинному парламенту. Там были люди разных взглядов, но там были личности. Хорошие или плохие, но личности. Тот же Коля Харитонов, который до пенсии там сидит. Но он личность, и никуда от этого не деться. Или Жириновский, которого я терпеть не могу, но он личность. Это были личности, представляющие свой округ, место жительства и так далее. 

— Тогда удивительным стало, что выборы по спискам выиграла ЛДПР. Некоторые говорят, что это было протестное голосование. Как Вы думаете?

— В тот момент это не было протестным голосованием. В тот момент можно было голосовать только против коммунистов. Настоящей оппозицией были коммунисты. Это позже появился протест, а тогда нет.

Это же популист был, никто ничего не понимал. Он обещал каждой женщине по мужику, а мужику — по бутылке водки. Почему бы и нет. Никто никогда такого не говорил, а тут вдруг такое льется в уши и все понятно. В отличие от демократов, которые сложными фразами что-то объясняли. Мне кажется, в первые годы за Жириновского голосовали от души. Потом, когда поняли кто он, тогда на зло, чтобы власть позлить. 

— Уже непосредственно в парламенте другая, с моей точки зрения, удивительная вещь произошла. Спикером Думы стал Иван Рыбкин. Как вы думаете, почему он?

— Он всего одним голосом победил. Он устраивал многих. Кстати, очень умный мужик. Достаточно скользкий, устраивал всех. Другой бы не прошел на тот момент. Он просто не выражал ничье мнение. Наиболее нейтральный, во-первых. А во-вторых, все рассуждали, что председатель Думы — это всего-навсего спикер, от него мало что зависит. 

— Он справился со своей задачей?

— Я считаю, что справился. Больших скандалов не было. Он умел общаться со всеми, что и требуется от спикера. Это же не руководитель страны.

— На первом заседании выступал тогдашний премьер — Виктор Черномырдин. Он в  своей речи призывал депутатов исключить из лексикона слова «нетерпимость», «нетерпение». Как вы думаете, депутаты первой Думы терпимо друг к другу относились?

— Считаю, что да. У нас не было больших скандалов, за исключением отдельных товарищей. К примеру, Жириновскому нужно было просто поскандалить, неважно по какому поводу. Скандал ради скандала, драки затевать. Женщину за волосы таскал. Ради чего? Что, Жириновский на столько не сдержан? Нет, просто работа на публику. А в основном-то не было скандалов.

Председателем Комитета по законодательству, коммунист Лукьянов — очень грамотный юрист. С ним можно было разговаривать. Председателем Комитета по аграрным вопросам был представитель «Аграрной партии России» Кулик. С ним тоже можно было разговаривать, он вменяемый человек. В парламенте фракции располагались в отдельных частях зала, и мне физически порой было невыносимо бывать на территории коммунистов, ЛДПР — другая аура. А вот едешь в большие командировки по стране с представителями разных партий, это совершенно другие люди, нормальные ребята. 

—  Некоторые из Ваших коллег говорят, что тогда на депутатов со стороны исполнительной власти оказывалось давление. Вы испытывали что-то подобное на себе?

— Пытались, конечно. Оказывалось, но далеко не всегда у них это получалось. Я бы даже не назвал это давлением. Это было больше желание убедить нас, так как надавить было просто невозможно. На нашу фракцию, по крайней мере, надавить было точно невозможно. Убеждать, конечно, убеждали. Но это уже взаимодействие, а не давление. И потом, в нашей фракции состояло почти все тогдашнее правительство: тот же Чубайс, министр экологии Данилов-Данильян , министр культуры Сидоров, советник президента Бурбулис и другие. И что они давили на нас? Нет, убеждали, и мы с ними спорили.

В обществе тогда и сейчас говорят, что мы только о себе думали. А что мы о себе думали? Мы всего два года были в Думе, что, кстати, было огромной ошибкой. Мы, тогдашние демократы, считали, что два года – это большой срок, что все успеем наладить, а дальше выберем уже настоящую Думу. Произошло же ровно наоборот. Наша Дума была самая работоспособная. Как по количеству, так и по качеству, а также значимости принятых законов. Посудите сами: более 400 законов мы приняли, и их подписал президент, около 500 законопроектов мы передали во второй созыв, что он уже себе приписал. И это все были нужные и важные законы для жизни общества, некоторые работают до сих пор, другие в последующих созывах извратили до неузнаваемости. К слову, после того, как я перестал быть депутатом, мне приходилось бывать в Думе. Вечером она уже пустая, никого нет, все ушли по домам. У нас же ночами сидели, заседания комитетов проходили с таким азартом, такими спорами, над нами никого не было!

