Череда демократических реформ в России XIX века была остановлена терактом народовольцев. Последовавшая за ней реакция включала в себя отказ от проекта конституции и распространения института выборов в разных социальных слоях. О том, как процесс либерализации Российского государства был обращен вспять и к чему это привело рассказывает кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
1 марта 1881 года бомба народовольца Игнатия Гриневицкого убила не только императора Александра II, она взорвала и весь процесс либерализации царского режима, резко прервала наметившуюся тенденцию продвижения России к конституционной монархии.
А цель реформ – конституция – была уже близка. Ее проект подписали утром в день взрыва. Казалось, инерция продвижения к этой цели была настолько мощной, что смерть одного человека не должна ее затормозить. Ведь с проектом конституции был согласен и преемник императора – сын Александра II – Александр Александрович. Этому есть убедительные доказательства.
Ознакомившись с проектом конституции, престолонаследник ответил автору документа графу Лорис-Меликову: «С огромным удовольствием и радостью прочел все пометки государя. Теперь смело можно идти вперед и спокойно и настойчиво проводить Вашу программу на счастье дорогой родины и на несчастье министров, которых, наверно, сильно покоробит эта программа и решение государя, да Бог с ними».
Эти слова можно было считать залогом того, что наследник продолжит дело своего отца. Очевидно, что он в этой части считал себя единомышленником Александра II и составителя конституции.
Но не случайна была здесь приведена и оговорка по поводу «несчастья министров», которых «сильно покоробит эта программа». Действительно, большинство членов правительства отрицательно относились к либерализации страны и к идеям выборности власти. Эти сановники и сыграют в дальнейшем свою роль.
В день убийства царя, уже после покушения, Лорис-Меликов обратился к Александру III по поводу неотложных дел. В частности, он спросил, должен ли он согласно инструкциям, полученным накануне, велеть опубликовать завтра в официальном органе врученный ему царем манифест о конституции.
Без малейшего колебания Александр III ответил: «Я всегда буду уважать волю отца. Велите печатать завтра же». Этот ответ был произнесен буквально у гроба отца с упоминанием уважения его воли. Его можно считать заверением и даже клятвой в том, что преемник продолжит реформирование государства в направлении, взятом Александром II.
Однако вид умирающего на его глазах Александра II потряс наследника. Шок, вызванный гибелью отца, у преемника, по описаниям очевидцев, был очень глубоким. И этим тут же воспользовались противники реформ.
Обер-прокурор Святейшего синода – лидер и идеолог реакционной части правительства К.Победоносцев – буквально не отходил до позднего вечера от Александра III. Он пытался внушить наследнику мысль о том, что реформирование и либерализация российского государства – прямая причина террора и смерти его отца. И ему удалось убедить Александра III отложить публикацию проекта конституции.
Глубокой ночью министру внутренних дел вручили указание приостановить печать манифеста. Лорис-Меликов, получив ночное распоряжение нового императора, воскликнул с горечью: «Ничтожный человек! Он собственноручно уничтожил то, под чем сам подписался!»
Нелестный эпитет в восклицании графа объяснялся не только и не столько его негативной эмоциональной реакцией на распоряжение царя. В нем содержалась краткая оценка человека, вставшего у руля государства. Лорис-Меликов хорошо знал преемника.
В исторических источниках в избытке присутствуют отрицательные характеристики качеств и достоинств Александра III. Даже почитатель Александра III его министр финансов С.Ю.Витте вынужден был признать, что «... император Александр III был совершенно обыденного ума; пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования...»
И уж совсем убедительно звучат слова профессора Московского университета А.И.Чивилева, который был наставником и учителем цесаревича. Он вообще ужаснулся, когда узнал, что его ученик объявлен наследником престола. В разговоре со своим коллегой профессором К.Н.Бестужевым-Рюминым он сказал: «Как жаль, что государь не убедил его отказаться от своих прав: я не могу примириться с мыслью, что он будет править Россией».
Но, тем не менее, это случилось. Такая пространная характеристика нового императора нам понадобилась для того, чтобы понять причины разворота прогрессивных процессов в реформировании российского государства. На эти вещи оказывали свое влияние и такие субъективные факторы как личность главы государства, тем более, если этот глава – самодержец.
Однако, кое-кто из правительства, памятуя о том, что Александр III некогда проявлял свое благоволение реформам, попытался продолжить линию либеральных преобразований. Уже в мае 1882 года преемник Лорис-Меликова на посту министра внутренних дел Н.П.Игнатьев вернулся к идее создания представительного органа, на этот раз в виде реанимированного избираемого земского собора. И снова там присутствовала идея формирования власти на выборных началах.
Но сам принцип выборности полностью противоречил установкам консерваторов. И так же, как и конституция Лорис-Меликова, проект Игнатьева был «забракован» Победоносцевым и лёг под сукно, а его автор потерял свою должность.
Позднее Победоносцев писал императору: «Кровь стынет в жилах у русского человека при одной мысли о том, что произошло бы от осуществления проекта графа Лорис-Меликова и друзей его. Последующая фантазия графа Игнатьева была еще нелепее, хотя под прикрытием благовидной формы земского собора».
Народовольцы же, понимая свой террор как средство давления на власть, обратились после удавшегося покушения к новому императору с письмом, в котором изложили свои требования. Они настаивали на «созыве представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни». В письме содержались и конкретные предложения о способах и правилах проведения выборов в такой орган.
«Считаем необходимым напомнить, однако, что легализация верховной власти народным представительством может быть достигнута лишь тогда, если выборы будут произведены совершенно свободно. Поэтому выборы должны быть произведены при следующей обстановке:
1) депутаты посылаются от всех классов и сословий безразлично и пропорционально числу жителей;
2) никаких ограничений ни для избирателей, ни для депутатов не должно быть;
3) избирательная агитация и самые выборы должны быть произведены совершенно свободно».
Однако не настолько велики были силы народовольцев, чтобы диктовать свою волю царю. Он под влиянием консерваторов взял прямо противоположный курс. 29 апреля 1881 года появился манифест «О незыблемости самодержавия», который составил Победоносцев. Началась эпоха реакции, эпоха «контрреформ». О выборах народных представителей во власть пришлось забыть на долгое время. Это были шаги назад.
«Одумавшийся» император писал: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к Конституции не был сделан и весь этот фантастический проект был отвергнут».
«Контрреформы» затронули все те сферы, в которых при предыдущем императоре были проведены прогрессивные преобразования. Затронули они и принципы выборности. Так, выборные мировые судьи были упразднены, а вместо них снова появились назначенцы – земские участковые начальники.
Эти чиновники могли отменять решения выборных крестьянских органов и самих сельских и волостных сходов. Они могли теперь вторгаться в сферу крестьянского самоуправления, штрафовать участников сходов за «неправильные решения» и арестовывать выборных старост. Была сокращена компетенция суда присяжных.
Пересмотрена оказалась и земская реформа в антидемократическом направлении. При выборах земских гласных имущественный ценз для горожан повышался, а для помещиков — понижался. В результате лишались избирательных прав ремесленники и мелкие торговцы. Утверждение крестьянских гласных было передано в руки губернаторов.
Этими контрреформами либерализация и демократизация Российского государства были остановлены. Более того, все эти процессы были обращены вспять. Упоминание о выборных началах при формировании органов власти приравнивалось к «крамоле».
В итоге, в России, как в паровом котле с задраенными клапанами, стало накапливаться давление социально-политических проблем. Теперь эти не снятые вовремя с помощью реформ острые вопросы могли быть разрешены только революционным путем.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 18 мая