— Вы были в комитете по местному самоуправлению, как Вы считаете, Вам удалось реализовать свои проекты в рамках работы в этом комитете, самому реализоваться?

— Реализовать в такой период что-то невозможно, но основу всего законодательства первая Дума сумела заложить. Закон о местном самоуправлении был одним из первых, принятых Госдумой, касающийся устройства власти, страны. Поэтому, так или иначе, следующие законы были вынуждены на него ориентироваться. Потом, последующие созывы, извратили нашу работу, но шаг мы сделали. 

— Когда я беседовал с Любовью Олейник, она говорила, что за закон «Об общих принципах организации местного самоуправления, была большая битва. Это так?

— Да. Наши же люди не понимали, что это за закон, и зачем это нужно. Между нами говоря, Егор Гайдар тоже не до конца понимал это. Он тогда был полностью уверен, что стоит принять законы по экономике, чтобы экономика заработала, как надо, все встанет на свои места само собой. Примерно так он рассуждал. Но местное самоуправление – это основа основ в строительстве любого государства. Прежде всего, участие населения в жизни страны, другого пути нет. Мы основу заложили, а дальше, извините, все упустили. Если бы этого не произошло и местное самоуправление бы продолжало развиваться, сейчас бы вся страна была совершенно другая. Многие говорят, что парламент — главное, но я считаю, что без местного самоуправления — нет. Если нет местного самоуправления, в парламент попадают те, кого назначили сверху. Что и произошло сейчас. После Думы я в администрации президента занимался местным самоуправлением. Мы создали Союз российских городов, на международный уровень вышли с проблемами местного самоуправления. Когда мы вступали в Совет Европы, для нас было поставлено два основных условия: отмена смертной казни и принятие Европейской хартии местного самоуправления. Так что, это принципиальнейший вопрос. Иначе население не будет иметь возможности влиять на свою собственную жизнь.

— Вы могли бы назвать самый существенный закон, который приняла первая Государственная Дума?

— Друзья уверены, что это Гражданский кодекс, как основной инструмент построения государства. Но я-то лично, конечно, считаю, что закон о местном самоуправлении. 

— Первая Дума была местом для дискуссий?

— Конечно. Дискуссии были настоящими и на заседаниях, а уж на комитетах — и говорить нечего. Если говорить о нашем комитете, то все его заседания проходили при участии как минимум замминстра региональной политики.

— И последнее, продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это…»?

— Это парламент, прежде всего. Никто не знал, что и как делать. Если наши ребята, в основном, разбирались в вопросах экономики, юриспруденции, то в построении и работе Думы не разбирался никто. Начинали с того, что писали регламенты Думы. Это сложнейшая вещь существует без больших изменений до сих пор. Но мы-то были в этом плане безграмотными.

Справка: ЗЕЛЕНКИН ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ

Родился в 1947 году. 

Окончил Ивановский государственный медицинский институт (1972).

В 1972–1974 — хирург-травматолог госпиталя для инвалидов Великой Отечественной войны.

В 1974–1977 работал в поликлинике меланжевого комбината им. К.И. Фролова.

В 1977–1981 вновь работал в госпитале.

В 1981–1991 — руководитель научно-исследовательского сектора Медицинского института.

Создатель первого в России центра реабилитации текстильщиков, автор более 30 научных работ.

В 1990–1993 — депутат, в 1992-1993 — председатель Ивановского городского Совета народных депутатов.

В 1994–1995 — депутат Государственной думы первого созыва (от Ивановского одномандатного округа; выдвинут движением «Выбор России»). Член фракции «Выбор России». Член Комитета по вопросам местного самоуправления, председатель подкомитета по вопросам судебно-правовой защиты местного самоуправления. Член Мандатной комиссии.

С 1994 был членом политсовета партии «Демократический выбор России», курировал в партии региональную проблематику. В 1995 участвовал в выборах в Государственную думу второго созыва по списку ДВР и Ивановскому избирательному округу. Затем был заместителем начальника управления президента России по вопросам местного самоуправления.

Главный эксперт председателя правления РАО «ЕЭС России». С июля 2003 — член оргкомитета Совета по национальной конкурентоспособности, затем — член этого Совета.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин.